Из старых тетрадей 5

У МОРЯ

Сколько праздности на пляже!
Поглядите, - целый час
инженер и слесарь даже
здесь лежат не шевелясь.

Целый час и день до ночи, -
целый отпуск напролёт
в Судаке, Алупке, Сочи
кто хоть пальцем шевельнёт?..

И на фоне этой лени,
где и мы лежим с тобой, -
неустанно, в мыле, в пене
честно трудится прибой.

сентябрь 1985


ЮГ НЕЛАСКОВЫЙ

Отпуск это тоже труд,
мы – как выжатые губки.
Хоть с одышкой, а идут
дни в запутанной Алупке.

Даже в полдень не резон
выйти к морю без мохера.
Что-то в бархатный сезон
пошатнулась наша вера.

С моря дует лютый бриз.
Потерпи ещё немножко:
завтра едем в Симеиз,
там увидим гору Кошка,
скажем этой кошке: «Брысь!»

1 октября 1985


АНАТАЛИЮ ИВАНОВИЧУ БРАГИНУ НА 50-ЛЕТИЕ

Судьба, как река, у которой напор и накал.
Но нынче открыты её юбилейные шлюзы.
Уже поднимает во славу  п о э т а  бокал
и тост произносит российской поэзии Муза.

А что же в бокале? Там смешаны Брага с А.И.
Природа не знала такого весёлого зелья!
И Муза экспромтом поёт дифирамбы свои,
и в каждой душе у присутствующих «Новоселье».

Но в каждом веселье есть то, что немного горчит:
мы всё же в Москве, а не где-нибудь в Поэтограде.
Блокнотов полно – ими каждый прилавок забит,
но нету нигде, к сожалению, «Общих тетрадей».

А впрочем, чего там! Сегодня об этом ли речь,
когда в предвкушении встречи находится сердце:
мы снова увидим прекрасную «Русскую печь»,
и снова представится случай душою согреться.

октябрь 1985


*   *   *   

В детском садике, рискуя
превзойти Анри Матисса,
мальчик трудится, рисуя:
что за рыбка, что за птица!..

Но с усердием ли, с ленью,
кончив школьное ученье,
он теряет, к сожаленью,
свежесть мироощущенья.

октябрь 1985



КОГДА ШТОРМИТ

Помню я санаторий,
а ещё помню вот что:
как стояли у моря
маяки производства.

И как только стемнело,
жаль, что вы не видали, -
невпопад, неумело,
но они замигали.

Это было спонтанно,
наподобие пульса,
для того капитана,
что сбивается с курса.

октябрь 1985


БАЛЛАДА О ПАТРОНЕ И ЕГО ХОЗЯИНЕ

На полке там, где Пушкин
и Александр Крон
под видом безделушки
существовал патрон.

Была в нем пуля целой
и капсюль невредим,
и книжицы несмело
стояли перед ним.

Все думали: «Нельзя ли
его упрятать в стол?
Ну где же ты, хозяин?..»
Хозяин подошёл.

Не в поисках романа,
не за стихами, нет:
он вынул из кармана
железный пистолет.

А после взял и взвесил
патрон в своей руке.
Хозяин был невесел –
в большой-большой тоске.

Погладил кончик мушки
и сунул в ствол патрон.
Дантеса вспомнил Пушкин,
глаза зажмурил Крон.

Когда же разожмурил,
как будто вскрыл нарыв,
глядит – хозяин умер,
а Пушкин вечно жив!

ноябрь 1985


СНЕГОВИК

Свежий снег лежит кругом,
он лежит, не тает.
Кто скатает первый ком,
кто второй скатает?

С чувством, будто на века,
весело и ловко
лепим мы снеговика:
нос его – морковка!

Впрочем, знаем мы с тобой,
что снега не вечны:
по весне они водой
станут быстротечной.

Станет снеговик ручьём,
в этом нету драмы.
Проектировать начнём
корабли тогда мы.

декабрь 1985



*  *  *

Я вижу за окном дома,
ограду и дорогу,
пока не начинает тьма
сгущаться понемногу.

И вот она скрывает всё –
угрюмая, литая.
Лишь отражение своё
в окне я наблюдаю.

декабрь 1985



СОРОКА

Вот это орёл, он летает высоко,
вот это щегол, он красиво поёт.
А чем знаменита, скажите, сорока? –
и петь не умеет, и низок полёт.

