339. Когда мы говорим о тайнах мирозданья

Когда мы говорим о тайнах мирозданья,
И собеседник эрудированный мой,
Подняв свой перст, как будто в назиданье               
Сумбурных мыслей ряд мне излагает свой,
И, сделав умное лицо, как пифия вещает,
Что мир в движеньях предопределён,
Что некий Разум всей Вселенной управляет,
В чём он бесповоротно убеждён,
Что Разум этот есть и будет вечно,
Ему подвластен бег галактик и светил,
Что некто в этом мире есть, конечно,
Кто в нём порядок и движенье утвердил, -
Я слушаю его и оторопь берёт
От псевдоглубины идей, что он вещает.               
Он возражений никаких не признаёт,
Любые доводы с порога отвергает.
В таких условиях я в споре этом пас,
Молчу, хоть внутренне ехидно улыбаюсь.
Мне хочется сказать, как некогда Лаплас,
Что я в гипотезе подобной не нуждаюсь.
Природе разум чужд и ей он ни к чему:
Самодостаточна она в движенье и покое.               
И ей приписывать, что свойственно уму,
По меньшей мере, есть занятие пустое.
В Природе цели нет, а равно нет и смысла,
Она стерильна – идеального в ней нет.
И человек в ней появился без умысла,
Лишь он дал разуму во всём приоритет.
Но Человек  - отнюдь не феномен  Природы,
И только как примат принадлежит он ей.
В отличье от живых существ любой породы
В нём есть способность к генерации идей.
Грешит он часто антропоморфизмом,
Природу мыслит продолжением себя,
С присущим лишь ему эгоцентризмом
Он мир трактует через собственное  "Я".
Поэтому-то взор он к небу обращает,
Стремится видеть в нём вместилище идей,
И в эмпиреях Бога утверждает,
Как Разум, Интеллект и Мозг Вселенной  всей.
На этом я стою и прямо утверждаю:
Ни смысла, ни ума в Природе просто нет.
И тщетно человек стремится, полагаю,
Понятьям этим в ней придать авторитет.