Памяти Герды

1.
Памяти Герды, драгоценные руки которой
уже никогда не исправят мою тоску,
посвящаются эти дома и безучастный город,
случившийся на веку.

Памяти Герды, сквозь которую падает время
тихо, как будто герань прорастает проем окна,
посвящаются эти слова, и , наравне со всеми,
хлеб и рюмка вина.

И прощаясь с Гердой, которая стала покоем,
теплом и покоем за кромкой льдяных дорог,
Снежная Королева взмахивает рукою,
и начинается снег, колючий, как чертополох...

2.
Ты перестанешь быть собой:
Тебя возьмет зима
Под снег, под каменный прибой,
Под вечные дома,

И превратит тебя во всех,
Кто до тебя уснул -
В мегаломорфный шум помех,
В обычный звездный гул.

И так же, как и всех, кто спит
Последним сном, всегда,
Тебя никто не повторит,
Никто и никогда.

3.
Вечно никто не живет. На пороге лучшей судьбы
Она много страдала - её жег последний огонь.
Она многое видела. Это удел слепых,
Многое видеть, закрыв глазами ладонь,

Она видела небо и совсем молодого деда,
Идущего с ней под ручку в руинах зноя...
Кем она стала, еще раз вспомнив всё это,
Облаком или рекою? Облаком или рекою?

Она разошлась. Превратилась в клюквенный дым,
В яблоки крови над черной водой болот.
Сердце неповторимо. Голос неповторим.
Личность неповторима. Вечно никто не живет.

4.
Электрический свет
Обжигает окон углы -
Расставания нет,
Только губы шепчут «курлы».

Только губы горят
В мертвой славе божьих полей.
Расставания ад
Вновь тебе прохрипит: «налей»,

И ты выпьешь вино,
Словно шпагу погрузишь в быка,
И забудешься, но
Не забудет тебя тоска.

Не забудет тоска
Тех кого любил, но не спас -
Это насморк пока,
А еще не слезы из глаз.

Будешь, отворотясь
На погоду в окно смотреть;
Расставания нет. Просто грязь.
Просто вонь. Просто смерть.

5.
Свет погас, когда ты умерла.
Почему-то погас свет.
Вот и все. Теперь ты - была.
Суета, конешно, сует.

Свет погас, задрожали огни
и рассыпались вдалеке.
Я шептал: "спаси-сохрани",
ты плыла по черной реке,

перевозчик взял с тебя фунт
окончательного тепла,
твое тело зарыли в грунт,
разровняли его дотла.

Разровняли тебя дотла.
И волос не оставили прядь.
Вот и все. Такие дела.
Моя очередь умирать.

6.
По черной стигийской воде - фигуркой из алебастра
за тобою движется волк - отверженная душа,
а за ним - многоочитый ангел опасный.

Во мгле элевзинского полдня за тобою движется волк,
это - частица души, отвергнутой несправедливо,
а кем и за что - никак не возьму в толк.

И белые единороги, белые единороги
приходят на водопой к последней твоей берлоге,
к твоей замогильной весне, и пьют по собственной воле
жар из твоей груди, который лишает боли.

И начинается рай - но рай начинается там,
где мне уже нечего делать - на смену старым богам
приходят новые боги и целуют меня в лицо,
и полночь огня мне не кажется больше концом.

Ибо в небытии, наверное, что-то есть,
то, что не позволяет духу остаться здесь,
то, что рождает его, и тянет назад, во мрак,
и я смею думать, что это не только мой страх.

7.
Ее душа очистилась в огне
от пролежней, от крови, от камней,
от слепоты - ото всего, что было
навершием ее живой могилы.

Ее душа устала воевать
и медленно поворотилась вспять
к началу полнозвучья, где слышны
божественные звуки тишины.

И тишина божественного смысла
окутала творение свое
и погрузила в инобытие,
прощая грех самоубийства.

Нужда и страх, страдание и смерть -
все рухнуло - осталась только твердь
небесных сил - и среди них твой голос,
твой ум, твоя сердечная веселость.

8.
Я не смог отменить быстротечность жизни,
я не смог отменить одинокую старость,
но солнечный свет,
проницающий кроны деревьев, все так же,
небывало силен и сладок,
и это наводит на мысль,
одно только это наводит на мысль,
что мир не случаен,
и ты не случайна,
и творчество Бога
ожидает, в конечном счете,
успех.