Конечно, хвостом удивительно ловко
способна вертеть, как на свете никто.
Но главное то, что сорока – воровка,
и полная чаша сорочье гнездо.

Всё то, что блестит, эта птица хватает,
особенно золото и серебро.
Пусть дятел вредителей уничтожает,
сорока тем временем копит добро.

Однако не вечно ворует сорока,
известно: сорока ворует до срока.

1986


НА КАРТОШКЕ

…А между двух картошин – крот:
картофелекопалка
его убила. Вот и кровь
блестит на солнце ярко.

Он и не понял ничего.
А вдруг подумал, будто
мы специально для него
пришли на поле утром?..

март 1986


СУХОЙ ЗАКОН - 86

            Следует ли выступать в кафе,
            Там, где пьют коньяк и тянут кофе?..

                Б. Слуцкий

Со стихами выступать в кафе,
сами понимаете, не ново.
И хотя теперь не пьют спиртного,
кофе таки  булькает в строфе.

Как бы ни был сладкозвучен слог,
всё же он не слаще шоколада.
От сонета на душе прохлада,
или виноват сливовый сок?

Тут – зефир, а там – духовный мир,
шире раскрывать его не стоит.
Молодец, поэт, - садись за столик,
а не то растает твой пломбир.

Жуй свои пирожные, поэт, -
выполняй, как водится, программу:
года не пройдёт, и ты по праву
сахарный получишь диабет!

апрель 1986



УТКА

Эта утка очень странная –
из какой-то мутной лужи.
Эта утка иностранная
и газетная к тому же.
Приготовленная наспех
эта утка курам на смех!

май 1986



*  *  *

За зиму надоела ванна,
и лето празднество для нас:
как окунуться в реку славно
и плыть, к примеру, стилем брасс!

Ведь наши реки очень милы,
и хоть сезон купальный – мал,
зато не только крокодила –
в них рака мало кто видал!

июнь 1986


*  *  *

Прощай, свобода отпускная!
Ты снова стала только сном.
И вот у пыльного окна я,
а не на воле – за окном.

Так птица, посидев на ветке,
и рощу облетев кругом,
опять зачем-то ищет в клетке
насыпанный в кормушку корм.

30 июня 1986


ФАРАОН

Говорил Рамзес четвёртый,
полагая, что не глуп:
- Буду жить, пока не мёртвый,
а умру – заройте в куб!

И жрецов окинув взглядом,
подытожил твёрдо он:
- Пирамиды мне не надо:
буду в кубе фараон!

Но жрецы, хотя и слыли
просвещённой стороной
фараона в шар зарыли
вместо куба. В шар – земной.

Потому что жрец верховный,
бога Ра ближайший друг, -
знал: земля квадратной формы,
вроде как большой сундук.

Из-за шара с кубом козней
фараона след исчез.
Всё хотел пограндиозней
этот геометр Рамзес!

июнь 1986



*  *  *

Поэзия не сад, а лес.
Зачем выравнивать её дорожки.
Здесь нужно обходиться без
садовых ножниц и кирпичной крошки.

Здесь всё имеет равные права:
и роза, и шиповник, и трава.
И всё имеет имя: можжевельник
никто не смеет принимать за веник.

Не торопись, но сделав первый шаг,
не требуй от березы винограда,
не говори себе: - А вон сорняк!..
И клумбы разбивать в лесу не надо.

сентябрь 1986



*  *  *

Сколько нас на белом свет!..
Тот – сидит на табурете,
худосочен и сутул,
потому что занят стул.

А другой, на стуле сидя,
размышляет о планиде:
дескать, кто же виноват,
что не в кресле его зад?

А сидящий в мягком кресле,
говорит себе: - А если…
Нет, конечно, это сон.
И чуть  слышно шепчет: - Трон!..

Пролетают птицы в небе,
только нам важнее мебель:
выше гор и облаков
царский трон – вот он каков!

ноябрь 1986



КОСМОНАВТ

И настанет заветное завтра.
Только очень не скоро. А жаль,
что не буду я тем космонавтом,
что умчится в небесную даль.

На ракете со скоростью света
он за тридевять звёздных морей
наконец-то отыщет планету,
на которой увидит людей.

Он разгонит дремучие тучи,
словно лампочку, солнце ввернёт.
Умных – новым наукам обучит,
хилых – к жизни здоровой вернёт.

Всё-то выполнит он по программе.
На прощанье помашет рукой:
мол, дерзайте, товарищи, сами,
мне пора, дорогие, домой.

