Самые плохие сказки. История шестая

Рисунок на обложке принадлежит Ивановой Светлане Николаевне.


ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ
 


«Случилось это так. В один старинный град
Заехал путник, он не ждал наград.
Не ждал он схваток с злыми и побед.
Был всадник голоден и думал про обед.
Безмолвен город сей, на улицах пустых,
Не видно никого, не слышно слов. Простых
Бродяг, что в разных землях ходят,
Не видно здесь. «Здесь, что-то происходит» -
Подумал путник наш и поспешил коня.
Дурманный запах щей, за поворот маня,
Его привёл к какому-то строенью.
Наш путник спешился, всё правильно, в харчевню
Привёл его манящий запах тот.
Он дал овса коню, и в тёмный зал идёт.
Окинул он, вокруг, своим всё взглядом,
Дубовые столы и стулья с ними рядом,
Напротив, у печи, хозяин щи творит.
«О, добрый человек, - наш путник говорит. –
Я долго путь держал и голоден, как волк.
Неси же щи, уж я в обедах знаю толк
И оценить твою стряпню смогу.
Ну? Что же ты стоишь? Я больше не могу».
Хозяин посмотрел на гостя, как он молод,
Накрыл на стол, и путник быстро голод
Свой утолил, обед вином запил,
Довольно промычал, хозяина спросил:
«Скажи, что здесь за град? Ведь это ж просто дивно,
В воротах стражи нет, на улицах пустынно,
Никто не спросит: Кто? Куда? Откуда?
Вокруг лишь тишина, безмолвие повсюду?»
Хозяин подошёл и молча сел на стул,
Зачем-то снял сапог, затем его обул,
Затылок почесал, о фартук руки вытер,
Поднял кувшин вина, не отрываясь, выпил,
Утёрся рукавом, на двери посмотрел,
Взгляд хоть залит вином, но и сейчас несмел.
И робкий шёпот слышится едва:
«Я расскажу о граде, но, сперва,
Хотел бы я узнать, что ты за человек?
Я видел разный люд и, в мной прожитый век,
Мне довелось любого, всяких видеть.
Я тоже молод был, мог драться, ненавидеть,
Со злом сражаться мог, один и до конца.
Но, стар я стал сейчас, и волею творца,
Совсем один, живу в харчевне этой,
Копчу помалу свет, а сам не вижу света.
Да и никто его сейчас не видит,
Правитель наш жесток, народ он ненавидит.
Ой! Что я говорю? Кто ты? Ты не сказал?
Под выпитым вином, я лишнее болтал».
Ну, что ж, пора и нам о путнике узнать.
Откуда он. Куда. По имени, как звать.
«Зовут меня Иван. Я царский сын. Я знатен.
А знатных вид тебе, я понял, неприятен.
Но, я не поспешил надеть свою корону,
А мир решил узнать я по дороге к трону.
Поэтому велел я оседлать коня,
Взял острый меч и в путь, что вдаль зовёт меня.
Я глубь лесов дремучих проскакал,
И зыбь песков, и топь болот узнал.
И вот я здесь, сижу в харчевне этой
И слышу, здешний люд совсем не видит света.
И пусть рассказ тебя мой не смущает,
Я знать хочу, что жизнь вам омрачает?»
Хозяин снова посмотрел на дверь, окно, на ногу:
«Ты, значит, принц Иван? И выбрал ты дорогу?
И та дорога привела тебя в наш град?
Ну, что же, гостем будь, я гостю буду рад.
Я расскажу о том, что было, и что стало,
И как у нас такая жизнь настала, -
Хозяин взял кувшин, отпил ещё глоток
И вытер рукавом, с губ, красноватый сок. -
Когда-то светел был наш древний-древний град,
И счастливо жилось, был весел стар и млад.
На улицах, широких, шум, толпа людей,
То ржавый скрип колёс, то звонкий крик детей.
