Белый рэп

Белые граффити, арт-группа "тишина",
всё, намалевали - до плуцера-сарна!

И собачка в пончо ошалелая стоит.
Не на кого лаять - все кругом свои,

все снуют с авоськами - все туда-сюда,
в них филе из Мойки - звезды и слюда,

грохнутая с неба кровельная жесть,
сорок лет как повелось ее ломать и есть,

эту, по ленд-лизу манную мацу,
как-то не приставшую мягкому лицу

михалкова-младшего из особняков,
где с фронтонов щерится старший михалков.

Зимний день в "проеме незадернутых гардин",
как Потемкин голый, Светлейший господин,

вышел; от кого бы отодрать оброк,
а там кариатиды держат потолок.

"Альфу-омегу" белый ангел начертал,
на экране в белый, из попкорна кинозал,

где ты, хроник Нарнии, мальчик, поспеши,
отморозил пальчик - на пол не кроши!

Девяти из десяти птиц уже кранты,
но какие горничные, школьные банты,

стихари, хоругви, ризы и покров
там, где черномырдики грелись у котлов.

Хотели как лучше, а стала как всегда
крахмальная, уставшая с дороги вода,

белый и пушистый завуч этих мест,
гинекологиня города невест,

Санкт и Белокаменной, где поет один
белый рэппер Аминем. Век веков аминь.

В комнату как лампу вносит белизну,
вот и по делам мне, вот и не усну,

у нее заданье - знать - зачем и с кем
ежик в ту мач мани, в серебряной реке,

с волосами ломкими за воротником
студьозусной тужурки проходил пешком,

с Охты на Варварку, в стеклах щуря взгляд,
там есть кого грохнуть, да быстро летят,

прямо от Казанской вплоть до Рождества,
пики белоглазые, наши, татарва,

Грабового ль роют, Фриске ль выдают,
но нальют с горою, всякому нальют.

В синее ведерко, в спинку горбунка,
веси, санки, горка, выси, облака.