Ангел-хранитель

Орудия смолкли. Тихо. Умер бой.
И доедала смерть остатки пира
после атаки рукопашной, штыковой,
где не пятнала честь мундира.

Жара. И кровь, и трупный смрад…
И даже смерть, и та - устала.
Косила без разбора, наугад,
иль нет – согласно списка выбирала.

Да, вот ещё один хрипит в крови,
но в списках он не значится у Бога.
 К нему спустился милый херувим
в одеждах белых прежде срока.

Он осенён, как водится, крестом,
склоняется над ним, протягивает руки:
фонтан артерии задушен был жгутом,
притуплены уколом нечеловеческие муки.

Он на себя взвалил и вынес крест
нелёгкий с поля смертной брани –
на стол, под свет и под навес,
куда не всякий попадает…

Сам Бог трудился и вспотел!
Он, как и мы, представь, двурукий.
Двумя руками – столько дел?!
Эх, каждому б из нас такие руки!

… очнулся тот один, - перед глазами белый свод, –
в бинтах, прикованный к кровати.
В той рукопашной лёг весь взвод,
а кое-кто представлены к награде…

Скрипя, больничные открылись двери, –
к нему идёт тот самый херувим.
А он глазам своим не верит, –
каким он ангелом храним!

Чудесный лик, стать хрупкая, девичья,
белый платок с крестом, халатик палый,
а руки – словно крылья птичьи,
и светлый взгляд, но от войны усталый.

Присела рядом, улыбнулась мило.
Ему как будто снился нежный сон.
"Как звать?"- спросил он еле слышно. – "Ира".
"Спасибо, Ира, что спасён"!


/А.