Сказ

Раз собрались как-то трое
И, с собою взяв пол-литра,
Чтоб над жизнью поразмыслить
И добиться просветленья,
От страстей мирских суетных,
Что мешают отрешенью,
В закутке уединились…

Вроде бы чего такого?
Разве редкость это что-ли?
Иль какое исключение?
Или может не бывает
На Руси вообще такого,
Чтоб по трое собирались,
Прихватив с собой пол-литра,
Поразмыслить бы над жизнью,
Заодно над мирозданьем,
И пивком все полирнувши,
Добивались просветленья?
"Нет, конечно же,- отвечу -
Вовсе это и не редкость."
Просветленных сам встречал я.
Более того скажу вам,
Похвальбою не сочтите,
Сам бывал я просветленным,
Не единожды к тому же.
Сказ однако не об этом...

В закутке бычки валялись,
Стекла битые бутылок,
Целлофан и прочий мусор,
Впрочем мусором не бывший,
Но способствующий все же
Сугубленью отрешенья.
Севши на гнилую лавку,
Два пакета постеливши
Перед тем на это место,
Принялись трое знакомцев
Постигать вакуум мира,
Пустоту по-русски значит,
Помогая постиженью
Пустошением бутыли,
Что прихвачена с собою
Изначально с этой целью.
Только что-то промахнулись
Они с формой, что являлась
Храктеристикой объема,
Потому метнули жребий.
Тот, которому он выпал,
Послан был за новой формой.
Двое же сидеть остались,
Божьим агнцам подобны,
Со смиреньем и терпеньем,
Коим можно, между прочим,
Удивить даже святого.
Тот же, кто пошел за формой,
Не учел духовной жажды
И поддался искушенью
Формы суть и божью милость
Одному познать тихонько.
На его беду случилось,
Два архангела в погонах
За спиной к нему подкрались
И сказали, грешен в том он,
Что вот так вот принародно
Постигает божью сущность,
Хоть стоят специально храмы.
И поэтому, коль грешен,
То плати, мол, епитимью,
Или будешь в ад низвергнут
После смерти несомненно.
Те же двое, что смирились,
Но хотя не дотерпели,
Головы свои понуря
Устремились по домам.


И откуда ж это взялось?
Если бог - то только в храме,
Если нет - то сразу грешен?
(Впрочем, можно откупиться
И открыть дорогу к раю)