Восточная Сказка - 7 часть

На другой день свою няню Аралик везде искала;
В этих поисках принцессе вся команда помогала.
Сердцем чувствуя несчастье, горько дева зарыдала,
Побежала к Нуруддину и на грудь ему упала.

И, как мог, свою супругу юный витязь утешал;
Но не обнял он принцессу и лишь в лоб  поцеловал;
Эту сцену между ними наблюдал визирь Джалал, -
Чуя близкую победу, он в душе торжествовал.

Холодность супруга с нею каплею последней стала
В чаше горя. И принцесса ещё горше зарыдала
И, вскочив,  к себе в каюту дева быстро убежала,
На постель свою упала и в отчаяньи вскричала:

«О Аллах! За что караешь верную рабу свою?
У меня ты отнимаешь тех, кого я так люблю!
Хазиран мне заменяла мать, отца и всю семью;
А мой муж—как лёд холодный....Я его не растоплю!»

И катились, как брильянты, её слёзы на кровать.
Тут прислужницы явились, стали деву утешать
И принцессе передали: «Брат царевича принять
Его просит; видно, хочет что-то важное сказать!»

Аралик  умылась быстро и, накинув покрывало,
Всем, кроме глухой старухи, удалиться приказала.
А затем перед визирем, наконец, она предстала;
Красотою, словно солнце в ясный день, она сияла.

Ослеплённый, на колени перед ней Джалал упал,
Туфельки носок, расшитый серебром, поцеловал.
Повинуясь девы знаку, на ноги он снова встал
И, не поднимая взора, так красавице сказал:

«Горя твоего известна мне, ничтожному, причина, -
Ведь я родич самый близкий молодого Нуруддина.
Знаю про обет я, данный моим добрым господином,
И что, став его супругой, остаёшься ты невинной.

Но, поскольку венценосный опочил его отец,
То к тебе войти он мог бы этой ночью, наконец.
Но тебя он избегает... Почему?—спросил хитрец.—
Я тебе открою тайну; ты поймёшь, что я не лжец.»

Он замолк; велела дева, чтоб скорей он продолжал.
«Дело в перстне с изумрудом, что ему отец твой дал;
Нуруддина ненавидя, шах кольцо заколдовал
И царевич безразличен к красоте невесты стал.

Я могу заклятье злое с перстня падишаха снять,
Если ты упросишь мужа изумруд тебе отдать.
Принеси его мне — перстень я готов расколдовать,
Знаю я слова; их надо мне над камнем прочитать».
  И поверила принцесса Аралик ему как другу;
Кошелёк дала набитый в благодарность за услугу.
И нашла принцесса быстро способ обмануть супруга;
К Нуруддину побежала и воскликнула с испугом:

«Господин мой! Только что мне нехороший сон приснился:
Будто перстень, что ты носишь, в скорпиона превратился,
И тебя он в грудь ужалил, и твой разум помутился:
С корабля ты спрыгнул в море и в волнах бурлящих скрылся....

В страхе, вскрикнув, я проснулась, чувствуя: беда нас ждёт,
Коли с пальца ты не снимешь изумрудный камень тот!
Перстень мне отдай; я спрячу так его, что не найдёт
То кольцо никто, пусть ищет он его хоть целый год!»

Нуруддин жене поверил и кольцо сейчас же снял.
Чтоб принцессу успокоить, изумруд ей передал.
И к себе вернулась дева; вызван ею был Джалал,
И немедленно пред нею негодяй-визирь предстал.

«Я супруга обманула, он отдал мне изумруд.
Ах! За ложь мою грозит мне после смерти Страшный суд...
Но -  готова я на муки; ведь чрез несколько минут
И любовь и наслажденье с мужем нас на ложе ждут!»

И кольцо она визирю отдала; его он взял
И, нижайше поклонившись, так красавице сказал:
«Разреши мне удалиться; надо, чтобы прочитал
Без свидетелей слова я.»  « Да; ступай скорей, Джалал!»
  И, едва к себе в каюту возвратился злой Джалал,
Изумруд перевернул он и пророка он призвал.
Разноцветным огнями камень в перстне засиял....
И тогда визирь коварный и жестокий приказал:

«Пусть немедленно царевич и наследник превратится, -
Но не в зверя, и не в рыбу, не в змею, - а просто в птицу.
Станет вороном пусть жалким, не орлом и не синицей;
Падаль пусть клюёт отныне; не захочет — пусть постится!

Но пускай он помнит вечно, кем он был, и чем он стал;
Пусть страдает, как никто ещё доныне не страдал!
Скоро Нуруддин узнает: падишахом стал Джалал
И в законные супруги Аралик-принцессу взял!»

И, едва своё заклятье произнёс визирь Джалал,
Как он карканье воронье и шум крыльев услыхал.
Поспешил к окну коварный, занавеску приподнял,—
Улетающую птицу при луне он увидал.

Рулевой же на рассвете рассказал пришедшей смене,
Что он карканье воронье слышал ночью в отдаленьи.
«Ворон — и в открытом море? - были все в недоуменьи, -
Не беду ли предвещает это странное явленье?»
  ...И беда пришла на утро, и ужасное открылось:
Нуруддин исчез бесследно, и команда, как ни тщилась,
Не нашла его. Принцессе сообщили, что случилось,
И в рыданиях бедняжка на руках у слуг забилась.

« О супруг! О мой любимый! – так красавица кричала, -
Неужели сон тот сбылся, что тебе я рассказала?
Спрыгнул в море ты...Могилой для тебя пучина стала!
Хазиран и муж мой милый, - вас обоих потеряла!»

