Избранное

      * * * * *

П.И. Чайковский

Наша музыка создана кем-то,
Как слова, как магический круг.
Коль нет песни в душе, а лишь темпы,
Не явится мелодия вдруг.

Но однажды рождается мальчик,
Новых звуков услышит хорал.
И несмело попробует пальчик
Звук извлечь – и ответит рояль.

И оформится в зиму и лето,
И в печаль, и в любовь звуков рой.
Много сказок уже есть на свете.
Музыкант, нам шкатулку открой!

Пусть станцует в огне балерина,
Оловянный солдат постоит.
И французскою песней старинной
Небыль - быль чародей завершит.

И, как многих до нас, пусть природа
На симфоний поток вдохновит.
Пётр, ты станешь душою народа,
Как умрёшь – на весь мир знаменит.

А при жизни пигмеи цеплялись,
И порочили всё, что создал.
В травле и клевете изощрялись,
Ведь таланта им бог и не дал!

Что за важность, какой ты, и кто ты,
Если слышишь, что всем не дано.
Незаметные видишь красоты;
Жаль, в смерть рано открылось окно.

Патетичной басовою нотой
Отзвучит композитора песнь.
Он и русский Бетховен, и Моцарт;
Лишь в мелодиях виден нам весь.

А финал громовой фортепьяно
Огласит весны новой приход.
Жизнь течёт, как река, без изъяна,
Насладись нежным шепотом вод.

Все печали вода покрывает,
И изгладит шальной волн изгиб;
Часто людям покой доставляет:
Выпил кружку воды. И погиб...

Реку жизни шагами измерив,
Не боясь ни начал, ни застав,
Глупой жертвою ведьме-холере
Композитор Чайковский, ты стал.

Вновь закрыты шкатулка и сказка,
Только лебедь по глади плывёт.
Чёрный коршун, пугаясь огласки,
Как всегда, жадно падаль клюёт.

22.02.2008
      * * * * *
     Паганини

На концертах стояли рядами,
Слуги божьи с унылым лицом;
Дело ясно, они только знали,
Что напев твой рогатым рожден.

Эту радость от мира, веселье,
Это счастье, и времени зов,
Всех задавленных душ воскресенье,
Паганини, ты в скрипке нашел.

Ну, а те, что давили, душили,
Постным маслом елея залив,
Что себя от тебя отлучили,
Их я вспомнил, и тут же забыл.

Вот подпилены струны у скрипки,
Видно, бог так тогда приказал.
Ядовито змеились улыбки,-
Струны рвались, звеня на весь зал.

Боль  телесная, и нездоровье,
Вы для музыки все же ничто.
Продолжал кружева ткать Никколо,
На струне он играл на одной.

Кто творит красоту, забывает,
Что он смертен, что просто урод,
Он - душа, чистый дух, что внимает
Вечной музыке горных высот.

Ну, а музыка живет,
Скрипка все звенит, поет,
Паганини  в ней душа,
Что творила не греша.

15-19 декабря 2001г.
      * * * * *
       Моцарт

О счастье: ты музой отмечен,
И с детства уже вундеркинд.
Хоть музыка в сердце кипит,-
Ребёнок навек искалечен,
И это отцу не простит.

Во взрослых с сестрой нарядившись,
Концерты дают во дворцах.
Играли, не ошибившись,
С надеждой и с верой в отца.

И звуков ручей изливался –
Симфоний  калейдоскоп.
А Моцарт взрослел, развивался
Среди постоянных дорог.

Мой Моцарт – мелодия счастья
Под гнётом обычных тревог,
Ударов судьбы и ненастья,
В пыли постоянных дорог.

Хоть музыка к счастью взывает,
Или о прошедшем грустит,
Но силы нужда подрывает,
И бедность жена не простит.

Твой «Реквием» - траур и солнце,
Миндальный прощальный пирог...
Лишь горечи вкус остаётся
В конце постоянных дорог.

Ноябрь – Декабрь 2007 г.
      * * * * *
Г. Малер

В себе он уверен, и не уверен,
Но музыка в сердце живет.
Прибоем ласкаемый берег
В себя волн палитру вберет.

Следы на века запечатав,
Их прелесть и вязь сохранит,
И новые звуки и краски
Он в ноты для нас огранит.

А новое, жесткое время
Ужасный диктует надрыв:
Мы люди сейчас, завтра звери,
И злобы в нас зреет нарыв.

И музыка, чисто разлившись,
Прервалась. Возник диссонанс...
Без дома, покоя лишившись,
Он прошлого выбрал аванс.

И что-то рождается грубо,
Терзая и слух нам, и душу.
Неужто жестокая правда
Убъет нас, и след наш иссушит?

Мелодия, вдруг появившись,
Уводит в невинное детство;
Впервые печаль и тревогу
Узнал тогда мальчик еврейский.

А рядом в полку маршируют,
И музыка медью грохочет.
Солдат в медный рог чудно дует;
В толпе кто-то громко хохочет.

И конское ржанье, и топот,
И марш, и толпы возбужденье,-
Все в памяти мальчик отложит,
Как счастье, восторг и сомненье.

А музыка позже родится,
И лишь для другого столетья.
И странно в ней будут гнездиться
Здоровье, и чье-то увечье.

И гений в ней, загнанный в угол,
И мальчик, не знающий горя;
Так шут в барабан глупо бухал,
Так плакал над миром философ!

Ах, Малер, вас в школе не учат,
Проходят, возможно, лишь в "Консе".
Всхожу вверх все круче и круче,
В Ваш стиль утонченно-японский.

А выше, а выше, а выше
Души чуть колеблемый трепет.
Мелодий эфирная пища
Сознанье в несчастьи укрепит.

20 Декабря 2001 г.
* * * * *
Разговор двух патрициев

...Знаешь ли ты яд чудесный любви безответной?..
Ф. Шиллер
1-ый    -Верный  приятель, мой друг знаменитый,
Знаешь ли ты яд чудесный любви безответной?-

2-ой     -Мне ли не знать всех чарующих дев мелколесья,
Да и пустыни скупой женщин, мучимых жаждой.
Их хорошо изучил я, любви добиваясь,
Тщетно пытаясь разжечь пламя знойное страсти,
Лишь натыкаясь на холод корысти, обман, пересуды;
Да, любовь – достояние только мужчин, чьи свободны
Главы, да  и руки от тяжкой повинной работы,
Что в поту порождает наш хлеб
И ночлег безопасный под крышей.
Я не забыл ни про воинов знатных,
Ни про философов наших учёных,
Или сенаторов с властью во взгляде, и знатностью рода.
Им, полагаю, не положена женская ласка,
Что туманит мозги, толкая на блуд, преступленья.
Груз государственных дел требует воли и ясности мыслей,
Что невозможно, коль девы сознанье смущают,
 Требуя денег, нарядов, вниманья и неги.
Что же до воина – тот в битвах, иль в упражненьях
Думать не должен о девах корыстных, из-за которых
Он потерять может сбрую, и лошадь, и даже оружье,
Обретя лишь коварство и вероломство.-

1-ый    -А не забыл ли ты, друг мой бесценный,
Философов наших учёных, торговцев отважных,
Что ищут товары в землях чужих, да и с риском для жизни;
Пахарей наших полей, Рим кормящих, поящих вином,
А также жрецов наших славных, врачующих души живых,
Провожающих мёртвых в царство покоя и хлада?-

2-ой     -Наши жрецы, дайте, боги им силы, терпенье и мудрость,
В силу обета святого безбрачья, не приемлют женское нА дух,
А потому и для них безопасны как женские слёзы, а также уловки.

