Новое время - новые сказки

   В некотором царстве, в некотором государстве жили-были Дружба, Любовь и Согласие. Дружба и Любовь трудились, не покладая рук на благо отеческой семьи, Согласие же жило не  тужило, являясь балуемом всеми, единственным в семье ребёнком. Многократно и почти ежедневно просило оно у отца с матерью: "Ах, как хотелось бы мне, дорогие вы мои, братика или сестричку!" Однако не исполнилось то заветное желание. Наоборот, всё хуже сделалось. Пришла беда, отворяй ворота! - умер дед. Баба затосковала,  загрустила и стала к деду в гости проситься. Старую вместе с Надеждой, приёмной дочерью своей, с Иудовыми слезами на глазах, проводили в последний путь, а потом продали отчий дом и хозяйство, сразу же после их ухода на тот свет, да и отправились странствовать по заграницам - благо было на что, счастья в землях искать заморских. Но далеко ли уедёшь без миллионов баксов? Только на раз и хватило. Отдохнули называется - приехали, как говорят, голые. Не то нынче время...
   А бабка Удача с Надеждой, тем временем, разыскали своего дражайшего родственничка и пришли не куда-нибудь - а прямо к деду Несуну в ад, куда их неохотно, но всё же допустили и привели прямо к нему в большой и просторный каменный замок без окон и дверей, тот самый в котором дед после смерти поселился - и спрашивают у него: "Ну, давай, старый, рассказывай нам. Как жив-здоров, почему не пишешь? Али забыл ты совсем про родство,  Любовь и Дружбу нашу?"
 - "А чего это ты баба, вместо Согласия, Надежду с собой взяла? Без тебя-то, надеюсь, люди проживут там, на земле нашей, а вот без Надежды на жизнь лучшую после смерти - им не сдобровать," - отвечает дед - "да и величают-то меня здесь не так, как вы привыкли. В тюрьму за воровство, да пьянство, попрошайничество, разбой и другие смертные грехи у нас здесь сажать не принято, если ты в силе, то есть у власти и при деньгах одновременно. Всех бывших грешников тут, у нас, в чертей превращают и заставляют пить да гулять день и ночь, без сна и покоя. А ТЕХ, кто отказывается, лишают пива и табака, спать не дают, на хлебе и воде держат. Ну а я здесь за самого главного распорядителя. Чего-о хочу, то и ворочу. Мне все в ножки кланяются, чтут меня и почитают, как отца родного. А ЗОВУТ меня теперь не дед Несун, а как встарь, при царе батюшке, по имени отчеству величают - Несуном Капиталычем.  Напрасно вы из дома-то ушли, между прочим - без вас там даже изба и та покосилась - полнейшие развал, кризис и безработица, совсем пропали без меня, ну нет у них опыта: ни любви, ни дружбы, ни согласия в отечестве нашем не осталось. Всё пошло прахом. Нате вот, читайте. Письмо мне заказное пришло о том, что посланы вы отравить меня ревностью, жестокосердием и завистью лютой.  Хотя чему тут завидовать? А знаете ли вы, что у нас в аду подобной грязи хоть пруд пруди? Уходите обратно на землю или в рай свой ступайте недостроенный, или куда подальше, прочь с глаз моих, по добру, по здорову - там и ищите своих: Дружбу, Любовь и Согласие, там или на земле, в сумашедшем доме - самое подходящее место для них. Дороги тут у нас для таких как вы не накатаны. А в путь-дорожку возьмите последнюю весточку от одного из дражайших родственничков ваших, весточку, вам лично адресованную. Она вам и путь обратный укажет. Вот прочтите, чем они занимались в ваше отсутствие так называемого народовластия в бывшей стране Советов. Безклассовое общество строили на словах лишь, а на деле была экономическая, политическая и культурная диктатура пролетариата, класса над классами при котором, тот кто не работает, тот мелко плавает.
   "Здравствуй дорогая бабушка! Мамка с папкой развелись и отдали меня в детский дом на воспитание. В детский садик или ясли теперь ведь в провинции не попадёшь - их все почти позакрывали: где развалины, где пустырь, где бар, агенство, стриптиз клуб или заброшенная стройка. А работать-то надо матери после окончания декретного отпуска. Жить на что? На батькины алименты? А меня деть куда? Мамка к папке - папка к мамке, как мячик, словно в волейбол играли - а потом и вовсе плохо стало. С кем меня оставлять? Бабушки и дедушки на работе - внуки ведь теперь ранние пошли. Няньки дорого просят, денег на них не наямишься...     Я-то ладно, если доживу до взрослых лет, не без твоей помощи - тогда хорошо - уж я тебя не обижу. Ты же старенькая совсем будешь тогда. Ну так вот: договорились они, папка-то с мамкой по началу, что тебя после возвращения на родину следует в дом престарелых определить, так как жильё твоё они давным-давно продали, а деньги за него вырученные промотали. И сначала-то мне тяжко очень было, а потом и вовсе скверно сделалось, хоть караул кричи. Взяли меня на воспитание люди чужие, не добрые, ради выгоды своей. Детей у них много и за каждого нового ребёнка в семье вроде деньги платят - так что можно одному из родителей моих приёмных и не работать вовсе. Мачеху мою Нищетой зовут, а отчима - Позором. Ни мать родную, ни отца, они ко мне и близко теперь не подпускают. Поят их пивом и дешёвой самогонкой, вяжут долгами по рукам и ногам, а если те хоть какой-нибудь халтуры просят, чтобы мне на гостинца денег хватало, грозят им извести меня вовсе. Забери ты меня отсюда, Христа ради, бабущка моя дорогая! Не хочу я больше жить так. Кстати и детский-то дом, или интернат - хрен редьки не слаще - где я раньше проживала, Корысть, сестра жены отчима, со своей матерью Коррупцией оккупировали, на работу туда устроились. Дошли до меня верные слухи о том, что они советовались, как тебя сердечную вернее обмануть и против меня настроить, если вдруг проведать зайдёшь. Скажут они тебе, что воровка я, обманьщица, охальница и дармоедка. Не верь ты им, окаянным и забери меня скорее от них, а папку с мамкой от пьянства избавь. Бомжами они теперь наверное сделались, металлолом и бутылки, банки из-под пива собирают, не иначе. Совсем пропадут! А себя-то ой как жалко - да и их тоже, родные, близкие они мне люди всё же и я всем сердцем своим к ним давно прикипела. Очень тебя прошу, бабушка! Приезжай скорее, попросись у Боженьки, чтобы за мной тебя прислала..."