Купцы, на площади, свои товары хвалят,
Певцы поют, Илью, Добрыню славят.
То дружный топот ног, дружинники идут,
То, вдруг, слона всем на показ ведут.
То свадьбы, музыка и песни, пляс,
То колокольный звон, всё громче становясь.
То караваны с дальних стран идут,
И золото, и сталь, парчу и шёлк везут.
То скоморохи, то с медведями потеха…
Вокруг, так много, много было смеха.
И вот, беда случилась. Скоро год,
Живёт в животном страхе наш народ.
Добрейший старый царь тогда народом правил,
Он первым был убит, нам дочь свою оставил.
Власть захватили, над землёй моей,
Колдун заморский, да трёхглавый змей.
Настали чёрные, для нас всех, дни,
Уж, больно, сильно злобствуют они.
Колдун над девушками любит потешаться,
И до царевны хочет он добраться,
Но ей скрываться помогают, а она…
Она, как солнце, звёзды и луна.
Колдун всё ищет, где ж искать, не знает,
Она и у меня, здесь, иногда, бывает.
Колдун, на время, в замок свой убрался,
Зачем не знаю, змей же здесь остался.
Что мне сказать о нём? Он змей, гадюка злая,
То дом разрушит, всех жильцов сжирая,
То, вдруг, кружить начнёт, огни пуская,
На старых и детей, страх, ужас нагоняя.
А чтобы он, злодей, нам не разрушил город,
Должны мы сделать так, чтоб он забыл про голод.
И чтобы на него напали сон и лень,
Приходится нам, каждый божий день,
Гнать на обед ему и скот, и птицу…
Ты мало веришь мне, похож на небылицу
Рассказ мой. Знаю. Но ты верь мне всё ж.
Всё это правда. Правда, а не ложь.
Я за вином схожу, - принёс ещё вина. –
Пей, гость, - сказал, сам жажду утолил сполна. –
Отёр он сок, на этот раз, рукою
И посмотрел на путника с тоскою. –
Змей спит у царского дворца, в саду.
Сегодня мой черёд, сегодня я пойду,
Сегодня надо мне гнать к змею скот,
Так выпал жребий, так решил народ».
«Послушай! – вскрикнул Ваня. – Ты дозволь
Мне посмотреть на змея». «Что ж, изволь.
Но только своего коня и острый меч
Оставишь здесь. И скинешь с царских плеч
Кольчугу и блистающие латы,
Оденешь это. Здесь хотя заплаты…».
«Я – царский сын, своё лицо не прячу,
Я верю в бога, силу и удачу».
«Ты молод. Хитрость чаще помогает».
«Никто не знает, что нас ожидает.
Я остаюсь такой, какой я есть».
«Но, нам с тобой, так головы не снесть».
«Не бойся, друг. Коль умереть нам суждено,
Не смогут нам помочь заплаты и вино».
«Ну, что же, принц, твоя на это воля,
Но, только, ждёт нас, знаю, злая доля».
«Не каркай лучше, не зови беду.
Я посмотрю коня». «И я пойду».
«Куда?» «Овец пора уже мне гнать из хлева.
Да помоги нам бог и пресвятая дева».
Иван царевич своего коня ласкает,
Овец на улицу харчевник выгоняет.
И вот к дворцу они погнали скот,
Царевич на коне, а повар так идёт,
В молчании, не для беседы время,
Лишь блеянье овец, да бьётся меч о стремя.
Пригнали, слева сад, с другой руки дворец,
Страх в воздухе и вонь, испуганных овец
Харчевник с площади хлыстом к дворцу сгоняет.
Конь прям и горд, лишь уши прижимает.
Из сада змей выходит, ковыляет,
И, тут, царевича Ивана замечает:
«Что здесь такое? Меч? И на коне?
Что за дела? Что за бардак в стране?
Иль вы расслабились, пока я тут один?
Иль вы забыли, кто ваш господин?
Иль вы совсем уж потеряли нюх?