Смелые чужепроходцы, что редкую амбру, пряности, золото,
Лал; и алмаз доставляют, после торгуя безбожно высокие цены,
Жён своих держат, как скот гуртовщик, в крепком загоне,
Не расточая свой пыл на любовные глупости, вздохи.

Пахари, тяжко в земле ковыряясь, действуют сходно,
Женщин своих, заставив сначала потомство обильно рожать,
Затем, как тЯгло в ярме, надрываться, уродуя стройность.
Вытолстив ноги, пахарей жёны потом так уродливы страшно,
Что никогда не заронят в мужьях и мысли томной, любовной.

Чахлы учёные, наши философы; в свитках пергамента ищут
Истину, что лишь одна их манит, привлекает и нежит.
На дев обольщенье, их радость и слёзы глядят равнодушно,
Жён своих нерадивых, презревших хозяйство, едва замечают,
Им позволяя читать!!! Вот уж глупость людская, ибо жена
Прежде причёсана, чисто умыта, кухню в порядке содержит,
Дети сыты у неё, муж накормлен, ублАжен. Потом уж читай!
Да не забудь вовремя мужа под руку толкнуть, чтоб пошёл
На собранье учёных мужей, где изволит явиться почтенный сенатор,
Что награждает речистых и умных местами доходными тут же.-

1-ый    -Однако, друг мой, поэт знаменитый, кто же остался,
Кто тот счастливец, который изведал яд любви без ответа?
Все, кто живёт и страну составляет, её институты, всех
Ты назвал, только поэтов, да, только поэтов ты упустил.-

2-ой     -Да, лишь поэты, находясь на вершине здоровья и чувства,
Перенести могут яд, что в любви безответной хранится,
Им отравляясь нарочно, чтоб купаться в виденьях небесных,
Тут же их записав на папирус, а лучше, пергамент в виде стихов;
 А после, от призраков счастья избавясь, разбавить вином
Яд, боле не нужный. Ведь, намеренно чувства пришпорив,
Он создал творение, Богу подобный. И это лишь ценно.-

1-ый    -Так это всё враки, и яд тот любовный – неправда?-

2-ой     -Ты знаешь, поэт – он и пахарь, что поле словес очищает от сора,
Готовя его для будущей жатвы; он – воин, воюет с Хаосом пером;
Он – торговец, пытается блестками слов и понятий завлечь простака,
Чтоб потом невзначай облапошить; он и жрец, ибо верует свято,
Что чувства его неподдельны (покамест он пишет), и требует веры
От прочих; философ он в том, что любит околицей ехать, а не сказать напрямик, прозрачно, что хочет; про себя, как сенатор он мыслит.-

1-ый    -Так значит, поэт всё ж обманщик?-

2-ой     -Поэт – чаровник, обмануть лишь себя он способен.
Ты видел когда-нибудь пахаря, что стих читает?
А воина с книгой в сраженьи, или в упражненьи?
Торговец лишь в счётных листках зренье портит;
Мусолят жрецы Писание на площадях, да и в храмах;
Философ надеется истину в книгах найти, в манускриптах.
Сенаторам колют глаза стихотворные строки,
Им лучше стихов не читать, не смущаться.

Лишь поэты читают стихи, если Мастер составил их строки.
А девы, лести выпустив жало, поэтов за строки их хвалят,
Надеясь вниманье к себе обратить, обольстить, приготовить
Поэтишку к жертве: его самого на закланье.
А жертвенным камнем – семейный очаг. 
И если поддался бедняга их чарам – готово,
Пора уже яд чудесный любви безответной,
Как утренний чай, принимать.-

1-ый    -Бедный, бедный мой друг, поэт и властитель,
При жизни мученья, волненья и страсти,
И тихая слава... Но лишь после смерти.
Прощай!-

19 марта 2009 г.

; Лал – драгоценный камень, красная шпинель.
      * * * * *

7-ая симфония С. Прокофьева

Мелодия волнует и горчит,
Тревожно и отчаянно звучит,
Она, как новой жизни гимн,
В согласии; спал модернизма грим.

К чему здесь угловатый диссонанс:
Ведь жизни уж кончается аванс.
И взвешенной гармонией души
Протяжный звук разносится в тиши.

Но жизнь не буколична, а тверда;
Не в счастье нас увозят поезда.
И перемена мест не даст покой,
Коль управляется жестокою рукой.

Куётся счастье молотом в стране,
Сорняк серпом срезается на «нет».
Как стон мучимого в мелодию ввести,
И прихватить надежды по пути?

Сплавлялись стуки, грохот, лязги, вой
В поэму, что услышана тобой,
В симфонию, любимую страной,
В мучительный, торжественный финал;
Окончился с душой раздрай, скандал,

И появилась нота тишины;
Покой, будь после грохота войны!
И оживёт Русь в мирной суете.
Ей место есть во всём, всегда, везде…

22.09.2008

      * * * * *

Андрей Вознесенский.

Предложений ажурные своды
возводил юный зодчий - поэт .
Да, любитель простора, свободы!
Да, любитель нести в массы свет!

На эстраде он мерно качался
на высоких – модерн - каблуках.
Белый шарф, словно флаг, развевался;
свои здания строил в стихах.

И, скрепляя слова вдохновеньем,
прочно ставил понтоны поэм.
Ты скажи, что на свете нетленно:
речь родная? наш строй? окоем?

Прикоснувшись к стихам, понимаешь:
ну, вот это, конечно, поэт.
Что сам пишешь, рифмуешь, сшиваешь? –
на простые вопросы ответ.

Озабочен Земли выживаньем,
мэтр Андрей щедро сыплет слова.
Как нам жить, дорогие славяне? –
вот об этом болит голова.

Русь менялась, и шаг наш неспешный
перешёл, ускоряясь, в полёт.
Пусть ракеты российской словесной
не ослабнет напор. Лишь вперёд!

И родное российское слово
да не сгинет среди языков,
не скудеет под гнётом чужого –
вот, Бояны, задача веков!

