Лети, любовь моя, счастливо!

Пережила свою любовь…
Прошла через ее горнило
Но, боже мой, ах, боже мой!
Как беззаветно я любила!
Удерживала,  как могла,
Свои порывы.
И душу нежную свою
Слезой травила.
Ее поймала, как в силки,
Самой судьбою
Поставленною между ним -
Пространством - мною.

Но я красавице моей
Не разрешала
На людях появляться днём.
Она дрожала.
Хотела вырваться,
Летать, кружиться
И в полный голос песню петь,
И веселиться!
А ей хотелось воду пить
Из водоемов,
Клевать траву, цветы и хлеб
Из спелых зерен.

…А я  - стихи писала ей!..
И заверяла: единым хлебом человек
Жив не бывает!..
Любовь,  она не человек, 
Я это знала.
Мои стихи – не пища ей, -
Отрава.

А ей бы выводить птенцов,
Заботясь о своем потомстве,
А я её – под ключ, под пол!
Там, где нет Солнца!

Но бесконечно: день за днём,
За измененьями погоды
Росла в тюрьме моя любовь:
Уходят годы…

Уже смирилась как-то с ней,
Уже привыкла.
Но снова зазвенел апрель!..
Твоя улыбка

Вдруг искренностью расцвела –
И вновь – надежда!
Любовь, как феникс, ожила
И вновь окрепла.

Затрепетал несмелый лист
Мечтою новой.
Но странно – все уже не так!
Всё по-другому.

Не разберусь в себе самой:
Я так устала!..
Себя, - а главное её, -
Так измотала!..

Но не хватает больше сил
Смотреть на эти птичьи муки.
И, выпустить её решив,
Беру в отчаянные руки…

Как бьется сердце у нее!
И жилка тонкая, живая…
Она не верит мне ещё:
Но я в руках её сжимаю…

Ей жалко на меня смотреть!..
Она готова возвратиться…
Куда же? В клетку вновь?
В стихи?
Она же - гордая!
Жар-птица!

…Но – наступил последний миг:
Я – выпускаю – на – свободу -
Свою жар-птицыну любовь
Из заточения – на волю!

Как обречен прощальный взгляд!..
Как судорожны все усилья…
Но – разжимаю я ладонь:
Лети, любовь моя!
Счастливо!

1999 г.