И в клубах звёздной пыли исчезнет
и вовек не узнает того,
что опять воротились болезни,
и забыты науки его.

И тем паче ему не приснится
столько фресок, картин да икон,
на которых находится он
в белой ризе и на колеснице.

январь 1987


ИХ РАЗЫСКИВАЕТ МИЛИЦИЯ

На доске, но не почёта,
а совсем наоборот –
я разглядываю фото,
несмотря что дождь идёт.

А потом весь в напряженье,
выделяю без конца
всех с необщим выраженьем
узколобого лица.

февраль 1987


*  *  *

В контору нашу бабочка влетела
и сразу стала биться о стекло.
Она на волю очень захотела –
туда, где всё сияло и цвело.

А мы сидели день и год и тридцать
за рамами и штукатуркой стен:
мы всё-таки не бабочки, не птицы, -
а противоположное совсем.

 февраль 1987

 
*  *  *

Пусть с непарадного крыльца,
пусть мышки незаметнее –
вхожу в историю конца
двадцатого столетия.

А вас, кто ходит по земле
в сто раз меня уверенней –
не взять ли в будущее мне,
вписав в стихотворение?..

март 1987


МОЕМУ БИОГРАФУ С УВАЖЕНИЕМ

Хожу на службу, но лишь по нужде.
И не в дубровах шумных – ровно в восемь
я должен быть за кульманом – вот где,
пусть даже болдинская наступает осень.

Я в дальнем ящике держу талант,
а в ближнем готовальню и лекало.
Вчера мне сообщил литконсультант,
что новизны в моих твореньях мало.

Он прав, подлец, ведь жизнь не нова.
«Всё – суета…» - я знаю без запинки.
Пустое – брать конверт, писать: «Москва…» -
Москва стихам не верит из глубинки.

Хоть не благоволит ко мне печать –
мои дела нельзя признать плохими:
мне завтра предстоит стихи читать –
я буду выступать перед глухими*.

13 марта 1987
_______________________________
* т.е. в областном обществе глухих.


ЧИТАТЕЛЮ КАЛИГРАММ
(акростих)

Переплетенье букв ажурных,
Архитектуру слов фигурных
Вы разгадали или нет?
Ленивы Вы или упорны,
Угрюмы или же задорны?
Секунда? Час? Готов ответ!
Есть много в жизни наслоений,
Разнообразных разветвлений,
Головоломных личных драм,
Ежевечерних размышлений,
Ежеминутных калиграмм.
Вглядитесь в жизнь: среди ветвей
Успех сокрыт, как соловей. 

1987


 *  *  *

Показалось, - сердце ноет,
а прислушался – поёт.
Скоро ангел-гуманоид
мою форточку найдёт.

Залетит, как вихрь снежный, -
станет комната бела.
Он подарит, друг сердечный,
мне небесных два крыла.

Путь заоблачный не долог
оперившейся душе.
Вот он, Главный Орнитолог,
с каталогом ждёт уже.

март 1987


ВОЗВРАЩАЮТСЯ ПОЭТЫ

Возвращаются поэты
из пространств подводных Леты,
появляются их лица,
открываются уста:
дескать, надо потесниться
и освободить места.

Возвращаются поэты,
в ореол легенд одеты.
В периодике журнальной
будто заново родясь.
Мир не треснул – фигурально,
связь времён не порвалась.

Возвращаются поэты,
словно странные кометы,
словно тайные ответы,
словно после ночи – день,
Возвращаются поэты,
и уходит дребедень.

апрель 1987



ЧЕРЁМУХА

Вспоминаете, как в мае
всю меня вы изломали,
понимаю: не со зла.
А нарядною была.

Вы опять пришли гурьбою,
удивились: что такое? –
вяжут ягодки, горчат.
Я не знаю, может, мстят.

апрель 1987


ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ   

Я был в делах любовных робок.
Лишь вспомню, хочется вздохнуть:
как часто я сидел бок о бок
и ведь ни разу – грудь о грудь.

В те годы очень был умён я, -
и знал все книги до конца.
И девушки недоумённо
со мной прощались у крыльца.

Как вдруг одна из них сказала,
что это всё она читала,
что ей известно, всё, всё, всё…
И я – поцеловал её.

май 1987



*  *  *

Ужина после, пока не темно,
и нет дождя проливного,
четверо лупят костьми домино
до пол-одиннадцатого.