     28.09.2008 г.
      * * * * *
Лучистый поэзии мир...
Чем же: нежной тканью,
Филигранью - сканью,
Или песней милой -
Колдовскою силой, -
Нас стихи пленяют,
Убаюкав рифмой...
Вдруг покой взрывают
Бешенностью ритма.
Как прибой, качают
Медленные мысли,
Звездами мерцают
В бархатистой выси.
Дочкою родною
Вдруг в глаза заглянут,
Милою женою
За собой поманят.
Старца редким словом -
Золотом одарят.
И, затронув совесть,
Мудростью состарят...
12 мая 1981г.
* * * * *
Май надежд
Проходит май надежд, полетов, гроз, 
И крылья увядают у тебя.
Ты, человек, на бабочку похож,
Что на огонь летит, крыла свои губя.
А лето - зрелость ли несет,
Иль зноем иссушенные мечты?
Ведь без мечты погибнем я и ты,
И не спасет нас мертвых знаний плот.   
Подарит осень мудрости плоды,
Или надежд разбитых грязь и топь?
Ведь в луже мутной нет живой воды,
В душе пустой не вырастут сады,
Раз не нашел к мечте далекой троп. 
Зимой оледенеет ли росток,
Чтоб к свету не воспрянуть вновь,
Когда весной взбурлит, кипя, поток.
Из темных сможешь вырваться ли снов? 
1982г.
* * * * *
Муза
Той Музы я напрасно след искал,
И аромат её растаял среди скал.
Я пробовал стихи писать, корпя,
Но выходило скучно, не любя.
И задавай хоть тысячу программ,
Усилий тонны, а стиха на грамм!
Поэзия – как бабочки зигзаг;
Вдруг села на потрёпанный рюкзак,
Задачу мне лукаво задала:
Ищи меня средь блёсточек стекла,
Но не ищи в витринах дорогих,-
Я появлюсь, лишь посещу других.
Почти всегда нежданною приду,
Усевшись на случайную звезду,
Ту, что спешит покинуть небосвод,
Чтоб охладиться в синей бездне вод.
Пока звезда падучая летит,
Ты пожелай. Судьба вознаградит...
24 мая 2008 г.
* * * * *

Святы вы, златые детства грёзы
Лишь на расстояньи многих лет.
Детские мечты беднее прозы:
Эскимо, футбол, в кино билет.

Мы, бывало, рот открыв, стояли
Сквозь дожди на радугу смотря,
И, как в детстве, жизни ток впивали
Даже в день унылый ноября.

А картины скудные природы,
Череда несытых детских дней.
«Вырасти скорей, и на свободу
От семьи удушливой моей.»

Думал так тогда я, иль иначе,
Песни пел, фантастику читал,
Иногда гонял по полю мячик,
И ещё о Космосе мечтал.

По лесам бродил я до упаду,
И далёко в море заплывал.
Водопад студёный на Кавказе
Головы горячность охлаждал.

Упивался неба бирюзою,
Облаков причудливой игрой, -
Видел жизнь во всём.
Богиню Зою
Повстречал когда-то под горой.

Шла среди колосьев, вся сияя,
Золотой головкою горя,
Урожай Земли благословляя
В самых первых числах сентября...

«Святы вы, златые детства грёзы»,-
Так теперь никто не говорит,
О природе уж не точит слёзы,
О душе не плачется навзрыд...

С сединой, как Гёльдерлин, сегодня,
Так же я пред вечностью стою.
Как и он, с восторгом о природе
Я от сердца с вами говорю.

И полны задумчивой печали
Мои мысли об ушедших вдаль…
Как ушёл, куда теперь причалит
Мой корабль, разбившийся о сталь?

10 декабря 2008 г.
* * * * *
Маяковский
«Из какой-то приехал он дали,
И с фамилией странной – поэт?!
Нет, его мы стихов не читали;
На наш слух – слишком грубо поёт.

И, потом, этот стиль безобразный,
Как в мясницкой, под стуки ножа.
Мне не нравится слог его грязный,
Хоть его одиночества жаль.

Молодой он, и что-то вещает,
Восхищается чем – не поймёшь.
Вкусам разве он чьим отвечает?
Да, под стих его вряд ли уснёшь.

То ли дело, Виталий Кручёных,
Или Белого, Бальмонта слог.
Маяковский, твой слишком перчёный,
И тяжелый для слуха пирог»

В зале Клары и Лили сидели,
И, презрительно морща носы,
На поэта, но мимо, глядели,
Жизнь его положив на весы.

Они что-то там тоже писали:
Всё о женских страданьях, душе.
О дожде в тех стихах поминали, -
Тем любовных вертелись клише.

И в угаре придуманных бредней,
Как наркотика стлался дурман:
«Он пришел. Свет зажегся в передней.
И Она, как кисейный туман»

А за стенами зала бежала
Жизнь, воняя смазным сапогом,
Гноем ран от шрапнели, кинжалов,
Ароматом  парижских духов.

Вот поэт наш устал отбиваться
От отставшей от жизни толпы,
Захотелось любви и румянца,
Отряхнуть придорожную пыль.

Он кромсал, и гремел, издевался,
Эротичное пряча в штанах.
Новый век в облаках начинался;
Но, как водится, ждал его крах…

А поэзия – веку вдогонку,
Осуждая, тревожа, кляня,
Одурманив, как самогонкой...
Только с глаз спала вдруг пелена.

            Апрель 2008 г.
* * * * *
Юность

Ты вечна, весна обновленья!
О, как переменчив твой лик!
Тебе не опасно старенье,-
Ты в теле ином каждый миг.

О юность, ты вечно в движеньи,
Как отблеск на скате волны,
Как майский расцвет поколенья,
Что нас уж готово сменить.

Нас новой волной аромата
Готовится сад оглушить.
Но близится сумрак заката...
Дожить до рассвета... Дожить!

* * * * *
Россия

О русская земля! Ты уже за шеломянем еси…

Власть захватить – не вся ещё наука.
Взяв власть, как трудно удержать.
Русь красною становится без звука
Лишь в городах. А в деревнях дожать!

А дожимать с волшебным Маркса словом,
Что подарил бессмертный «Капитал».
Но непонятен тот подарок сёлам,
И главное, земли-то он не дал!..

Раз всё не так, не сбылись идеалы,
И не помог обещанный «Сезам», -
Идеалисты медленно сползали
В террор, разбой и к мелким грабежам.


«Так пропади всё пропадом, сгорите
Вы наши души пламенем-огнём.
Ах дети, вы простите и поймите,
Что мы хотели ввысь, за окоём.

Да не пустили вдаль тяжёлые вериги,
И ядра вер привязаны к ногам.
Нам жить хотелось, как в той лучшей книге,
Но разломилась правда пополам».

Счастливого конца не получилось,
Пошла история и вкривь, и вкось.
Взамен добра – параши вонь, душ гнилость,
И с барского стола – энтузиазма кость.

Потом война жестокая, лихая;
В ней Сталин нас внизу расположил:
Зерно, металл фашистам отгружая,
Войну вскормил, а Русь разоружил.

Всё жертвуя направо и налево,
Установив свинцовый частокол,
Войну бы проиграл, да патриотов племя
Спасло страну, подняв фашизм на кол.

Но множатся истории примеры,
Когда страна нищает, победив.
Так Русь моя, дожив до новой эры,
Грозит истаять в воздухе, как див.

Россия восхищает, возмущает,
Как водка русская, пьянит, горчит.
Русь – мира часть. Так предки завещали…
Ничто твоей души не сокрушит.

