Евгений Онегин. 5 вариант

Текст представляет собой свободные вариации на темы "Евгения Онегина". Поэма любезно предоставлена автором - Игорем Петенко.
«Мой дядя...» и т.д.
  (до 40-ка не рекомендуется»
Я вновь пишу о жизни матом,
  Забыв приличия и стыд,
  Слова мои – не дипломатам,
  А всем, изведавшим прожить...
(Продолжить)
Мой дядя был с причудой, право,
  Хотя е#ать ещё он мог,
  Но выбрал лучшую забаву –
  Сок спермы брызгал в потолок.
За этим славным развлеченьем
  Его я часто заставал
  И любовался с восхищеньем,
  Как он до люстры доставал.
Струя взлетала, как из пушки,
  Сноп брызг искрился на свету,
  И сладострастная игрушка
  В руке дрожала, вся в поту.
Потом мгновенья расслабленья...
  И новый залп взлетает вверх,
  И в это миг самозабвенья
  Мой дядя плачет, пряча смех...

Рука его дрожит сильнее,
  И пламенеет страстный взор:
  Ты видишь, милый друг Евгений,
  Какой рисую я узор?
Я пригляделся: в самом деле
  На потолке расцвёл пейзаж,
  А там такое беспределье...
  Меня аж бросило в мандраж.
Я дяде высказал сомненья:
  Прилично ль членом рисовать?
  Ведь от такого напряженья
  Недолго импотентом стать.
Старик в ответ лишь усмехнулся:
  А что ещё осталось мне?
  Я перед каждой шлюхой гнулся,
  А вот сейчас я на спине
Лежу, спокойно наслаждаясь,
  Высоких струй гляжу полёт...
  Не бойся, друг, не утруждаюсь,
  Рука крепка и х#й встаёт.
Зато отсутствует волненье,
  Никто не требует «ещё!...»
  И не грызут потом сомненья:
  А вправду ль ей так хорошо?

Никто не ноет «ах, отстаньте,
  Мол, мне давно уж надо спать...»,
  Твои цепляя бриллианты,
  Когда с другим идёт в кровать.
И ты уже не нужен мужем,
  А только денежный мешок,
  И в лучшем случае послужишь
  Подушкой тёплой между ног.
И что же делать в осень жизни?
  Всё бросить, всех послав к чертям,
  Уединиться, иль напыжась,
  Платить зачуханым б#ядям?
Я шёл за ходом его мыслей,
  Вполуха слушая маразм,
  И размышлял о бренной жизни,
  Поправив дядюшке матрац.
Хотя и бред нёс сивый мерин,
  Но доля истины в том есть –
  Короткий срок нам всем отмерен,
  И старость х#ем не отместь.
Едва плеча она коснётся,
  Встаёт мучительный вопрос:
  Когда ж п#здец  твой подкрадётся,
  И сколь ещё подаришь роз?

Пройдут чудесные мгновенья
  Лобзаний искренних, и ложь
  Ты ощутишь в прикосновеньях,
  Признав – былого не вернёшь...
И если та, кому стихами
  Не смог ты сердце разбудить,
  Во сне вздыхает о Ван Даме –
  О ней не надобно грустить.
Устав от женщин и веселий,
  Порою хочется забыть
  Те сладострастные мгновенья,
  Которых ради стоит жить.
И даже, что казалось чудом,
  С годами блекнет навсегда,
  И просыпаемся вдруг утром –
  А где же милые глаза?
И сам не раз я ошибался,
  Поверив в сладостный обман,
  На добрый взгляд я покупался
  И раздувал любви дурман.
Но опьяненье проходило
  И растворялось, как туман,
  Но снова счастье приходило,
  И забывал я про капкан,

Который сам себе же ставил,
  В душе держа свой идеал.
  Его черты, как грим добавив,
  Я слеп и вёл на пьедестал.
Но макияж тускнел и блекнул,
  И лишь тогда я понимал,
  Что встретил отблеск неприметный
  Того, что в грёзах рисовал.
Но все они не виноваты,
  Ведь с каждой было хорошо.
  А написал сейчас я матом,
  Поскольку жаль, что всё прошло.
30 июня 2001, 12:30-13:50, t=33 oC
  (Показания табло на
  пьяцца Чинечита в Риме)


Рецензии