Одежды

В ответ на вопрос юной леди, о том, как быть...

Девушка с тончайшими чертами лица, нежной улыбкой и длинными шелковистыми волосами, с фигурой, достойной кисти лучшего из творцов всех времен, и кожей, источающей аромат блаженства, задумалась. Выбор. Опять выбор. А что если сегодня все будет как вчера, как всегда. Опять, пока никто не видит, и не догадался какая я, я надену эту чудовищную маску. Она скует мою улыбку и сделает ее кривой гримасой, она исказит цвет моих глаз и сделает их глубину недоступной для самого проницательного человека, она каким-то таинственным образом обезобразит мои мысли и мечты. Тогда, надев маску, я испугаюсь собственной наготы и облачусь в эти грязные и скользкие одежды. Почему-то, когда я в маске они кажутся мне величавыми нарядами, сшитыми из самых дорогих шелков. И я выйду из дома. И я буду как они. И я не буду замечать тех, кто рискнул… А может… А может пора сжечь эти чудовищные одеяния, которые подарены мне на совершеннолетие Благородным обществом. Меня приняли в эту тайную организацию когда я окончила школу: «ты уже взрослая, пора быть ответственной, сдержанной, пора быть как мы…». Я знаю, что многие из них даже наедине с собой никогда не снимают таинственный наряд. Они стали этим нарядом. Интересно, а под маской кто-то остался?... Но я же вижу, что мое тело красиво, а маска безобразна. Вижу когда снимаю ее. Когда я в ней – все по-другому. И только приходя домой, запираясь на все замки и слушая мелодию, тихо-тихо доносящуюся откуда-то, я срываю с себя этот волчий оскал, эти стеклянные глаза и скользкую кожу – атрибуты Благородного общества. И тогда я плачу. Слезу текут по щекам, и я рада им. Это слезы счастья. Это слезы любви к жизни, к миру. Это слезы сожаления, сочувствия тем, другим, которые не могут сбросить маску. Тогда я бегу в душ, включаю воду и смываю с себя запах ненавистного мне наряда. Я оживаю и плачу. И до утра, до первых лучей солнца я живу. А когда свет, дающий жизнь этой земле, касается моего тела, самый красивый на земле свет – свет Солнца, я вновь надеваю ненавистный наряд и сливаюсь с ним. Но сегодня. Сегодня… Свеча, горевшая всю ночь возле моей кровати, теперь в моей руке. Маленький язычок пламени касается края маски и накидки и вспыхивает яркий огонь. Странно, даже огонь, в котором горит это чудовище, холоден. Огонь отдал все свое тепло, чтобы навсегда поглотить пустоту. И теперь этой пустоты больше нет. Есть я. И я смело выхожу из дома. Они не смотрят на меня. Я им противна. Но противна лишь потому, что им больно. Видя меня, они начинают слышать тихую-тихую мелодию, идущую непонятно откуда. А маска при этом давит им на глаза, на уши, сжимает грудь так, что дышать невозможно. Маска искажает их рты, и они могут только скалиться. Им больно. Но теперь я знаю, что это святая боль. И пусть я открыта и уязвима. И пусть они могут отказаться от меня и выбросить из своего Благородного общества. Но теперь я живу. Живу не тайком, а открыто. Живу всегда. Какая благодать!

Январь 2007г.