Вижу, у них очень узкие лбы
и заскорузлые пальцы,
спины, сутулы, глотки грубы…
- Здравствуйте, неандертальцы!

июнь 1987


*  *  *

Меня всегда манила даль пространства,
я с детских лет хотел умчаться в небо.
Я прочитал буквально всех фантастов,
но даже близко к Байконуру не был.

А космонавту – лучше всех на свете,
когда он ощущает, засыпая,
что там, за стенкой, не семья соседей,
а пустота, которой нету края.

11 июня 1987


РЕПРОДУКЦИЯ

Художник не жалел ультрамарина:
морской залив и небо голубое.
Хорошую повесил я картину, -
всё лучше, чем разглядывать обои.

На горизонте – несколько фрегатов,
у коих паруса белее пуха.
Один их них и впрямь поплыл куда-то!..
Ах, нет – я спутал: это села муха.

5 июля 1987


КОНТАКТ

Виктор Палыч рано утром,
не успев глаза раскрыть,
свой включает репродуктор.
Но не знает, как и быть.

По эфиру ходят волны, -
как поверить им вполне,
если бурь магнитных полны
изгибаются оне?

Виктор Палыч побледневший
и истаявший, как воск,
(ибо с вечера не евший)
устремляется в киоск.

И, очки надев, под клёном
он сидит среди газет:
то с наклоном, то с уклоном
изучая сей предмет.

Но к очкам доверья нету:
ну-ка оптика – обман?
Виктор Палыч мнёт газету
со статьёю про Иран.

И опять в его сознанье
проникает жгучий факт:
с этим самым мирозданьем
не войти в прямой контакт!

июль 1987


*  *  *

Сначала поведали сказки,
потом подытожили сны:
красивы анютины глазки,
а Дарьины губы вкусны.

И я целовал без опаски,
хоть где-то и слышался гром, -
сначала анютины глазки
и Дарьины губы потом.

3 сентября 1987


КРАСНАЯ НИТЬ

У одних в судьбу она продета,
у других проходит сквозь доклад.
Я свою обшарил душу – нету! –
разве только белые торчат.

Бога я просил, да видно робко –
вот и не дал этой нити Бог.
Если не считать, что красной штопкой
я зашил сиреневый носок.

28 сентября 1987


               
ВОТ ЧТО

Однажды грош увидел брошь
(вот что я вам скажу),
И пробежала страсти дрожь
по этому грошу.

Имел большой успех и шик
(вот что скажу я вам)
он у молоденьких гроших
и у копеек-дам.

Грош прошептал: - Вы как луна!
(Вот вам скажу я что).
Да только скрылась тут она
под норковым манто.

2 ноября 1987


*  *  *

Хорошо, начальство станет честным,
ладно, увеличится зарплата,
и не будет блата повсеместно,
и не будет повсеместно мата.

Хорошо, талантливых повесят –
всех на городской Доске почета.
И любой продмаг минут за десять
предоставит то-то вам и то-то.

И не будет больше всякой дряни, -
всем дадут бесплатно по свирели.
Ну а в общефилософском плане
это нас приблизит к высшей цели?

декабрь 1987


ПЛЫВЁТ КОРАБЛЬ

Плывёт корабль, кругом туман
и океан угрюмый.
С компасом ходит капитан
по палубе и трюму.

Он третьи сутки не заснёт
и, подойдя к штурвалу,
его то влево повернёт,
то крутанёт направо.

А кубрик полон матросни.
Там дым и гам – собрание:
в конце концов куда они
плывут по океании?!.

Где юг, где север, где восток,
где волн морских пределы?..
Пусть капитана спросит кок:
у нас он самый смелый.

декабрь 1987


*  *  *

Совсем не тот овал лица
у честного, чем у лжеца.

Сперва взгляните на меня –
какие очертания!

А после – в зеркало, друг мой –
овал совсем-совсем другой.

декабрь 1987


*  *  *    

Если меркнет твой день,
если дело – к закату, –
обведи свою тень
сообразно таланту.

Хоть копьём обведи,
хоть углём или мелом,
но не стой, но не жди,
чтобы солнышко село.

Пусть уйдёшь ты в распыл
в подтвержденье всех правил,
но – ты был здесь, ты жил –
даже тень вот оставил.

февраль 1988


ГЛЯДЯ НА КАРТУ АФРИКИ

Слышал, но не верил я,
думал – ахинея:
вот она, ЛиБЕРИЯ, -
чуть южней Гвинеи!

