Клад баллада

Я был в таверне- шумной и драчливой.   
Старик сидел в углу, судьбой забыт.
Я подошел и заказал два пива
Он долго пил, потом и говорит:

- Сынок, спасибо, что меня уважил,
За это расскажу тебе про то,
Как, если б захотел, я принцем зажил
И в грязь бросал бы соболиное манто.

…Я юнгой был сопливым, был салагой
И в пьяном разговоре услыхал
Как клад, добытый кровью и отвагой,
Один пират матерый закопал.

Про карту услыхал, на карте – остров,
Что есть она, и даже - у кого.
Я загорелся – тысяча пиастров
Вершиной стали для сознанья моего.

Богатство, роскошь, женщины и страны
И никаких проблем – лишь отыскать
Пирата этого – владельца карты старой,
Волшебной карты – как еще сказать?

И я учиться стал не для забавы,
Я жил лишь мыслью этой – шли года,
Я капитаном стал, добился славы,
Мне в деле равных не было тогда.

Я покорил ревущие широты,
Свидетельство тому – моя серьга.
Шпицберген видел, Фудзи видел, фьорды,
Летучих рыб, антарктики снега.

И вот в расцвете сил его я встретил
И картой завладел – Бог мне  судья.
Мой блеск в глазах тогда б любой заметил,
К заветной цели приближался я.

Я шхуну присмотрел, набрал команду
И разработал план до мелочей.
Не помешала б целая армада:
Клад или мой, или вообще – ничей.

Я вышел в море! Я пришел на остров!
Мой план сработал – бунт на корабле,
Я высажен – и больше нет вопросов,
Я раскопал его – сундук при мне!

Мои сокровища мне вместо солнца светят
Пока мой друг корвет за мной ведет,
А в судный день придется мне ответить
За то, что с ним потом произойдет.

Но что это – срок третий на исходе,
Последний срок – а вдруг он не придет?
Здесь караваны никогда не ходят
И штормом никого не занесет.

…Тянулось время, а потом – застыло,
С трубой подзорной я бродил меж скал.
Но ни одна монета не остыла,
Я каждый день их по одной ласкал.

Моя труба от ветра помутнела,
Глаза – от бликов солнечных вдали,
Обидно было – я ведь то и дело
На горизонте видел корабли.

Но каждую из тысячи монету
Я знал на ощупь, помнил наизусть.
Мне по ночам не нужно было света,
Мой клад – гарем, я – шах, и к черту грусть!

И вот однажды (это было утром)
Услышал: «Юнга с боцманом правы,
Да, правда человек, и смотрит мудро».
Глупцы! Плебеи! С шахом – не на «Вы».

Что было дальше – помню, как в тумане:
Подняли, на корабль привели.
Монета за щекой, а не в кармане,
Чтобы по ней на клад не набрели.

Меня подстригли и одели в робу,
А! Дали человеческой еды…
Меня лишь случай вытащил из гроба –
Они зашли на остров взять воды.

Семь лет прошло, как после оказалось.
Счастливых лет – я думаю теперь.
Я стар уже, немного мне осталось,
Вот вся история – как хочешь: верь, не верь».

«Вот бред» – подумал я и встал, прощаясь,
«Бедняга, и в кармане – ни гроша»
Старик же, как-то странно улыбаясь,
Дукат испанский вынул из плаща.

Отполированная пальцами монета
В ладони старика сверкнула так –
В таверне, как от солнечного света
В углы и под столы забился мрак.

И молвил он: «Я жизнью не рискую,
А у тебя есть шанс, есть два пути.
По памяти я карту нарисую,
Решишься – знаешь, где меня найти…»

                1996