Когда погребают эпоху. Тексты

                Автор 1.

                Хватит! Полапали!
                Очередной годовщине комсомола посвящаю.



Признаньем не тешусь, я – бывший КРаб,
Комсомольский работник то есть,
Ушедшей эпохи идейный прораб,
Но меня не терзает совесть.
Годы мои в комсомольской весне
Названы были застоем
Позже немного, но…  Главным в стране -
Самым из всех достойных.
С ним  бы поспорил, но я не судья,
А давит мне душу жаба -
Не было там, где работал я,
ЧП  районных масштабов!*
В моей биографии стройка - КАТЭК**-
На самом почётном месте!
Ехал в Сибирь я, казалось, навек
И был пред собою честен.   
Кто теперь помнит, зачем и куда
В давних восьмидесятых
Через страну везли поезда
Нас, комсомолом поднятых?
Что теперь слышно про энтузиазм
В высших кругах столичных?
Труд за идею словом маразм
Все называют нынче.
Скажут: другою была та страна,
Других образцов эпоха,
Всему придавалась иная цена,
Но было ли это плохо?
Мы строили жизнь для себя и детей,
В общагах ютились, дома поднимая,
Но были похожи всегда на людей,
А не на хищную стаю!
Моя ностальгия по тем временам
Многим теперь не понятна,
Жизнь перетёрла ценности в хлам,
Но я заявляю внятно:

Время моё, хулитель, не тронь
Своими дрожащими лапами!
На нём – моя! - комсомольская бронь!
Хватит!
               Полапали!
 
         
* «ЧП районного масштаба» - скандально-известная повесть Ю.Полякова о жизни комсомольских работников

** КАТЭК – Канско-Ачинский топливно-энергетический комплекс

                Автор 2.

            Староновогоднее

Сегодня старый Новый Год и в доме елка,
В который раз с тобой смотрели «С легким паром»,
Я, чуть прищурясь от дымка, общаюсь колко,
А ты не знаешь, как настраивать гитару.

Мы расстараемся, концерт себе устроим,
Жаль, на гитаре нет колка, она не строит.
Страна косит под дурака и ходит строем,
Рассредоточившись на праздники по трое.

Чуть заикается старинная пластинка...
Мне наяву  волшебный сон опять приснится,
Что я поющая диковинная птица,
А не сопящая в углу морская свинка.

   
                Автор 3.

                * * *
За эпохою раковых шеек было много других эпох,
Мне мерещится перешеек, чей итог оказался плох -
Обещанья любого рода исполнялись в последний год,
Но измученная природа человека несла под лёд.

Всё, что наше - отлично, скверно - чуть подальше, о прочем - зло.
Всё, что скажут сегодня - верно, но кому от того тепло?
И разглядывая оконце мутной проруби ледяной,
Мы считали, что это - солнце, вознесённое над страной.

Их начальство паслось на ранчо, наше - трубы везло в тайгу,
А ещё был Володька Данчев,* но об этом нам - ни гу-гу,
А когда приходилось туго и губа уставала петь,
Мы на кухне сидели с другом - где же с другом ещё сидеть?

Что приятней беседы этой - только спутника в небе след,
Если кончились сигареты, полусонный займёт сосед,
Итальянский казался пыльник чуть не гамлетовым плащом,
И не думалось где напильник, если ночью стучали в дом.

Во второй половине жизни всё охотней творишь добро -
Чем ещё послужить отчизне, что опутала нас хитро?
Паутиною рвутся нервы, нетерпению нет конца,
Только те, что сегодня в первой, отворачивают сердца.

Это было у нас со всеми, и сейчас показалось вдруг:
Все часы потеряли время и бессмысленно тратят круг,
Только Юлька моя да Светка про упорный напомнят бег,
И последняя пятилетка двадцать первый откроет век.

-----------------------

* В.Данчев работал преподавателем английского
языка в институте, где учился автор, потом он
куда-то уехал. Через много лет по западному радио
сказали о выступлении диктора англоязычного вещания
В.Данчева с осуждением войны в Афганистане.
Информацию о дальнейшем развитии событий
легко найти в интернете.