14.03.2008
* * * * *
Последний луч пробился через тучу,-
И вот уж холод, ветер, дождь.
И день ушёл. А завтра станет лучше,
Небес уймётся громовая дрожь.

И новый день, умытый, свежий, тёплый
Обнимет землю розовой зарёй,
И через свежевымытые стёкла
Войдёт к нам в дом, как сказочный герой.

* * * * *
Держу пари, что я ещё не умер,
раз строчки эти шалые пишу,
и слышу телефона резкий зуммер,
и ем, гуляю, думаю, дышу.

Читаю в пожелтевшей газетёнке
что год двухтысячный грозил бедой.
Сменяю памперсы, сиречь пелёнки,
и думаю: «Ты жив, раз внук с тобой».

Пари держу, что я никак не сдохну,
пока мотор бурчит, и я – в семье.
 Я нужен им, пока я не засохну.
Пока писать могу, не знаю полумер!

Да, с возрастом сужают круг заданий,
которые придётся выполнять.
И отмирает круг привычных маний,
и нет стремленья: «Всё – на ять!»

Утюжу улицы, площадки, перекрёстки,
и жизнью упиваюсь я взахлёб.
Я – пожилой мальчишка-переросток,
Весёлый хлебоед и водохлёб.

Держу пари: уж я-то существую,
и в шестьдесят годков ещё юнец.
Из всех судеб я выбирал кривую,
чтоб с расстоянья не видать конец.

За жизнь мою, как Броуна частица,
я побывал и там, и сям – везде!
Вкус жизни – сладко-горькая лакрица.
А я тянулся, как осёл, к звезде.

Готов поспорить: буду я бессмертен,
пока живое тело горячо,
и живы те, уж в этом мне поверьте,
кому подставил вовремя плечо.

19 ноября 2008 г.

* * * * *
Твой человек

И в каждый миг ты насладись
свиданьем с человеком, 
который скоро, может быть, уйдёт,
не выдержав сраженья с веком,
все силы потеряв, истает и умрёт,
переплывёт последнюю ту реку,
после которой нет, не оглянуться,
но даже не поднять и веки,
и уж, конечно, не проснуться,
и душу потеряв, в хаос уйти навеки.
Им в каждый миг ты насладись…

25 ноября 2008 г.

* * * * *
У осени оркестр…

Оркестр не дожил до весны,
Ведь он осенний, шаловливый,
И перешёл в чужие сны,
Такой капризный и  игривый.

Давно почищены сады,
Дорожки от осенних листьев.
И тают снежные следы,
Да вьюг морозных долгих свисты.

Весна вновь будоражит мир
Своей мелодией рожденья:
И моет дождь асфальт до дыр,
Земле готовя пробужденье.

Сожжён осенний пыл и сор,
Земля, по-юному оденься!
Попей воды, сошедшей с гор,
И петухом запой от сердца.

И преврати весенний шум
В оркестра летнего кипенье.
Отложим до осенних дум
Печаль утрат, невоскресенья.

Всех нас, в  свой час, скуёт зима,
В ночи, свистя, оплачет вьюга.
Сыграй, пока не охватила тьма,
Оркестр, осенний сон для друга…

4 марта 2009 г.
*  *  *  *  *

Ах, это свадебное трио:
Скрипач, трубач и барабан;
Они играют всем на диво,
И каждый гость там весел, пьян!

Скрипач, прислушайся к улыбке
В души укромном уголке.
И жалобная радость скрипки,
Вся жизнь – в смычке, в твоей руке.

Бедняк ты, фидлер-самоучка,
И скрипочка твоя проста.
А заиграешь – мигом звуки
И караул сорвут с поста.

Тоскою скрипки унесённый,
Мечтаешь под свою же песнь,
В свою мелодию влюблённый,
Отодвигаешь жизни преснь.

Труба за скрипкой поспевает,
В разлив на бархате медИ.
Густая нота сладко тает,
Туман оставив позади.

Трубач, ведомый вдохновеньем,
Заставь вибрировать сердца.
Закрыв глаза, король мгновенья
Увлёк невесту, молодца...

Сын музыканта, барабанщик
Своим товарищам подстать.
Он в жизни вовсе не обманщик,
Он музыкантом хочет стать.

Быть может, станет пианистом,
И будет Моцарта играть,
И, как великие артисты,
Аплодисменты собирать.

Ну, а пока, не зазеваться б:
В притопы бухай, барабан!
И скрипочке не спотыкаться,
И пусть своё ведёт труба...

19 марта 2009 г.
(На картину художника

* * * * *
Джону Донну
Колоколов вечерний звон
Уже давно не слышен он.
Как раньше дивно он звучал,
Тяжелый труд дневной венчал.
Закат багровый; благовест
Разносится, дрожа, окрест.
Слышна победная печаль
По жизни, уходящей вдаль.
И льются дни и вечера,
И тот же звон, что был вчера.
Свеча колеблется, коптит,
И нету сил все прекратить.
1989г.
* * * * *
Зажги огарочек свечи -
Он молодым зальется светом,
Осветит нас, полуодетых,
Прижавшихся в своей ночи.
Но быстро гаснет наш источник,
И ночь проснулась светлым днем,
И вновь мы рядышком идем
В своих различных оболочках.
Недолго длится этот путь, -
Конвейер скоро сбросит с ленты.
Пока надежд хватает ренты,
Живем, не думаем уснуть.
Не скоро одолеет сон;
До той поры пылай, огонь!
11 июля 1985г.
* * * * *
Январь. Зима посередине,
В лесу покорный мягкий снег,
И катит ветер по равнине
Малышку - елку, как на смех.
Руками - ветвями качая
Остановилась, как живая.
Прохожий, верно, на пути;
Но кто сказал ей: "Пропусти!" ?
* * * * *
Барьер
Когда хлестнула неудача,
И круто посолила жизнь,
Так хорошо все снова начать,
Шепнув себе:"А все ж держись!"
Держись, не глядя на насмешки-
Минует срок - они уйдут.
Что было крепеньким орешком,
Усердья годы разгрызут.
И что казалось невозможным,
То завтра - низенький барьер.
Всегда останется неложным
Лишь жизни обнаженный нерв!
Март 1984г.
* * * * *
Что-то вдруг случилось в мире:
Потемнели небо, дали.
Н чужую боль и радость
Захотелось вдруг зарифмовать.
Только жизнь не уместилась в рифму,
Только рифма показалась скучной,
И внутри приличной оболочки
Корчилась затравленно душа...
* * * * *
Живое деревце, с тобою я на "ты",
Мы - братья на планете.
Земле приносим разные цветы,
Живем мечтой о мире и о лете.
Тебе дарю заботу, ты - плоды, -
Поможет брату брат, умножив силы.
Под лаской ветра ты прошелести,
а я спою о счастье и о мире.
Но если нас война надломит вдруг,
Смешаются в земле пусть наши соки.
Ты тихо прошумишь, мой мертвый друг,
Слова прощенья, не слова упрека.
25 апреля 1982г.
* * * * *
Плач...
Я стала для любви мертва,
погасли для меня слова.
Хожу я словно бы во сне;
все песни умерли во мне.
Твой тепловоз гудит вдали.
Но мир, как прежде, неделим.
В нем остаемся ты и я,
хоть мы расстались навсегда.
Ты жив, и я жива едва.
Ты обещал не забывать;
слова... Как мало веса в них,
еще недавно дорогих.
Ах, все мужчины таковы;
добившись сладостной любви,
пред бездной чувств остановясь,
назад бегут. Так каждый раз.
Я растворялася в любви,
его просила: позови!
Тебе себя отдам сполна -
В любви есть вечная весна.
Но тщетно мой огонь блистал;
Он прочь бежал твоих зеркал.
Тебе не нужен пламень мой;
ты спрятан за глухой стеной...
Так льются жалобы мои,
Уходят безвозвратно дни,
когда тебя любила я;
уходит молодость моя.
Я в камень обращу любовь;
Я погашу гирлянды слов.
Я погружусь в печали снов.
Тебя зову я вновь и вновь!
18 апреля 1982г.
* * * * *
Незаметно подступили холода,
В речке стылая, ленивая вода.
И лишь днем пригреет солнце трав ковер,
Но меня в лесу согреет лишь костер.
Вновь туман плывет над лесом, над землей
И растет под ветром желтых листьев слой.
Нехватает лишь осеннего дождя,
Чтоб картину эту смазать навсегда...

