Полтергейст

Четырехстопный ямб мне надоел.
А. С. Пушкин Домик в Коломне
1.
Давненько не писала я стихов.
О чём писать? Грозой грохочет время,
Бушуют толпы, устрашает зов:
"Вперёд! Долой! Тот против нас, кто с теми!"
О смена вех, традиций и оков,
Вер и свобод, и хлебных мест в системе.
Ниспровергать – престижное занятье.
Кто был ничем, тот станет новой знатью,
А те, кто слепо верил старой лжи,
Поверят новой, что им ни скажи.
2.
Во что же верить? С трепетом открой
Завет священный и читай, бледнея:
"Не мир, но меч!" (То бишь за правду - в бой!)
"Уйдите, книжники и фарисеи!"
"Оставь отца и мать!", "Кто не со мной –
Противник мой!" (Евангелье Матфея.)
О беспощадность правоты безмерной!
А впрочем, увлекаюсь я, наверно,
И чудится всё тот же древний ад
Мне в свалке ловко выбранных цитат.
3.
А всё ж руины Рима – скорбный тыл
Победоносного Христа. Не та ли
Страсть, и не тот ли пыл нас закрутил
Витком диалектической спирали?
И грохнувшись, мы из последних сил
Азы бормочем прописной морали.
И даже прогрессивная идея,
Что нет ни эллина, ни иудея,
Не тех же ли цепей она виток,
Единства подневольного итог?
4.
И я хочу с геранями моими
Прожить умишком скудным, но своим.
Чтя лишь себя. Не слыша крик: "Во имя!..."
А ну как из огня мы угодим
Да в полымя, путь потерявши в дыме?
Пусть кесарево – кесарю. Бог с ним.
И в дальний угол – жаркие журналы,
И чтобы я вовек не задавала
Бессмысленный вопрос: "Кто виноват?"
Не ангелы историю творят.
5.
А, кстати, ангелы... Что там мелькнуло?
Как будто тень, парок или крыло
За спинкою расшатанного стула?
"Эй, кто там? – "Я посланец НЛО".
Между лопаток холодком подуло.
Ну вот, не верила, и как назло...
Нет, видно докатилась я до точки.
Мой бред в какой-то смутной оболочке?
"А как тебя зовут? Каков твой пол?"
"Зови как хочешь – Поля или Пол.
6.
Я Полтергейтс, разведчик нашей расы."
(Так значит, пресса наша не лгала?)
Наш звездолёт в полёте сбился с трассы,
Командная система подвела.
Взбесились межпланетные компасы
И закусил компьютер удила."
"Давно ль у нас?" – "Полтыщи лет примерно."
"М-да, задержались вы неимоверно.
И как тебе Земля?" – "Да как сказать,
Чтоб не обидеть? Трудно вас понять.
7.
Вы, кажется, разумны от рожденья,
Но думаете словно не умом,
А ртом, деталями пищеваренья,
Глазами, гибким костяным столбом,
Который вас хранит от тяготенья,
И сердцем. Словом, в органе любом
Рождаются несытые желанья.
И, малодушно не терпя страданья,
Вы способ ищете избегнуть бед,
Ну, как нарочно, всё себе во вред.
8.
Вы искренне не слышите друг друга,
Но убедить вас пара – пустяков
В чём захочу, от квадратуры круга
До бытия бесов или богов.
Нащупать, что в душе таится глухо,
Польстить чуть-чуть, и неофит готов.
Вы – каждый за себя, но сбившись в орды
Летите в бой бессмысленно и гордо.
А главное, бессилен я понять
Обычай ваш – друг друга убивать."
9.
"Постой же, дай вздохнуть хоть на минутку!
Да, ты оригинальный моралист.
Картина выглядит довольно жутко,
И даже ямб мой вял и водянист.
Слова скользят, как шаг по первопутку,
И весь помарками исчеркан лист.