Рядышком, далече ли –
дело-то знакомо,
ведь увековечили
все-таки наркома!

Да, звучит названьице,
прямо скажем, бойко.
Кто же издевается
так над перестройкой?!.

В чёрном континенте я
мало разумею:
и чего Лаврентия
любят бармалеи?..

февраль 1988


*  *  *   

Куда бы съездить нам на воскресенье?..
В Мадриде – жарко, в Лондоне – дождливо,
а Рим внушает сразу опасенья
насчёт террористического взрыва.

Париж? А может, всё-таки Женева?..
Но нет опять сильнее нас привычки:
направо – касса, а перрон – налево –
В Москву, в Москву на первой электричке!

март 1988


ВЛАДИМИР

Друзья мои, мы дали маху:
вчера я город обошёл, -
нет памятника Мономаху,
есть только бронзовый козёл.

Стоит себе нахал рогатый,
вонзив копыта в пьедестал,
как будто это он когда-то
наш славный город основал.

А впрочем, что ж – мы знаем с детства:
любовь порой бывает зла,
ведь если пристальней вглядеться –
нет краше этого козла!

апрель 1988


МАРСИАНСКОЕ

Поведал мне метеорит,
который был в глубоком трансе,
что очень много аэлит
живут незамужем на Марсе.

Они уже котрый год
очей не сводят с небосклона
и ждут, вздымая грудь, прилёт
«Союза» или «Аполлона».

А космонавты не спешат:
всё кружатся на центрифуге,
всё в сурдокамере сидят…
А нет бы им погладить брюки,

купить побольше свежих роз
и не забыть побриться. Кстати,
с горючим разрешён вопрос:
в один конец запаса хватит!

апрель 1988


МЕЧТЫ

Были бы у швабры
руки, ноги, жабры,
чешуя и крылья,
перьев изобилье,
хвост и голова –
всё бы отдала
за обычную расческу
за опрятную прическу.

май 1988


*  *  *

Там, где пляжи плотоядные
и прибоя произвол,
ходят девы шоколадные
и играют в волейбол.

А потом через соломинку
пьют они коктейль «Закат»
или даже виски с тоником,
или даже всё подряд.

Рядом с ними парни ладные,
очень денежны, нежны…
Девы хоть и шоколадные,
но с вкрапленьем белизны.

А наутро волейбольная
кутерьма начнётся вновь.
Хороша бесперебойная
Черноморская любовь!

июнь 1988



*  *  *   

Его стихи исполнены блестяще,
отмечен Божьим даром каждый стих.
И чем их перечитываешь чаще,
тем более ума находишь в них.

Он по ночам не бодрствует, он с теми,
кто спит, причём, с законною женой.
Зато пока идёт программа «Время»,
готов его шедевр очередной.

Он пишет без гипербол и метафор,
но нам без них не обойтись никак:
он самый поразительнейший автор
на всех шести земных материках.

Вот он гуляет в парке по аллее,
под сенью лип свой светлый лик тая.
Вот повернулся… Так – чуть-чуть правее…
Его узнали вы? Да, это – я!

август 1988


ФРУКТЫ

После яблока раздора
будет груша примиренья.
Мы с женой за разговором
сочиним стихотворенье.

Ведь живём мы то душевно,
то, ругаясь без причины.
Прямо скажем, - ежедневно
поглощаем витамины.

август 1988

               

ЧАСОВОЙ

Я – часовой. Иду на пост
глядеть во все глаза.
Ни чувств, ни дружб и ни знакомств
на эти два часа.

Мне брат – не брат, и мать – не мать.
Устав и твёрд и прям:
сперва я должен вверх стрелять,
а после – по ногам.

Родные позабыв края
и прошлое своё,
три слова только помню я:
СТОЙ!
КТО ИДЁТ? –
и всё.

декабрь 1988


СТАТИСТИКА

Эта цифра секретна сугубо,
но скажу без метафор и тропов,
что на каждого душегуба
по статистике – сто губошлёпов.

В этом факте пора разобраться,
голос разума надо послушать:
может, ста губошлёпам собраться
и того одно оглоушить?

Чтоб запели победные трубы,
огласив результаты подсчёта,
что приходится сто душегубов
на одного губошлёпа!

ноябрь 1988


ТАРАКАН

В Красную книгу попал таракан
самой противной окраски!
Может быть, это зренья обман,
может быть, брак типографский?

Нет, не попутал редактора бес,
зря я сперва испугался:
сам таракан в эту книгу залез,
а припугнули – смотался!