                Автор 4.

                7 ноября.
 
                Старому празднику, выкинутому новым временем, посвящается.

Когда еще несмелый снег
Слегка накроет тротуары,
Вернись на миг в прошедший век:
Бренчанье старенькой гитары,
На круг - бутылка портвешка
Из горла, прямо в подворотне,
И жар крепленого глотка
Откроет праздник нам сегодня.
Ура надрывисто крича,
Пройдем веселою колонной,
Неся портреты Ильича
И пролетарские знамена.
Потом - в ближайший магазин:
Бутылка водки, сыр "Орбита" -
И пить в ноябрьской грязи.
Ушло, похерено, забыто
То время, люди. Даже я,
Как новый век, - пустой и лживый.
- Да где ж ты, Родина моя -
Союз великий, нерушимый?
Пропало все, все было зря.
Пусть говорят: пора проснуться!
Но не забыть мне ноября
И ежегодных революций.


                Автор 5.
             
                Шестьдесят пятый

У памятника Пушкину я Соню ждал и Лену,
У памятника Пушкину я вкусный пил «Агдам»…
Как говорится, было нам и море по колено,
Мальчишки этих странных лет - умны не по годам.
Не отломила нам судьба элитного лицея,
Но воздух века был шипуч, куда «Мадам Клико»!..
И мы пьянели без вина, смешные лицедеи,
Стихи читая до утра, свободно и легко.
У памятника Пушкину чудил Губанов Лёня,
И все тянул безмерных строк серебряную нить…
Каким же был я в те года живым и окрылённым,
И стоило, признаюсь вам, тогда на свете жить!

                Автор 6.

                * * *

Даже в тусклой ночи, даже в прошлой слепой глухомани
Ты ведёшь диалог...
Радиола с резиновым кругом, гардины, герани,
Абажура цветок.

Сколько детских ещё, запылённых, усопших, глядящих
Ты пригреешь вещей
У буржуйки, на кухне, на сердце бессонниц, галдящих
Над подушкой твоей?..

И начнёшь узнавать, принимать и вышёптывать снова
Из отставленных лет
Радиолу, гардины, герань - и скупые на слово -
Звуки. Запахи. Свет...

                Автор 7.

            Мои шестидесятые, или вспоминая школу


Я у доски...
В кармане мятый рубль.
Указка ищет Комсомольск на карте…

А мне хотелось в город Ливерпуль,
И написать стихи для  Пол МакКАРТНИ.

               
                Автор 8.

                БОЯЗНЬ БОЯЗНИ

               

Боялись доносов сталинских,
Безногих калек-страшилищ,
Для гущи кусками маленькими
Над супом свой хлеб крошили.

Боялись войны и голода,
Бомбёжки коварных Штатов,
Вблизи от серпа и молота
Нам делалось страшновато.

Боялись нехватки мыла,
Свечей, керосина, спичек,
Бояться уже входило
В естественную привычку.

Боялись – отменят деньги,
И правда, их отменили.
Лишь водка и бани-веники
По-прежнему были в силе.

Додумался – как посмел ты!
Сказал – в десять раз опасней.
Великая дерзость мелких –
Бояться большой боязнью!

Уехать – не смочь вернуться,
Остаться – не смочь уехать.
Дилемму решит Конфуций,
А ты ещё – неумеха.

И всё ж, лошадей, возница!
На волю из декораций!
Боимся – опять возникнет
Другое, чего бояться.

               
                Автор 9.

