Жакан

 

В жестко тёртой по жизни тужурке,
забивая в казённик жакан,
«Нами правят придурки и урки»
мне сказал завязавший жиган.

«Но фартово, что все они хлипки,
потому-то тайга и цела».
Без досады сказал и улыбки.
И не тронули пальцы цевья.

А в табачных глазах - только холод.
Он пошёл, обгоняя меня,
по местам, где чужие не ходят,
где лесник всем в округе родня.

Были ели темны и обвислы,
ветер, трясший мутовками, стих.
Лишь ручей разговаривал быстрый,
о камнях и порожцах своих.

Сопки встали, безлюдны и хмуры,
сторонясь человечьей судьбы.
Только раз в перелеске мелькнули
с проржавелой колючкой столбы.

Хвою блёстким закатом сжигало
по верхам. Но ещё дотемна
с золотыми глазами жигана
повстречались зрачки кабана.

С голодухи и просто для пробы
по шматку мы коптили в дыму.
Он смотрел — без добра и без злобы -
как предметы уходят во тьму.

На дотлевшие наши окурки,
на сгорающих мошек гурьбу.
На шеврон моей НАТОвской куртки
из столичных запасов БУ.