13 сентября 1982г.

* * * * *
Клубника созрела, настала пора -
Неделя клубники, клубники неделя - наешься едва.
Черешня поспела, клубнику сменив.
Настали недели, черешенки дни.

Черешенки сладкой, румяной и белой,
Со свежей кислинкой, что радует в зной.
Попробуешь летом черешенки спелой,
И с грустью припомнишь её ты зимой.

Черешню сорвали проворные руки,
А что пощадили - добила жара.
Отведали птицы, испортили мухи.
Закончилась быстро черешни пора.

На смену малина душистой волною
В корзинах и банках прихлынет к нам в зной.
Малину мы сварим, варенье закроем.
Простуду излечит малина зимой.

Все долгое лето на яблонях зрели,
Клоня к земле ветви, румянясь, плоды.
И красные вишни на солнце темнели,
Украсив намистом Украйны сады.

А груш ароматных забудешь ли сладость?
Надкусишь - польется струей меда сок.
И темные сливы из старого сада:
Приятной кислинкой застудишь зубок.

Кончается лето, но щедрая осень
Дарит нас арбузом и бархатом дынь.
Прощаются с летом и гибкие лозы,
Слезой винограда печаля сады...

* * * * *
   СОН

Без лодки плыл я вдоль реки,
Надеясь лишь на силу рук.
А берега так далеки !
И каждый берег, словно друг.

Вдруг справа вижу чудный мыс:
песок под солнцем золотой,
из рощ туман струится вниз...
Найду там отдых и покой?

И вот, поверив в красоту,
плыву я к мысу, что есть сил.
Вдруг попадаю в темноту -
туман предательский накрыл.

Когда рассеялся туман
( немало сил я потерял ),
растаял дивный мыс - обман.
Мираж нашел... Мираж искал...

Все в мире потускнело вдруг
под одеялом туч.
Унылых, серых берегов
не тронет солнца луч.

И вновь течение несло.
Я не противился ему.
И оседлал догнавший плот:
надежней с ним, чем самому...

* * * * *
ОСЕНЬ.

Осень златоглавая,
Тихий листопад.
Под ногой опалые,
Желтые, шершавые
Листья шелестят.

Ветер тронет клен чуть-чуть -
Отзовется сень.
Листья лягут отдохнуть,
Вспомнить летний день.

Золотой короною
Голова увенчана...
Осень, щедрость вечная!

* * * * *

   СОН О ПУШКИНЕ.

Я душной ночью видел сон:
Иду по улице безлюдной.
Вот площадь... Памятник... То он,
Поэт, избранник Музы чудной.

Почуяв в камне шевеленье,
Ему я руку протянул -
И с пъедестала Он шагнул,
За мной пошел в немом движеньи...

В обычной городской квартире
Ему я пел :"Я встретил Вас ".
Блестел волненьем дивный глаз,
Был четок профиль в лунном мире.

Романса звуки умолкают...
Чу, дуновенье - гость растаял...
На стул легла накидка плавно,
А Он - на площади, из камня.

Апрель 1981г.

* * * * *
                Баллада о жене. 

Послушайте, мне в жизни раз
Пришла судьба - удача :
Я приобрел жену - алмаз,
А это что - то значит!

Меня поймет совсем без слов
Жена моя, подружка.
Удача просто баснослов- 
ная, но я - Петрушка.

Шутил, играл с душой ее,
Из сердца вил веревки.
Расправился с мечтой ее,
Поверишь, очень ловко.

Доел терпение ее -
Осталась лишь сварливость.
Допил желание ее -
Осталась лишь брезгливость.

А красота сама ушла
Ее с моею вместе.
Любовь вослед сама ушла
Ее с моею вместе.

Я потерял жену - алмаз,
Ушла судьба - удача.
Попала мне соринка в глаз -
И оттого я плачу...

Май 1981г.

* * * * *
Я видел тучу - аиста крыло
На фоне яркой сини.
Как первый снег, чисто, бело,
И черный край из четких линий.
Я видел небо бирюзы нежней,
И тучи - алые фламинго...
Тот помню день - из самых лучших дней,
Когда Природе пел я гимны.

Февраль 1981г.

* * * * *
       Звезды и зеркала.

Есть люди – звезды, и люди – зеркала;
Одни горят, и свет их ярок.
Теплом и светом полнится Земля,
И жизнь их принимает, как подарок.

Другие отражают только свет
Поступков, мыслей, дел неповторимых.
А если будет надобен совет,
У звезд, конечно, просим: "Помоги нам!"

Нет, зеркала, конечно, тоже нам нужны,
Душой, однако, тянемся к светилам,
Хоть не всегда их признаны умы,
Раз зеркала мы в судьи пропустили.

Творцами мы светила назовем,
А "зеркала", конечно, подмастерьем.
Твори, когда в душе твоей подъем,
Оставив зеркало свое за дверью.

2 июля 1980г.

* * * * *

     ОДА ШТАМПАМ.

Ох, штампы, душите меня,
Ну как вода вы для огня !
Все эти вот :"В наш бурный век;
Изменим мы теченье рек ;
И как сказал наш имярек",
( который истину изрек,
Что знают все ее давно :
Она известна, как кино.)

Но если правду, штампы, вам
Пою хвалебный дифирамб :
Ведь если б вы исчезли вдруг,
Как сузился б "поэтов" круг !
И меньше было б конкурентов,
Во всех редакциях клиентов,
Что отовсюду хлам несут,
Как драглоценный изумруд.

Прижав к груди стишок, поэму
О том, что где - то страус эму,
А где -то бродит крокодил.
Издателям же свет не мил!
Изволь читать стишата эти,
Глупей которых нет на свете.
А не читать запрещено :
Вдруг гениальное оно!

