Там вдруг, меж листов, оксамит...

*  *  * 


  За это приходится дырами
  в шкуре платить...


Для этого надо на скрипе ногтей и зубов
продраться овражной тесниной на ширь бездорожья,
успеть ледовитою ночью в бандитский Тамбов
и рыжее счастье забыть навсегда в Запорожье.
Для этого, - чтя под яремною ямкою крест, -
гляди неуклонно в зрачки повседневному бесу,
покольку архангелы, взявшие гору окрест,
с утратою крыл, нагуляли нахрапистость веса.

В их лицах ни совесть не светится, ни благодать,
лишь зреет угроза в угаре питья-перезвона...
Однако же, ведай без страха, что мачеха-мать,
отчизна, тебя лищь, упрямца, к оконцу иконы
допустит в итоге. Понеже такой разговор,
который меж прошлым и будущим трудночитаем,
не смогут осилить законник, лабазник и вор...
А день настоящий загажен, как снег за сараем.

Всего-то и дел, чтобы многих объять и понять,
и насмерть в живой тесноте коммуналки держаться.
И деспоту времени не лепетать "исполать",
но чтить и толковый словарь, и фамильные святцы.
Там вдруг, меж листов, оксамит, восьмикратная нить,
блеснёт, будто струйка кармина прольётся наружу.
Захочешь ли сызнова дырами в шкуре платить
и голыми пальцами штопать их в русскую стужу?..