                Поколение

Среди строек, чугуна и пьянства
В праздном торжестве бетонных строк
Мы росли на вздыбленных пространствах
У плотин, заводов и дорог.
Верили в кровавое былое,
Чувствовали - что-то в нем не так.
Слыша, как скрипит за аналоем
Челюстью искусственной чудак,
Ржали и травили анекдоты,
Пили липкий, муторный портвейн,
Спорили до хрипа, до икоты
И смотрели по ночам хоккей.
В шумных переулках бродит память,
Отдавая прежней тишиной.
Расскажите, что случилось с нами,
Что произошло с моей страной?
Провода вздуваются, как вены,
Подключаясь к нашим головам.
Из бетонных фраз монтажной пеной
Выползают странные слова.
Много их - жестоких и веселых
Все не счесть и не переварить:
То бандиты захватили школу,
То в горах - границы рвется нить.
Среди строек, пьянства и кредитов
Прячась за экраном от проблем,
Мы живем натужно и сердито
И не можем разобрать - зачем...

                Автор 10.
 
                1989. Лейтенант.

Цок- шррр...
Это мыши.
По потолку.
А на стене трещина
в два пальца.
И на два пальца
она отстала от крыши…
Так существую,
            так я живу.
Даже не я, а товарищ,
  сосед,
               с ним поселили,
У меня и такого нет.
Без крова,
       но в мундире,
          все ничего,
Да вот женат бы не был,
  Так внял бы, может быть
       советам командира,
             привез жену…
                но не срослось...
Простой советский лейтенант,
Пью воду у соседнего дома,
           Которых всего пять,
Борюсь со скукой
   и тоской по дому,
                служу,
И в месяц раз,
       как местный франт ,
             одев гражданку,
                выхожу гулять.
Не по асфальту-
слишком уж роскошно,
По камешкам, поросшим мхом,
по гальке,
Могу лежать,
    скакать,
   кричать…
Но почему- то тошно.


                Автор 11.

             От восприятия к представлению
 
Я взрослый парень - года три,
Мой мир - копилка всяких звуков.
Я верю: парни всей Земли
Вот-вот пожмут друг другу руки -
 
Так убедительно твердит
Волшебный радиодинамик,
Его огромный рот открыт,
А корпус - как квадратный пряник.
 
Родитель цыкал на меня,
Когда про новости момента
Вещал Хрущёв и из Кремля
Давали шум аплодисментов.
 
Таких я ладушек не знал
И думал: для какой потехи
Сгружает где-то самосвал
На землю грецкие орехи?
 
А ритуальный позывной
Меня и ныне умиляет -
Ведь я как Родина давно
Не в меру слыша, меру знаю.
 
= = = = = = = = =
 
 В начале 60-х постоянно транслировалась песня В. Соловьёва-Седого и Е. Долматовского «Если бы парни всей Земли». Позывным Первой программы радио СССР был фрагмент мелодии Д. Шостаковича «Родина слышит, Родина знает».

               
                Автор 12.

               Про Варьку-штукатурку

Маломерка, левша,
А кидала с ковша
И помалу гнала самогон.
За копейку – помрёт,
Всё кидает да трёт,
И не ходит, а больше – бегом.

То ли сыну в суму,
То ли мужу в тюрьму
За куском уходили куски.
Не водила подруг,
Костерила старух,
И боялись её мужики.

Всё кололо в спине,
И сгорела к весне,
Как трава – и желта, и суха.
Старичок-бригадир
Приходил-проводил
Брешут, что … ну, а кто без греха?..

                Автор 13.

                Мне ли судить?...

Время застоя – мне ли его судить?
Детская память мутной воды светлей,
Ткач мой бессонный дарит живую нить
Воспоминаний, прожитых мною дней…

…Жизнь кочевая по череде «хрущоб»,
необжитая, пыльная теснота –
видится ярко, будто вчера ещё,
птичкою певчей, я обреталась там…

Помню отлично папин ночной дозор –
Лампу ночную, циркуль и транспортир,
Ватмана лист… Заточенный кохинор
Чертит «наш новый» будущий светлый мир…

Мчались азартно строить таёжный БАМ,
Под «Самоцветы» и запрещённый «Битлз» -
Молодость ваша свой «отыграла тайм»,
Так и не встретив «призрачный» коммунизм.

В толстых томах давно опочивший век –
Речью плакатной, алой волной знамён
Нас захлестнувший…
Мощный берёт разбег время лихое –
диких, иных племён...