Ну, в общем, дорогие штампы,
Что списаны при свете лампы
Из повторенных сто раз книг,-
Теперь и я - ваш ученик.

Хотя поэмы не читаю,
Комплексоваться не мечтаю,
И радуюсь тому вполне,
Что нету истины в вине... 

6 июля 1980г. 

* * * * *

Крылами смерть обвеяла меня,
Вдруг обняло волн черных колыханье.
И черная дыра с каймой огня
В глаза уставилась, вся в ожиданьи.

* * * * *
        РАВНОДУШИЕ

Равнодушие - смерть Вселенной,
Черный оскал энтропии черепа.
Равнодушие - глухая смерть матери,
Это если в свою гибель поверите.

Если любовь забудете,
Если честь повергнете,
Если мимо пройдете,
Где припасть хотели бы,
Туда не посмотрите,
Где глаза прикипели бы,
И молчком - бочком,
Где кричать должны!

Равнодушие за улыбкой - ласкою,
За вежливостью мещанской - маскою.
Равнодушие не поразит поэт
Сгустком скорчившейся рифмованной боли,
А лишь помассирует болото,
Взбесившееся с жиру.

Равнодушие гарнитурное,
И всемирно - литературное.
Равнодушие - это мысли в макулатуру,
Это идиотское упоение халтурой;
И яблоко, недалеко от яблони упавшее...

10 февраля 1982г.

* * * * *
           К людям...

Ну разве вечны люди и дома?
Как хрупка наша молодость сама!
Ее мнут люди, годы, дни...
Мы шли в толпе, а завтра уж одни.

Так что же вечно, знать бы мне ответ:
Быть может звезд далеких свет?
Но звезды гаснут, силы исчерпав;
Сейчас свет жив, а завтра он пропал.

Нас согревают добрые дела...
Но ведь остынут теплые тела.
Я помещаюсь в памяти людей.
А сколько жизни нам осталось дней?

Людей переживают письмена,
Когда им вдохновение – цена...
Горит бумага – ум пока во мгле.
Так что же вечно, люди, на земле?

1982

* * * * *
Шепот

Сквозь повседневный грубый топот
Прорвется иногда тоской
Былых мечтаний нежный шепот,
Взметнет в душе минутный ропот...
Но стихнет он, придет покой,
И сонной ленью мысли свяжет.
Растает образ дорогой,
На дно воспоминаний ляжет... 
Лишь горечи летает сажа,
Как будто пыль вслед за ногой.

* * * * *
         Добрый хлеб.

Мы с детства радуемся хлебу,
Как солнцу, жизни и добру.
Под украинским летним небом 
Его растил нелегкий труд.

Чтоб выпечь солнечный и чистый
Хрустящий, сладкий каравай,
С рассветом в поле трактористы,
Стрекочет сутками комбайн.

Ложится в поле вал соломы,
А в бункер - теплое зерно,
Пока нет туч на небосклоне,-
Убрать хлеба любой ценой!..

Круг солнца - каравай на небе,
Луны краюха чуть видна.
В степи нагретой запах хлеба.
Так пахнет Родина моя!..

* * * * *

В минуту эту, вот сейчас
Погас накал в одном из нас.
Унес с собой он снимок дня,
Быть может, знал он и меня.
Как непростительно уснуть
Весной, когда прекрасен путь...
Прекрасно умереть весной
Ее цветы забрав с собой.
Ты долго мучился зимой, 
Мечтал до лета дотянуть...

2 мая 1984г.

МАСТЕР

Раз впереди большая цель,
Найдется Мастера рука
Связать из стоящих петель
К ней прочный мост - и на века!

Уменье видеть эту цель,
И к ней без устали идти
Прийдет не сразу, по пути,
Так прочь сомнений цвель!

Но если лень умерит шаг, 
В тиски возьмет тебя болезнь,
А на пути преградой враг,
Ты все равно - через овраг,
Без рук, без ног ползи... 

Дошел ты; в шрамах вся душа,
А жизнь вокруг так хороша -
Прилечь бы, отдохнуть.

Но цель другая впереди,
Ее в мечте своей найди,
И снова дальше, в путь.

2 мая 1984г.

* * * * *

Строчки, летите как стрелы во тьму,
Болью никак я покой не куплю.
Лягут все стрелы точнехонько в цель;
Смерть постучалась тихонечко в дверь.   

Сказка моя и страшна, и грустна,
Плод одного бесконечного дня.
Ехал я в поезде, мукой томим,
И разговор вел с собою одним.

Странный попутчик попался же мне:
Он отражался в вагонном окне,
Он бормотал; изменялось лицо.
Шепот его все клонил меня в сон.

А за окном пролетали дома,
Мой визави, чернота и зима.
Вспыхнули встречного ярко огни,
Миг - унеслись; снова ночь, мы одни.

Юность моя вдруг явилась в ночи,
Лаской берет, хоть от боли кричи.
Нежная осень и ласковый май...
Юность, прошу тебя, память отдай!

Пусть я забуду, и пусть ты уйдешь,
И униженье с собой заберешь...
Юность уходит под стук каблуков.
Память осталась. На веки веков.

26-28 сентября 1984г.

* * * * *

Моя совесть велит людям правду сказать,
И сказал, мир "обрадовал" правдой своей;
Раздразнил всех врагов, растревожил друзей:
Неудобен им тот, кто смел правду сказать.

"Ах, какой молодец!" - говорят мне враги.
"Что ты сделал, дурак",- говорят мне друзья.
Весь в смятении я. Ум кричит мне: "Беги!"
От врагов и друзей убежал тотчас я.

Разобрался в себе, понял: горько сказал.
Понял: горько сказал ради правды одной.
И с тех пор я напрасно покоя искал,
Не утешил меня даже дом мой родной...

29 ноября 1984г.   

* * * * *

Ах, горю, как свеча,
Что спешит догореть
Ради счастья огня:
«Мне бы мир обогреть!»

Только чем я дышу,
Что в горячке пишу,
И зачем я спешу...
Кто поймает мой свет?

Мысли снова ушли,
Вновь осенняя зябь.
Через счёты вновь штрих;
Успокоился я.

Ну зачем так спешишь?
Лишь людей насмешишь...

27.09.2001 г.

* * * * *

       Б. Чичибабин.

Поэт, что малое дитя:
На радость скор, и на обиды;
Столь очевидного не видеть,
Предугадать на век шутя...

Поэт-любитель: днём – дела,
А строчки ждут своей орбиты.
И вот минута подошла;
Слова да будут не избиты!

Но мысль о той же злобе дня:
Стихи граждански и суровы.
Как редка в строках новизна,
И мир кругом столь нездоровый!

Рождалась медленно строка,
И мерно двигалась рука –
Планета по своей орбите;
Глядишь, и боль души избыта.

Но иногда ключом забьёт,
Не остановишь, вдохновенье.
Мысль невозможная найдёт
Тропу в твоё стихотворенье.

