про пчёл

на столе виноградные грозди,
перепутана в пяльцах витель…
ожидает затворница гостя
из полночных студёных земель,
у его объяринной ферязи
опушён горностаем подол...
листья, за ночь упавшие наземь,
на заре превращаются в пчёл
и взлетают, жужжа, к медоварне,
волокут на коленках взятки, -
не обрушится шершень коварный,
не ухватят, визжа, воронки.

в глубине колокольного чана –
земляничины, хмель да перга.
разливается мёд в достоканы,
а над ним куролесит яга:
расплескает янтарное зелье,
разметёт помелом, а потом
расфуфырится фряжской мамзелью,
ретицелловым застясь зонтом –
долетят золотистые брызги
до шерстинок, усов и бровей
абрикосовой кошки-арфистки
и котёнка рысиных кровей.

напитается сластью дорога,
замедляя слова и шаги –
листьерой побуянит немного
и отправится есть пироги,
загустеет в вареньице время
с мельхиоровой ложкой стоймя:
что за миг уплетается всеми,
то смакуется долго двумя.
в тёмном тереме гости, вестимо,
потому что на пяльцах давно
только клуб канительного дыма,
и пустое, без звёзд, полотно.