И велел её в каюту отнести визирь Джалал.
А затем на Нуруддина корабле он приказал
Всем собраться капитанам. Он на палубе их ждал
И, когда они явились перед ним, то так вещал:

«Вам известно  о несчастьи, что случилось без причин:
В море утонул царевич и наследник Нуруддин.
Я — его ближайший родич; и могу лишь я один
Падишахом стать. Отныне я ваш шах и властелин!»

Слыша ропот и волненье, сделал так визирь Джалал:
Капитанам и дружине он по сорок унций дал
Золотых монет; матросам дать по десять приказал.
Ропот стих, и каждый щедрость падишаха восхвалял.
  Они  прибыли в столицу через три дня, утром рано.
И запели громко флейты, застучали барабаны;
Вышел к пристани весь город, восхищаясь караваном.
Падишах сошёл на берег, свита с ним и капитаны.

И на золотых носилках во дворец свой шах Джалал
Был доставлен. По дороге он в толпу людей кидал
Серебро и самоцветы; он от радости сиял:
Всё сбылось, почёт и слава, всё, о чём он так мечтал!

А принцессу, что в горячке без сознания лежала,
Уложили на носилки и, задёрнув покрывала,
В сад доставили дворцовый по велению Джалала.
В глубине его беседка  одинокая стояла.

Стража, что несла больную, вверх смотрела и дивилась:
Над носилками всё время птица чёрная кружилась
Низко, не боясь народа; но на крышу не садилась.
Лишь когда внесли носилки в дом, из  виду птица скрылась.
  К ложу Аралик прекрасной новый падишах Джалал
Врачевателей искусных, девять евнухов призвал;
И горячка отступила. Весть благую услыхал
Падишах; себя в беседку отнести он приказал.

Истомлённая болезнью, Аралик была в постели;
Вкруг неё вились служанки, и тоску её хотели
Разогнать. И танцевали перед ней они, и пели,
Но к больной не возвращались радость жизни и веселье.

К Аралик войдя в беседку, всем служанкам шах Джалал,
Кроме лишь глухой старухи, удалиться приказал.
Чувствуя победы близость, он в душе торжествовал,
Но с участьем лицемерным так красавице сказал:

«О  твоём выздоровленьи мы молились неустанно,
И  мы рады, что опасность миновала, несказанно.
Тяжелы твои утраты, но ведь время лечит раны;
И к тому же знай, что счастья недалёк час долгожданный.

С первой встречи я пленился дивною твоей красою,
И моей ты станешь первой и любимейшей женою.
Свадьбу пышную немедля во дворце своём устрою;
Я горю от нетерпенья, обладать хочу тобою!»

Брови сдвинула принцесса, взор внезапно засверкал,
И на речи падишаха так ответ её звучал:
«Никогда твой супругой я не стану, шах Джалал!»
Скрипнул негодяй зубами, но сдержался и сказал:

«Вижу я, что нездорова ты ещё, о Аралик,
Потому так говоришь ты.  А иначе в этот миг
Рассердился б на тебя я! Не урод я, не старик;
Я — владыка государства, я могуч, богат, велик.

Будет счастлива любая, что её я возжелал!
Ты должна гордиться честью, что тебе я оказал,
Что тебя хочу взять в жёны!» - Так принцессе он вещал.
Гневно дева отвечала: «Да, теперь ты шах, Джалал!

Но, будь ты владыка мира, будь богат ты, как Мидас,
Золотом меня осыпь ты, самоцветами укрась, -
Я любила Нуруддина, в верности ему клялась,
И, хоть он погиб, но факел моей страсти не угас!»

Топнул падишах ногою, в страшной ярости вскричал:
«Скоро клятвы ты забудешь, или я — не шах Джалал!»
Он в ладоши громко хлопнул и людей своих призвал,
Аралик немедля в башню заточить он приказал.
  Башня та для многих стала бедных узников могилой.
Лишь одно всего оконце узкое в стене там было;
Ни зимой, ни летом солнце в то оконце не светило;
Стража, вся глухонемая, пищу скудную носила.

Было сыро там, и жутко, мрачно, тихо и темно.
Горько плакала принцесса, говоря: «Коль решено
Так Аллахом, - в этой башне умереть мне суждено!..»
Но — послышался шум крыльев, и влетела вдруг в окно

Птица чёрная большая, над принцессой закружилась,
А затем у ног несчастной на пол голый опустилась.
Это был огромный ворон;  клюв открыл он, и скатилось
Яблоко к ногам прекрасной    узницы; и удивилась

Аралик, и так сказала: «Ты откуда, ворон мой?
Раз ты яблоко принёс мне, значит, ты совсем ручной!
Угостить тебя мне нечем — коркой хлеба да водой...
Сжалился ты над несчастной башни пленницей больной!»

И заплакала принцесса, побледнел прекрасный лик;
Ворон крыльями захлопал и издал протяжный крик.
Слёзы вдруг в глазах у птицы увидала Аралик,
Изумилась и сказала так себе: «Аллах велик!

Видом — ворон он, но сердцем человек он, может быть?
Может, послан он Всевышним, чтобы дух мой укрепить,
Чтоб супруга дорогого не смогла я позабыть,
Домогательства Джалала чтоб сумела отразить?
 
Нет, мой час ещё не пробил, здесь не ждёт меня могила!..»
Так сама себе принцесса потихоньку говорила.
Яблоко подняв, немедля сочный плод она вкусила,
И к бедняжке вновь вернулись смелость, мужество и сила.