Всмотрись в себя со стороны,
И удивись: «Ведь я громаден!»
Ну как не видят все они,
Что стих мой всё-таки пригляден.

Ах, сколько мог ещё сказать
Водитель скромный на трамвае.
С судьбой лишь «в стол» стихи писать,
Слова, как гвозди, забивая.

Как тяжело себя держать,
Свой позвоночник не сгибая.
Как трудно лишь стихи писать,
Себе наград не выгрызая.

* * * * *

Я благодарности не жду
За стих, любовь и бескорыстье,
Лишь тихо радуюсь дождю,
Что высекает в лужах искры.

И беспричинно сам искрюсь,
Когда себя перебираю,
Когда пою, когда играю.
И даже смерти не боюсь

Моя душа живёт, светя,
Стихи, мелодии рождая .
Поэт, что малое дитя:
Поёт, о хлебе забывая.

2004 г.

Всем, оторвавшимся от дома...


Уходят, уплывают корабли,
Огромные. Им плаванье большое.
А кто не оторвался от земли,
Тот жизнь свою пожертвовал покою...

Опасно в дальнем море, на волнах:
Под неустойчив, ветер задирает.
Подальше спрячь свой неуёмный страх;
Опасность большая, быть может, ожидает.

Не забывай, ты оторвался от земли
В надеждах на блаженство неземное.
Но здесь, в водах, всегда, всегда есть риск...
Авантюрист – понятие святое!

На карте проложить свой, новый путь.
И лишь мечтать когда-то отдохнуть...

27 июня 2003 г.

* * * * *

 Нам не дано предугадать
Свой день рожденья, и кончины.
Где меценат пройдет, где тать,
И кто устроит гранд - крестины.

Но воронье готово рвать
Тела горячие до сроку.
И кто-то жаждет формовать
Для мира новую опоку.

И как явившийся росток,
Прет человечество из формы.
И одурманенный Восток
Готов попрать былые нормы.

Нам не дано предугадать
Горячий миг Большого Взрыва,
И не дано потом восстать
Из праха, пепла, из могилы.

…Нам не дано предугадать
Вулкана нового рожденье.
И лучший мир нам не создать,
Обломкам прежнего крушенья.

Февраль 2005

* * * * *

Зима; снежиночка к снежинке
Ложатся нехотя, кружась.
И за ночь замело тропинки;
Сугроб, как кошка, выгнул спинку.
Лыжня – на масле след ножа.
1988 г.

* * * * *

Я ребёнком себя полюбил:
Мои плотно прижатые уши,
Доброту, что отец не отбил,
И улыбку, что трогала души.

Как Нарцисс, наслаждался собой;
Любовался своими зубами,
Что справлялись с любою едой,
Украшая рот белою рамой.

Что я – личность, всегда понимал,
Хоть и знал, что к земле меня гнули.
Из-под гнёта в мечты уплывал,
Зная: в жизни меня обманули.

Мне казалось, был взрослым всегда;
Только мир, как шагрень, сокращался.
Ощущал, что несу в себе дар,
Лишь не знал, в чём тот дар заключался.

Я узнал красоту языка,
И мелодий волшебную силу.
Стал я взрослым – и вскрылась река,
И доверчиво строчки поплыли.

А поэзию я постигал
Не как все: через скучный учебник,
Но задачи себе задавал,
И ответы творил, как волшебник.

Я в учители брать не хотел
Лишь набивших в поэзии руку;
Но душою я к тем тяготел,
Кто стихом лечит смертную муку.

В моих строках всегда волхвовал,
Открывая души мёд и горечь.
Ремесло и обман презирал,
Как незрелым оставшийся овощ.

Вдруг отчётливо понял: стал стар,
И остался я всем неизвестным.
Неужели остынет тот жар,
Что творит из мелодии песню?..

2006 г.

* * * * *

      Страна Поэтания…

Ах, страна ты Поэтания,
Лучше в жизни раз писать, да искренне;
Разве это графомания,
Если стих мой – истина.

К правде был всегда приверженным,
Хоть себя не бил я в грудь уверенно,
Не давил уроком я затверженным,
Любопытным к тайнам был умеренно.

Я в чужих стихах неправду чувствовал,
И когда не от души, для галочки.
А в своих строках лукаво я не мудрствовал,
Ни воды не лил, и не строгал я палочки.

Но Поэзия-то дама, ох, капризная!
Раздаёт дары случайным, и без принципа.
В свой венок вплела стиши бездарные,
В отражение своё да не насмотрится.

А служители Поэзии – редакторы,
Всё плетут, плетут дела корыстные,
И небрежно пашут, словно тракторы,
Поле слов, корчуя мысль; оставив мыслишки.

2007

* * * * *

Разве можно зло творить,
Подколодных змей любить,
Страх и ненависть варить,
Беззащитных, слабых бить?

Цель святая, будь чиста,
Не унизься до ножа.
Ох, лукавит простота,
И стремится всё ж дожать!

Ум великий целит ввысь,
Презирая низи слизь.
Несовместны жизнь и смерть,
Как покой и круговерть.

Разве можно страх плодить,
И своей родне вредить,
И невинным угрожать,
Чтоб плод выкупа пожать?

Жизнь не ставить ни во что,
Прятаться за тенью штор.
По ночам лишь выползать,
Как полунощный вор-тать.

* * * * *

Ну, почему стихи не успокоят,
Не отодвинут смерть, не отведут беду?
В костюме допотопного покроя
Я по своей тропе вглубь памяти бреду.

В мечтах я не старик, а лишь мальчишка,
И рядом моя девочка – жена.
Препятствия большие, но не слишком;
За счастья тень – приемлема цена.

Но... в мире происходят перемены,
И нет моей мечты – страны.
И проржавели из железа стены,
И вот уж на просторе мы.

И вот теперь мы в царствии Хаоса,
Не зная, как и где себя приткнуть.
И дует ветер с яростью насоса,
Толкая нас на непонятный путь.

А около кружат событий клочья –
Когда-то их в картину соберут...
Ну, а про нас, всё видевших воочью,
Быть может, понимающе вздохнут.

Но почему стихи не успокоят,
Не отодвинут смерть, не отведут беду?..
Всю жизнь прожить непонятым изгоем,
И умереть в предсказанном году...

2007 г.

* * * * *

Мы пожелаем жизни и стихов...
А ты уйдёшь, чтоб больше не вернуться;
И фотографией лишь только обернуться,
Освободившись от телесных всех оков.

Гитара сладко стонет, в ритм и такт,
И песнь звучит модерною былиной.
Льёт голос с завываньем длинным
Твою любовь, твои мечты и страх.

Ты угадал ли в строках ток судьбы
Таких, как ты, прямых, простых и честных?
Созвучны ль душам их пребудут песни,
Со временем костров угаснет ль пыл?

Но откипит рукоплесканий шум...
По алфавиту спрячут твою книжку.
И новый ритм и строй начнёт мальчишка,
Недавно только взявшийся за ум...

27 июля 2007 г.

