Алтайские зарисовки. Зарисовка шестая

                «ПАРТИЗАН» ГАВРИЛА.

– Отвезите «партизану» Гавриле картошку,- председатель колхоза Иван Григорьевич, не отрывая от уха трубку телефона, одними глазами указал на дверь, мол, давайте, ребята, сделайте хорошее дело.
Гаврила Петрович по прозвищу «партизан» встретил нас в дверях своего большого дома. Пять мешков картошки, помощь колхоза, на наших плечах перекочевала в подпол.
Гаврила Петрович закрыл притвор, поправил самотканые дорожки.
– От спасибо, ребята. Дай вам Бог здоровьица, – старик принялся кивать головой, будто кланялся, и рукавом рубахи водить по глазам, утирая слёзливые, может, от старости,
а, может, от умиления, глаза.
  – Ребята, вы уж не обижайте «партизана» Гаврилу, не побрезгуйте.
Откуда-то из-за печки появилась бутылка «Вермута», и три мутноватых стакана из шкафчика на стене. Нехитрая закуска и вино располагают к разговору, неторопливой беседе. Оглядываюсь по сторонам. Дом у Гаврилы Петровича  просторный, построенный для большой семьи.  Перегородка разделяет его на две половины. Одна половина – хозяйственная, другая – горница. Белая печь на обе половины. В горнице – кровать, стол, две лавки да шкаф для «пальта».
Сидим за кухонным столом втроём. Гаврила Петрович крупный, ширококостный, с шевелюрой тёмно-каштановых волос, черноглазый. На морщинистом, похожем на печёное яблоко, лице, крупный нос уточкой, раздвоенный подбородок. На вид ему лет 75, а сколько он и сам «не ведает». Беззубым ртом, посасывая папироску, разговорился дед, подогретый вермутом, перед неожиданными гостями, которые ещё не слышали, как он партизанил в гражданскую и в «немецкую» тоже партизанил в Белоруссии, оттого и пристало к нему прозвище – « партизан». Что два сына у него «военные, а дочка живёт в Москве, а ещё один сын в тюрьме «паразит, чтоб ему» и, что «баушка давно на кладбище обосновалась». Что
живёт он один, «да спаси его Христос, нашего председателя» не забывает и топливом и картошечкой, и капусткой и, что пенсии ему хватает, плохо только дети с внучатами редко бывают.
За разговорами не заметили, как стемнело. Старик встал, негнущимися ногами прошаркал в горницу, включил свет. Разноцветные блики на полу, на стенах, на печи, на потолке, на наших лицах. Я заглянул в горницу. На середине потолка, на верёвочке  висел
шар размером с волейбольный мяч весь обклеенный кусочками зеркала. Зеркальный шар медленно вращался, и на окружающих предметах, как в калейдоскопе, вырастали чудесные фантастические цветы.
 – Красиво и весело, – заключил  философски Гаврила Петрович.
  – Внучок давеча гостил. Это тебе, говорит, деда, чтоб не скучал. Вечор крутану зеркалку, и затанцуют, завеселятся искорки. Всё забава на старости.
Уходили мы от деда, так и не допив вино в стаканах. Уже на улице оглянулся на дом Гаврилы Петровича. В окнах «танцевали и веселились искорки».