Так что молчать? Скажите это вслух?
Иль я всё ещё сплю? И просто вижу сон?
И ты совсем не ты? А он совсем не он?
Но, я есть я. Пусть даже и во сне.
А, ну-ка, быстро подойди ко мне.
Тебя я первого желаю съесть».
«Ну, я же говорил, нам головы не снесть».
Царевич наш молчит, пот льётся по щекам,
Вдруг вырывает меч, коня бьёт по бокам.
Змей даже не успел огонь пустить из пасти,
Как острый меч рассёк его на части.
Кровь разлилась по площади рекою,
Меч спрятал Ваня, пот отёр рукою.
На труп он глянул, сам, ещё не веря,
Что победил невиданного зверя.
На площадь собирается народ,
На змея смотрят. Конь копытом бьёт.
И вот уже шумит людское море,
Улыбки на лице, забыты страх и горе.
Открыты погреба, вино рекою льётся,
Царевичу во славу песнь поётся.
К нему подходит девица краса,
Царевич смотрит. Боже! Небеса!
Он слышит частый стук, то сердце встрепенулось,
Прекрасна, нет, не то. Царевна улыбнулась.
Пришло к ним то, чего так часто нет,
Их в мире двое, двое на весь свет.
Шквал ветра, небо потемнело,
Народ насторожился. Что? В чём дело?
Ударились о землю молний стрелы,
Мгновение и площадь опустела.
На чёрном жеребце, из быстрых туч,
С мечом в руке, безжалостен, могуч,
С глазами дикими, летит на площадь тот,
Кто город захватил, кто покорил народ.
Царевич на коне, рукою меч сжимает.
«Уйди, прошу,» - царевну умоляет.
Но время нет, и конь уж мчит навстречу.
Не буду говорить я вам про эту сечу,
Тот поединок беспощадным был,
И все-таки царевич победил.
Народ ликует, и конечно свадьба,
И царский дом и царская усадьба.
Два государства он объединил
И счастливо с царевною зажил.
Все сказки хороши, там, где конец хорош.
И красна девица, и молодец пригож,
И сказочных злодеев больше нет,
Погибли от меча. И может целый свет,
Спокойно в глубину небес взглянуть,
Расправить плечи, головой встряхнуть,
Пахать и сеять, травы в рост косить,
Спокойно спать, счастливо жизнь прожить.
То в сказке, в жизни нашей всё не так.
В ней злоба, зависть, за любой пустяк,
Мы надуваемся, обида, и войною
Идём на ближнего. Нет на земле покоя.
Враждуя, мы чудовищ сотворили,
И в шахтах, под землёю их укрыли.
Теперь не знаем сами, примечай,
Что на земле сейчас – ад или рай.
Не можем спать, дрожим и день и ночь,
Дрожим и думаем, кто б нам сумел помочь?
Жизнь, помни, сохранить обязаны мы сами.
Возьмёмся же друзья, мы за руки руками,
Возьмёмся, сдвинемся и станем в крепкий строй.
Нет - бомбам. Да – Земле. Да – небу над землёй».
 

   ЭПИЛОГ


В избушке старца отпуск пролетел,
И в город мне пора, ждут тысячи там дел.
Он вышел проводить, мы сели у порога,
И здесь он мне сказал такое на дорогу:
«Ты знаешь, у меня все сказки грустны,
Лекарства лечат нас, но ведь они невкусны.
Сказания мои, при наших с ними встречах,
Нас с вами, от души недугов лечат.
Ты не забудь их, расскажи народам мира,
Пусть думают, ведь жизнь им мать дарила,
Не для того, чтоб грабить, убивать,
Завидовать и трусить, или лгать.
Мы рождены, и я, и ты, и все,
Для радости и счастья на земле.
Ну, что ж, пора. Ты старца не забудь.
А сможешь, приезжай, всегда, когда-нибудь.
Я расскажу тебе ещё сказаний много,
Про разное. Прощай. Уж ждёт тебя дорога».