* * * * *
Ритмична речь стиха:
Слова и многоточья...
От жизни отдыхать,
Не засыпая ночью.

И видеть наперёд
Всех звёзд с небес мерцанье.
А жить наоборот,
В оружия бряцаньи.

Утишив нервный дух
Наркотиком неправды,
Предложит лучший друг
Целительной отравы.

Надежды под откос
Пускают чьи-то дети.
И, угодив в навоз,
В мечту возьмёшь билетик.

И два часа в кино
Пройдут, как скорый поезд –
Костяшки домино,
Что вытянуты в пояс...

2007

* * * * *

    Иосифу Бродскому

Ничто твоей души не сокрушит;
Талант твой в жизни главное свершит,
Есть совесть, ум и воля у тебя.
В пути не потеряешь ты себя.

Вступаешь ежедневно в новый бой,
И знаешь: совладаешь ты с собой.
Не станешь ран до времени считать,
Пока бушует не смирённый тать.

Не сокрушит ничто твоей души,
Залечишь раны позже ты, в тиши.
А опыт битвы дальше охранит...
Вмиг траур превратит лицо в гранит.

Но бури трубный клич пробудит вновь,
И встретишь ты улыбкой этот зов.
К победе станет разум путь искать,
А воля запретит вернуться вспять.

Ведут к победе чистые пути,
Ко времени бы только их найти!
Не даст пусть совесть подлость совершить,
И ничему души не сокрушить!

2007 г.

* * * * *

Пописали стихи, помечтали
Мы о будущем, о душе...
Но уже нас дела ожидали:
Выживать, оказавшись в туше.

Вот соседской женою пленяясь,
Мы интриги сторожко плетём.
А в душе мы себя утешаем:
Мол, всего однова ведь живём!

И, высокое в сторону сдвинув,
Не наморщась, берём мы топор,
На меже чтоб поставить забор,
Раз сосед слово колкое кинул.

Красть грешно, это мы понимаем.
Ну, а если не видит никто,
Если хочется очень – сломаем
Заповедный запрет библий, Тор.

А где кража – убийство уж рядом:
Не попасться же нам невзначай.
Даже совесть – плохая ограда,
Коль душа – злой бурьян-молочай.

2007 г.
* * * * *
             СОНЕТ

Как маятник  дорогу пробегаю:
Туда, назад, и вновь туда, назад.
Неощутимо высоту теряю,
Но точно так же неуёмен взгляд.

Расстаться надо с юности привычкой,
Во всё влезать, совать повсюду нос.
Не всё открыть анализа отмычкой;
Но жадно чувства пьёт души насос.

Со всех сторон так душит ординарность,
Лишь изредка, как блёстка, мысль мелькнёт.
Победу празднуют и сила, и бездарность,
И примитивного расчёта гнёт.

Как разорвать оков порочный круг?
Горит огонь, пока с тобой любимый друг...

* * * * *
Ленивый мой гений,
Ты спишь до поры.
Ах, дар ты мой генный,
Волшебный арык!

Суконные строки
Утюжишь с трудом.
В урочные сроки
Стиха строишь дом.

В шутливом признаньи
Враз выложишь паззл,
Что мозг в подсознаньи
Давно уж запас.

* * * * *

    Шутка в конце зимы.

И снова февраль, и зима на излёте,
Стило снова пишет в свободном полёте.
Душа жадно пищу глотает любую,
И чувства живее – почуял весну я.

Ну как молодому теперь не влюбиться –
Ведь вновь оживились все тусклые лица.
Вновь воздух острей, и настрой беспечальный,
И солнца лучи горячей, и нахальней!

Да,  новая жизнь, и весна на пороге,
Пора, наконец-то, размять свои ноги.
Устал я в берлоге от спячки зимою,
Хочу закричать: -Не хочу я покоя!-

Я выйду на воздух, вдохну свежий ветер;
Вне дома весь мир соблазнительно светел.
И жизнь, наконец-то, толчком ненормальным
Получит свой смысл, сокровенно моральный...

* * * * *
                Воронка мира

Воронка мира, раскрутись обратно,
И выдай тех, засосанных тобой.
Всех дорогих, с кем было мне приятно,
И тех, других, с кем связан я судьбой.

Прости, мой дед, и бабка дорогая,
Что я вас в вечный мир не проводил.
Пока я жив, дед жив, и ты живая,
И дед мне горьких слов не говорил.

Кипит воронка жизни, поглощая
Дни, годы и осколки всех судеб.
Я на краю стою, и взглядом провожаю
Последних из республики Совдеп.

В воронку продолженья жизни
Вложил и я свой незаметный вклад.
И в музыке веселья, или тризны
Угадываю я заветный лад.

Пусть вихрится воронка появленья,
Рождая на Земле младых богов,
Не знающих тревоги и сомненья,
Достичь способных дальных берегов.

Забудем о воронке наглой смерти,
Что всех желает затащить в себя.
Что войны вечны, люди, вы не верьте:
Лишь мирно продолжается судьба.

Воронка мира – путь соединенья
С мирами обитаемых планет.
Найдёт ли выход наше разуменье,
Чтоб не сойти до той поры на нет?

* * * * *

Что там, в зрачка тревожной глубине,
То чья-то тень, иль облако в окне?
И почему тревогу ощущаю я,
Ведь мир устойчивый при свете дня.

Но утром, на границе яви с сном
Казалось мне, шатался старый дом.
Звенели стёкла, и стояла пыль столбом,
И дребезжали чашки в шкафе навесном.

И дом скрипел, мой старый инвалид,
Когда по небу с грохотом летел болид.
За ним стояла дыма пелена…
Притихла вся моя родная сторона.

Несчастья предвещая всем окрест,
На западе под ночь висел багровый крест.
Но мир проснулся утром, всё забыв,
И боль свою, несчастия избыв.

Лишь я, пророк неведомый, больной,
За всё ответил глупой головой.
Все беды у меня лишь собрались,
Я, ухитрившись, сбросил все их вниз.

И вновь счастлива сторона моя,
Но почему душа болит, невесел я?..

15 июня 2009 г.

* * * * *
Ах, мой велосипед!

Велосипед несёт меня вперёд,
И я лечу, как яростная птица,
Что позабыла, где она живёт,
Не различая города и лица.

Педаль прижмёт упругая нога,
Велосипед согласно отвечает.
Дорога впереди послушно убывает,
Рулём как будто взята на рога.

Неслышно едет мой железный друг,
Стрекочет мягко в колесе трещётка.
По городу выписываю круг
Такой же бесполезный, как чечётка.

И отдыхает сердце от тревог,
Велосипед излечит от волнений.
Ах, сколько непроеханных дорог,
И сколько их, неразделённых мнений!

Велосипед летит себе вперёд,
Ко мне он дышит так неравнодушно:
Меня не скинет резкий поворот,
Коль наклонюсь я вместе с ним послушно.

Доехал. Слез. И скрипнул друг,
Разжалась недокачанная шина.
Замкну на колесе охранный круг…
Тревог исчезли повод, и причина.
 
16 июня 2009 г.

* * * * *