Многа букафф

Нынешнее поколение почти уже утолило своё честолюбивое стремление - любой из нас легко может стать известным и внимаемым не ближайшим только кругом родни и соседства, но и целым эфиром мира. Наступает время страсти к уединению, к бегству от подмостков, от сцены, от трибуны - в сумрак леса, поля, дичи. Зачем? Чтобы отдохнуть от визга и рёва трибун и площадей, залов и форумов. Чтобы спрятать от миллионов вездесущих глаз и лап свою душу, свой кумир, свою иллюзию - и не дать, таким образом, на посмешище и поругание миллионной толпе беснующихся от тоски и неопределённости дикарей человечества. Наступил век того ницшеанского сверхчеловека, которому любая страсть маленького толпёныша и смешна и недостаточна или избыточна в жажде быть и остаться человеком: всё ему мелко и тесно - и тщеславие, и честолюбие, и звериный инстинкт главенства, властолюбия, и месть и реванш, и, тем более... забыл, что - "более".

Но скорее всего, я обольщаюсь в очередной раз, в свой раз - в ряду таких разов, моему предшествовавших: разве не так же мучился и Ницше век с лихом назад? Разве это не уникальный удел слишком задумывающихся о себе и о жизни особей? Разве толпа изменит себе и разве она станет меньше, разве её превозможет хотя бы количественно множеством своим сообщество думающих и уповающих человеков? Нет, всё повторяется: нарождаются новые толпы диких и не успевающих дорасти до человеческого облика и содержания грызунов и сластён, которые по-прежнему ревут на стогнах: хлеба! зрелищ! И новые повелители швыряют им виртуальные хлеба и реальные зрелища - только не широкой натурой библейского бога или пророка и не могучей рукой римского императора-триумфатора, а хладнокровным движением изощрённой извилины современного экономиста и технократа, всемирной корпорации экономистов и технократов, определяющих место капиталовложения и время извлечения прибыли из энергии бесноватой толпы.

Мы вышли из того рая, где можно было безмятежно мечтать и выбирать по младенческому наитию, не соображая, какое из выбранных младенцем поприщ наиболее доходно, к какому из них выгоднее приспособить свою грядущую жизнь. Мы выбирали восхищённо, обольщённо, вслепую, обмороченные либо сверкающими пуговичками мундира, либо сияющими сказочками о славных своих предтечах, - и бросались то в моряки, то в милиционеры, то в актёры, то в инженеры. Мы даже серьёзно выбирали: по школьным пристрастиям к математике, к физике, к биологии. Но всякий такой выбор был лишён здорового прагматизма здорового и современного человека, у которого должен был бы хоть на задворках соображения теплиться прозаически отталкивающий вопрос: а каков экономический выход моего выбора и какова экономическая перспектива моей упоённой преданности любимому и избранному по любви делу? Мы ведь не ведали, что пресловутое «каждый труд у нас почётен» ещё не значит - «высокооплачиваем». Нам в голову не приходило, что есть, по крайней мере, два типа мотивации выбора: делать любимое дело и делать деньги любым способом и на любом поприще. Сама мысль была крамольна. А ведь теплилась и третья ипостась мотивации: делать карьеру, лезть к власти! Но это и вовсе неприлично звучит и по сей день. А между тем что может быть естественнее для человека, чем жажда власти, а значит и независимости? Масштабы власти определяют и масштабы личной независимости. Но мы-то ведь признавали лишь один тип власти: власть духовную, власть неоспоримого нравственного приоритета и авторитета! А тут-то нас и унизили, пришибли мошной и муниципальной дубинкой: хрен тебе, романтик-лирик! хлебом! едимым! А вот и десерт - зрелище на позорище да сплетня на зависть. Желудок утолён - подаём чесотку на потеху! Что ж вышло? Властители дум упразднены - на их месте властители чесотки. Питомцы дум посрамлены и обездолены - их смяла и затёрла в пыль толпа питомцев чесотки. До бога - как ни тянись к нему крестом да языком - дальше прежнего, потому что вместо бога теперь - тот, кто организует хлеба и зрелища. На них не молятся - перед ними заискивают и льнут к ним в подручные. Как, впрочем, всегда льнут к богу его подручные - ну эти самые...
Вот что интересно: насколько «продуктивна» и высоконравственна - если почесть за мерило нравственности заботу и труд по совершенствованию во имя сохранения и развития рода человеческого в вечности (ого! а не противоречит ли такая доктрина естественному развитию мира?) - насколько высоконравственна доктрина всемерного поощрения приспособления к деланию денег и карьеры, кое-как прикрытая лозунгами созидания нового поколения и новых кадров для новой ОЭФ (общественно-экономической формации)? Насколько эта новая форма лихорадочного созидания МТБК (материально-технической базы - то ли коммунизма, то ли капитализма) конструктивнее старой? И справится ли наша четырежды проклятая и опущенная историей церквушка с баснословным подвигом удержания рвущейся к власти и сласти души на пороге безнравственности? И что за поколение выпрет из безукоризненных манишек и ослепительных манжетов - на многострадальном горбу крестьянских телогреек и плисовых бабьих «спинжаков»?

16.02.01