ноябрь 1988


*  *  *

Всё было доподлинно серым,
а также сырым. Моросило.
Товары по сниженным ценам
себя предлагали уныло.

Они накопились за лето,
слежались за долгие годы.
Шли тучи свинцового цвета
согласно прогноза погоды.

Шли люди. Зайдя в магазины,
они выходили обратно
с пустыми руками. А в спины
дул ветер и вовсе бесплатно.

декабрь 1988


ПОЧЕМУ?

Что за шум устроил Дима –
просто невообразимо!

Почему он через папу
прыгает с дивана на пол?!
Почему свою подушку
он засовывает в кружку?!

Почему он барабаном
сделал новый чайник?!
Почему орёт бараном,
как большой начальник?!

Почему он стал лохматым,
раскраснелся и вспотел,
почему из автомата
расстрелять всех захотел?!

Это невообразимо
и похоже на войну!..
Почему?! Да просто Дима
так готовится ко сну.

декабрь 1988


СКРЕПКА

Канцелярская скрепка страницы доклада
как-то соединила не грубо, но властно:
– Вы не листья, не птицы: летать вам не надо,
вам, поверьте, со мной будет лучше гораздо.

И страницы доклада сперва возмутились:
– Мы не птицы, конечно, – они зашуршали, –
но и мы не для этого вовсе родились,
чтобы нас ни с того, ни с сего зажимали.

Но потом, когда им предоставили слово,
заявили президиуму: – Заверяем,
что во всех начинаньях на всё мы готовы,
потому что всегда целиком одобряем!

ВСЛЕД ЗА ПУШКИНЫМ

Под голубыми небесами
разнообразными коврами,
блестя на солнце, что лежит?
Кто там сказал, что снег?..  Не верно!
Лежит у нас повсюду скверна
и даже кое-где блестит.

Не стоит заострять вниманье
на этом факте мирозданья?
Вниманье лучше затупить?
Не надо, хорошо – не буду.
Пусть это снег лежит повсюду, –
друзья, айда снежки лепить!

26 окт. 1989


ТРЕНАЖЁРЫ

Как нас качают в детской коляске,
видно, готовят к жизненной тряске.

Ну, а качели – тоже ученье:
следом за взлётом в жизни – паденья.

Ставить нас в угол – верное средство,
чтоб к тупикам привыкали мы с детства.

Всё у нас чётко, всё по программе, –
в общем, спасибо – папе и маме!


ВИНТИК

Сегодня каждый винтик
любой машинки швейной
и критик, и политик,
и ум первостатейный.

Он знает, трали-вали,
что шпулька и моталка
ненужные детали,
и надо их – на свалку.

Он видит, что иголка
забыла чувство долга
и шьёт халат из шёлка
неправильно и долго.

– Винты, шурупы, братья! –
Мы шьём здесь, футы-нуты,
штаны, рубахи, платья…
А надо – парашюты!

…Вчера – ничтожный винтик,
вошедший в поговорку,
сегодня – аналитик
с головкой под отвёртку.

*  *  *

Я почешу себя за ухом,
поправлю прядь на лбу покатом.
Как много в мире нищих духом
с воображением богатым.

Да я и сам из той когорты,
скажу точнее – из ячейки.
Я человек не слишком гордый:
могу сидеть и на скамейке.

Вот я собрал четверостишье
из слов и прочей дребедени.
Пока у нас в стране затишье,
я не востребован как гений.

ПОЛОВНИК

Висит на гвоздике половник.
изогнут, как у сабли, стан.
Он над тарелками – полковник,
по крайней мере – капитан.

Среди воскресного обеда
он властвует, как полубог.
И, как туманность Андромеды,
над ним колышется парок.

Когда до блеска полотенцем
его протрёте вы, любя,
то, стоит вам в него вглядеться,
и вы увидите себя.

Он вам о вас всю правду скажет:
то не лицо отражено, –
он душу вашу вам покажет.
Страшна?.. Вот то-то и оно!


СТИХИ, ОБЪЯСНЯЮЩИЕ,
ОТКУДА БЕРУТСЯ ЗОЛОТЫЕ РЫБКИ

Жар-птица в заморские страны
летела однажды одна,
три дня над пустым океаном
без пищи, три ночи – без сна.

Летела всё хуже и хуже, –
упала: шипенье и дым…
И к рыбам попала на ужин
голодным, потом – золотым.


________________________________________