Ночные думы и видения

Из сборника Согдядатай


                И привратник, видя, что поселянин уже совсем
           отходит, кричит изо всех сил, чтобы тот ещё успел
          услыхать ответ: «Никому сюда входа нет, эти врата
         были предназначены для тебя одного! Теперь пойду
        и запру их».
                «Процесс». Франц Кафка
 

Просыпаюсь – мрак  сплошной!
Липкой чувствую спиной,         
искупался
в собственном поту: спина
взмокла!.. Нажимаю на
кнопку пальцем:

вспыхнул свет, густой как мёд!
Заморгал глазами от
резкой боли:
ослепил их лампы свет
(думал, встану и рассвет
встречу в поле!).

Сидя на постели, тру
шею пятернёй. («Литр, ух!
выпил за день;
а татарин пьёт кумыс!» –
в голове мелькнула мысль.)
Ххх-хе, писатель!..

Не писатель, а маньяк,
раз труды – псевдоконьяк!
Видя трещин
мелких на полу узор,
крошки, пятна, пух и сор,
лица женщин

среди сора я могу
увидать. «Таким  Луку
Мать-Природа
создала: боится дев!»
«Поклоняясь красоте
их, он гордо

запускает лодки глаз
в небо!»  –  «Нет, он ловелас!»
Так судачат
люди обо мне (мой вид
глупый тоже их смешит).
Да, удача

не сопутствует в делах
мне.  Хотя терзает страх,
что без хлеба
я останусь, но за труд
не берусь: в толпе затрут,
ибо, в небо

глядя, по земле хожу
спотыкаясь… Да! пишу.
Да! бездельник.
А пишу я поутру!
Труд мой – то, что по нутру
мне; что денег

может и не принести,
но способно подвести
прямо к ХРАМУ
ВСЕХ ИСКУССТВ!.. Коль в ХРАМ войду,
может, там себя найду!
То-то хаму

будет радости!.. Рембрандт
скажет: «Вышел в люди, брат!
Молодчина!»
«Нет, – скажу, –  весь век – впотьмах!
Не дал мне Господь ума,
люди – чина.

Толстый я как баобаб!
Хоть курю и пью, а баб
не имею!..
В учреждение войдя,
нужный кабинет найдя,
я не смею

в этот кабинет войти;
но когда болит в груди
очень сильно,
служащих перестаю
замечать: как пень стою,
рот разиня,

ртом хватая воздух...  ”Как?! –
возмущаюсь.  – Тот дурак,
наказанье
чёртово, крючок, гроза
простаков, который сам
указал мне

час! – как смеет не принять
он меня?!..   Я ль должен ждать?!..”
Нарываясь
на скандал, я колочу
в дверь уже… молчу, молчу!..
Де Нарваэс*

храбрым был, как паладин
Амадис!..**  Когда – один! –
я блуждаю
пустырями (до зари!),
вижу, что уже старик;
но, встречая

в поле алую зарю,
паладином сам смотрю!
Всех за пояс
храбрецов готов заткнуть
и в бараний рог согнуть!..
Если ж поезд

ночью где-то засвистит,
свист тревожный довести
(сон мой чуток!)
может и до слёз меня.
Днём, блуждая по камням,
жду я чуда!

Целый день брожу средь скал:
чуда нет! – одна тоска
и усталость».
А Рембрандт промолвит: «Ты
видишь за окном цветы?..
Им осталось

жить от силы десять дней;
а в веночке, что на Ней,
на Богине,
триста с лишним лет цветут
дивные цветы!..*** – Но тут
он Бернини

спросит: – Что ты изваял
нынче?..»  Я?.. ни слова я
не сумею
вымолвить: слюну глотать
буду и стоять моргать!
Онемею!..

А потом, покинув ХРАМ,
выпью водки 200 грамм!
да копчёной
сёмгой... Знаю, знаю, что
жизнь вне творчества – ничто!..
Хоть никчёмный

вышел из меня поэт,
но теперь – на склоне лет! –
жить на свете
веселее стало мне.
Раз фантазия  коней
гонит, смерти

нет!.. Да где я?!.. Что со мной?..
Снег на улице… Весной
и не пахнет!..
В окнах – тюля паруса.
У окна стою… в трусах.
Больно!.. Слёзы на глазах.
Будто в пах… нет!

будто кто-то под ребро
мне железное перо
сунул… Режет
под ребром… Ну да, в боку!
Повернуться не могу…
Где-то брешет

пёс!.. Быть может, я полу-
сумасшедший?.. На полу
из узора
трещин на меня глядят
лица!.. и они галдят!..
Что за ссора?..

Там – и я?!.. и я лечу
будто Ангел?.. Нет, лечу
раны после
битвы яростной во рву
с великаном?.. Нет, реву,
стоя возле

гроба с телом милой?.. Да!
дух и тело – не в ладах;
чувства – дети:
 не порока, нет!.. дитя
низких чувств – порок!.. Хотя
я в ответе

за высокое и за
низкое, что на глаза…
Будь спокойней,
а не то сойдёшь с ума!..
Не фантазия ль сама –
эти кони?!..

Сам я и гоню коней! – 
мимо серых, скучных дней
пролетают! –
и уже летят… средь звёзд…
Снова чёрт меня завёз
в дебри!.. Тают

звёзды в небе… Я сижу
в кресле и в окно гляжу.
Очень скоро
я вскричу, придя в восторг:
«В золотой пыли Восток!
Ах, Аврора!

Как я жду Тебя!.. Ты плащ
алый…» Что я слышу?.. плач?!..
 – Всё одна-а-а-а  я! –
плачет кто-то (голосок
женский… не возьму я в толк!). –
Я Даная!

Разве я не хороша?
Светится в глазах душа!
Тело, правда,
в саже… Мальчик золотой
не был тронут кислотой… –
Жаль, Рембрандта

нет давно уже! .  .  .  .  .
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
.  .  .  .  .  .  .  .  .

Закончил ранним утром
24 марта 2010


 *Родриго де Нарваэс – первый алькайд (комендант)
Антекеры после отвоевания этого города у мавров в 1410 году…
Дон Кихоту точно сам дьявол нашёптывал разные сказки,
применимые к его собственным похождениям, ибо в эту минуту
он, уже забыв о Балдуине, вспомнил о том, как антекерский алькайд
Родриго де Нарваэс взял в плен мавра и привёл его в свой замок. – Сервантес.
«Дон Кихот».

 **И вот с той поры этот рыцарский орден мало-помалу всё ширился, ширился
и наконец охватил многоразличные страны, и в лоне этого ордена подвигами
своими стяжали себе славу и почёт отважный Амадис Галльский со всеми
своими сыновьями и внуками даже до пятого колена… – из ответа Дон Кихота
сеньору Вивальдо – Сервантес. «Дон Кихот».
Амадис Галльский – подлинный текст «Смелого и доблестного рыцаря Амадиса,
сына Периона Галльского и королевы Элисены» (в четырёх частях), написан на
испанском языке. Первое известное издание появилось в Сарагосе в 1508 году.

 ***Рембрандт, естественно, указал бы на Флору, богиню цветов и весны, в образе
которой он изобразил свою юную жену Саскию, т. е. он указал бы на свою
картину «Флора».