Решение глобальных вопросов

  Нас хлебом не корми, а как встретятся и сядут за стол больше трёх продвинутых читателей, так и начинают решать глобальные вопросы, типа:

  - В чём состоит сегодня стержень мировой политики?
  - Так что нам больше грозит ныне? - ислам с южного подбрюшья России, или незаметное обволакивающее Дао с границы с Китаем?

  И т.д. и т.п.

  Наконец мне это порядком надоело и я обратился к почтеннейшей публике с давно назревшем спичем:

--
  Нам следует раз и навсегда отстраниться от бессмысленных глобальных проблем, решение коих есть тщета и суета, потому как не в наших силах предотвратить наскок Титаника на льдину, если к тому склоняют звёзды. - И что же ты предлагаешь? - вопросили мои приятели. - До второй мировой войны, - ответствовал я, - история человечества была борьбой государств за контроль над территориями. Сегодня идёт борьба
 
      ЗА ВЛИЯНИЕ НА УМЫ, ЗА КОНТРОЛЬ НАД ТЕМ, ЧТО НАМ ДОРОГО.

  И тут Британская цивилизация нас переигрывает ощутимо и явно. Начиная с повсеместного использования всевозможных англицизмов, типа: ланч, бизнес ... и кончая сотнями тысяч бывших россиян в Лондонграде.
  На чём же мы должны сосредоточиться здесь в России? Правильно, - на системном отборе самых ценных и дорогих нам образцов культуры Слова.
   С тем,  чтобы  они были на слуху у наших детей.
   В ответ на вульгарные англицизмы мы выдадим

 ТО, ЧТО ПРИВОДИТ В ВОСТОРГ,   ТО, ГДЕ ТАЙНА и ОЧАРОВАННАЯ ДАЛЬ.
--

- Чудный спич, - заметил мне приятель А., - но, пусть мы захотели найти "тайну и очарованную даль", положим у нобелевского лауреата И.Бродского. Где она? - спрошу я вас.

  Вызов был брошен. Наклонившись низко-низко к земле, я подобрал брошенную мне перчатку.
  - Видите ли, сэр, - обратился я к приятелю, - из всех стихов И.Бродского мне глянулся только один текст:

-
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.

В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.

Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
-

  - И это всё? - заметил мне приятель Б., - не густо.

  - Но зато я перечитываю время от времени тридцатистраничное эссе Бродского "Меньше единицы", в 1976-м году написанное.
  36 лет было Бродскому в этом году. Всё-таки, возраст зрелости поэта. А я снова и снова перечитываю этот текст. И нахожу новые и новые грани.

   Вот смотрите:
   Далее три фрагменты текста эссе И.Б. в моей вольной интерпретации:

-
 1/ Единица - это когда ты "внутренний" тождественен тому "внешнему", с которым контактируют окружающие. Но ход времени, когда ты от ребёнка-школьника превращаешься в лектора в университетской аудитории по сути ничего у тебя, "внутреннего", не меняет.

  Вот почему испытываешь некоторое изумление, когда вырастешь от школьного пацана и оказываешься перед задачами, которые положено решать взрослым.
   Недовольство ребёнка родительской властью и ПАНИКА взрослого перед ответственностью - вещи одного порядка. И получается ты не тождественен ни одному из этих персонажей: ни пацану-ребёнку, ни взрослому. А значит ты - меньше единицы.

-
  Добавим от себя.Помните, когда тождественен "внешний"  "внутреннему", то ты равен единице. Такая, понимаешь ли, нравственная математика. А обычное состояние человека - меньше единицы. Отсюда и название эссе.
  Ну, очень непростой фрагмент 1/.  И далее:

-
2/ Но взрослый человек "внешний" - это производное его профессии. Если ты банкир или пилот, то ты знаешь, что, набравшись опыта, ты можешь рассчитывать на прибыль или мягкую посадку.
  В ПИСАТЕЛЬСКОМ  ДЕЛЕ НАЖИВАЕШЬ НЕ ОПЫТ, А НЕУВЕРЕННОСТЬ.
  И у писателя понятие отрочества и зрелости мешаются. При сочинении художественных текстов навык только губит дело. И наиболее частое состояние души писателя -  ПА-А-А-НИКА.
-

  Добавим от себя: ПАНИКА - вот плата за стремление писать, быть сочинителем.

-
3/ Россия. Страна с изумительным, гибким языком, способным передать тончайшие движения человеческой души обладала всеми задатками культурного, духовного рая, подлинного сосуда цивилизации. А стала адом серости с убогой материалистической догмой и жалкими потребительскими потребностями...  ... Если мы делали этический выбор, то не столько из окружающей действительностью, сколько из моральных критериев, почерпнутых в ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.
  Книги стали для нас первой и единственной реальностью. Сама же реальность нам представлялась бардаком или абракадаброй.
--
 
  Вот и всё. Три фрагмента из "Меньше единицы" плюс стих И.Бродского.
  А у тебя есть что добавить, читатель? Если есть, то вперёд.
  Так что? - рискнём?!