Кубло

Мне всегда не хватало себя.
С е б я - в качестве убежища, чтобы спрятаться внутри, со всеми радостями и горестями. Поэтому я изобретал для себя домики. В раннем детстве это мог быть бабушкин стол с длинной темной скатертью, ниспадающей до самого пола, - под ним, там, внутри, лежала большая подушка и несколько яблок /бабушка понимала, что даже такой независимый чувак, как я, рано или поздно проголодается/. Это мог быть любой из домашних сараев летом /ведь меня в принципе редко искали/... Но, когда я немного подрос, я нашел его, самый лучший из домиков.
Странное у меня было детство. Однако, не более странное, чем я сам. Дома было невыносимо! Моя самая большая потребность в личном пространстве не могла быть удовлетворена. В доме долго не было свободной комнаты, и я жил в проходной, да еще моя семья состояла из деспотичных, жаждущих полного контроля людей /нет, я не преувеличиваю, все так и было, поверь/. Но там было лучше, чем в школе. Итак, я каждый день шел маршрутом Плохо - Хреновато - НетСилХреново /дом - протяженность дороги - школа/. Но я был диким зверьком, и вся моя сущность жаждала побега из клетки. И я нашел простейший способ сбежать. Выходил утром, напялив на себя броню внешнего благообразия и огромный школьный рюкзак, и начинал свой Путь. До ближайшего поворота. А потом обратно. Где лучше всего прогуливать школу зимой? Ну конечно же дома! Мама, когда была не на работе, редко выходила из своей комнаты. Я тихонько пробирался во двор. В нашем старом одноэтажном доме был чердак. Использовался он как хранилище всякого хлама. А еще - как убежище для дефективной улитки с оголенной кожицей, без своего домика. Для меня. Там лежал старый матрац, подушка, и не менее старое одеяло. (Все нашлось тут же, на чердаке). Жутко воняло мышами и плесенью, да и пыль разъедала мой чувствительный нос. Но заранее припасенная чистая постель и пара теплых носок сделали мое кубло вполне пригодным для жилья. Я снимал теплую куртку, ботинки, раскладывал аккуратно содержимое рюкзака: еду, питье, и конечно же книги. Затем уютно сворачивался, и начинал Жить. Да, я жил! Вдыхая полной грудью пыльный воздух свободы, грел горячим дыханием омертвело-озябшие пальцы, кублился в постели, сжав книгу в <неотнять>, и был абсолютно счастлив...
Да нет, мой хороший, не совсем, чтобы прям <абсолютно>... знаешь, чего мне не хватало остро и болезненно? Тебя. Жаль, что тебя не было рядом тогда! Я бы утащил тебя в мой убогий грязный мирок, в мое бомжиное кубло, и отогрел твои ледяные руки. Я бы смотрел тебе в глаза, и рассказывал истории... дивные... про придуманные мной миры, где есть место таким, как мы. Только таким и есть. Где Время - абстрактная субстанция - ничего не меняет, где наше такое общее <имхо> есть единая правда, она же истина. Где нет вопросов, ломающих твой мозг, нет <табуреточных> приступов, где ты не читаешь Антологию Самоубийств, и не плачешь от боли, от невыносимого чувства  с е б я. А еще я бы просто обнял тебя крепко, тепло укутал, и отдал бы тебе все минуты, часы моего одинокого счастья... просто, чтобы ты... был.