Поэт и самозванец

Меня  назвали также броско
Но только в дедушкину честь
Но всё равно, его я тёзка
И в отчестве , чуть схожесть есть
А в завершении картины
Конец фамилии общий,  ШКИНЫ

Как  ОН,  когда-то, гну я спину
Сижу часами за столом
Достичь   частицы  половину
Хотя бы худшую, притом
Не может быть о том и речи
Ведь у него талант  и шанс
Ребенком с музой начал встречи
А это был большой аванс
Поскольку дед был Ганнибалом
Державой бабушкиной, Русь
Сказать, что муза была даром
Арапа, русских, не берусь

Я самозванцем объявился,
И пусть читатели  простят
На встречу с музой попросился
Ведь мысли голову теснят
И сумасбродно, на бумагу
Писать стал строки, торопясь
В начале, чувствуя, отвагу
Потом читая и смеясь

-Неужто кто-то посчитает
за стих мою галиматью!
Про это только автор знает
И сколько раз сказать «Адью!»
Поэзии намеревался
Но появлялся интерес,
Я  за столом располагался
И самозванец вновь воскрес

Горшки не боги обжигают
Слова такие мысль сверлят
Пусть половину прочитают
На оглавленье бросив взгляд
Потом, захлопнув томик резко,
Покрутят пальцем у виска
Многозначительно и веско
Промолвят: «Серость и тоска!»
               
 10 – 11 апреля 2006