Роман

Солнечное утро ничем не радовало
Роман никуда не спешил, но привычка с постели стягивала
Кофе – слишком горячий, слишком кислый
Но чтобы расшевелить со сна заплывшие мысли
Приходилось вливать его, обжигая горло
Рваный сон уже стал для Романа нормой
Но держал крепко, просыпался тяжело
Пробуждение застало холодом, разгоняя постельное тепло
Солнце било в глаза просто как-то невыносимо
Задвинул шторы… но куда деться от этого мира, где мать может предать сына?
Все религии и философские системы на глазах разваливались
Реальность вокруг Романа разрывалась, раздваиваясь
При мыслях о дне впереди накатывала усталость
Порылся в сумке, может со вчера еще чё осталось
Нет, уже нечего. Просто закурил
Выдыхал дым в потолок, телевизор громче – ну, чтобы кто-то говорил
Поймал себя на том, что вслушивается в новости
Как будто они имеют какое-то значение при разделившей его и мир пропасти
При взгляде на чистые листы потянуло на мысли о смысле
Захотелось курить еще и писать письма

Жарко, но
Руки дрожат, пальцы, как черви
Липкие, скользят по лицу
Нервы
Натянуты, как струны и так же рвутся
Люди
Так же рвутся

Всегда кто-то должен быть виноват
Роман помнил об этом и был бы, наверное, рад
Найти то самое, подходящее, лицо
И выорать всему миру: «В моей смерти прошу винить её!»
А весь мир… Чем он, в сущности, лучше
Каждой отдельной своей личности, каждой ****ливой сучки?
Почему жизнь в нем такая ценность, такое благо
За что она дана ему, зачем она ему надо?
Сразу же наплыли хорошие воспоминания… Услужливая память
Она всегда находила способы, как больнее ранить
Роман раньше думал, что в этот день разобьет кулаком зеркало
Но не стал. Смысла в этом, как и смысла в поиске виноватых, для него больше не было
Так и сидел, в отсвете оранжевых штор, на диване
Бутылка пустела, нервы понемногу отпускали
Водку пил из горла, не закусывая
Следом – пачка валидола (или валерьянки?), вырвало в мусорку
Но все равно, теперь он был смелее
А потому – опаснее, а потому – меньше сомнений
Слюнявые поиски смысла, истины, любви вызывали отвращение
Всё это потеряло смысл, теперь пистолет нашел себе применение
Рука сминала бумажку, палец сам находил курок
Он, не сомневаясь, сжигал последнюю записку
И, не сомневаясь, нажал на спусковой крючок