И к слову, что за странные манеры –
За стулом совершать свои маневры,
Не смея показать хозяйке глаз?
А ну-ка, выходи сюда!" – "Сейчас.
10.
Да только нету ног, а глаз тем паче.
Ну ладно, я сквозь спинку просочусь,
Исходный облик свой переиначу,
Как для твоих удобно будет чувств,
Хоть в пуделя, хоть в вороную клячу."
"А в человека?" – "Потрудней чуть-чуть,
Но постараюсь." Тут взметнулись искры,
И человечек, с виду неказистый,
Встал у стола. Под ним прогнулся пол.
Отвесил мне поклон. "Ну, здравствуй, Пол.
11.
Полегче, не сломай мне половицы.
Садись. Чайку налить?" – "Спасибо, нет."
" Так чем тебе могу я пригодиться?
Деньжат подбросить или дать совет?
Недаром же решил ты появиться
В моём жилище." – "Да. один секрет
Мне велено раскрыть. Вот ты сказала
Про ямб, что, мол, далёк от идеала.
Как видно, ты в поэзии мастак,
Так научи меня стихам!" – "Вот как!
12.
Зачем же?" – "Ритмы вашей преисподней,
Пересекаясь с ритмом звёздных сфер,
Помогут нам надёжней и свободней
Преодолеть пространственный барьер
И улететь домой." – "Что ж вам пригодней,
Верлибр или классический размер?
Классический? Тогда, во-первых, рифма.
Она для дилетантов вроде рифа.
Но это лишь, имей в виду, вершки.
Не боги обожгут твои горшки.
13.
О прелесть рифм, богатых и глагольных,
И "влажных рифм, как, например, на ю"!
О "гневный ямб", о своевольный дольник,
О строфы в огнедышащем строю!
"Цезура на второй стопе" в крамольных
Поэмах у безумства на краю!
Дразнить воображенье должен автор.
А для приманки почудней метафор
Навороти. Сравни с селёдкой храм,
Все разглядят карманный кукиш там.
14.
Должны быть и приличия почтенны –
Без мата, без жестокости, без "ню".
Дерзай! Вот полки книжные по стенам.
За первый блин, хоть комом, не казню.
А вдруг одаришь нас трудом нетленным?
Всю ночь я слышала его возню.
А поутру – вот результат отваги –
Пол, по колено в скомканной бумаге,
Лия из глаз ручьи счастливых слёз,
Вздымая руки к небу, произнёс:
"Травка зеленеет,
Солнышко блестит,
Ласточка с весною
В сени к нам летит."
15.
"И всё?" – "И всё." – "Ну что ж, довольно мило.
Простительно, что в рифму взят глагол.
Но, к сожаленью, это было, было.
Своей ты темы так  и не нашёл.
Начни с начала. Не расходуй силы
На истощённый пласт. Взъярился Пол:
"Завидуешь! Да ты не ожидала
Подобной мощи, глубины, накала!
Сама ты графоманский дилетант,
И, как сову, слепит тебя талант."
16.
"Что ж, в городе есть дом. Под этим кровом
Пять раз в неделю, с десяти утра,
Пируют духом и владеют словом
Душ инженеры, рыцари пера.
Иди! Ты будешь им собратом новым,
Твой дар оценят там." – "Давно пора." –
Сказал он тоном холоднее стужи.
Я раза три разогревала ужин.
К программе "Время" он пришёл домой
Весьма усталый, тихий и смурной.
17.
"Ну что?" – И потекла печально повесть,
Как он вошёл в священный этот храм,
К суду и посвящению готовясь.
Воняло пылью и бумагой там.
Табачный дым висел пластом по пояс,
На книжных полках тлел журнальный хлам.
Постукивал котурной о котурну,
Листая папки, Феба жрец дежурный,
Литконсультант с бородкой а-ля рюсс.
"Там что? Стихи? Скорее. Тороплюсь."
18.
Пол оробел – что, в сущности, он стоит?
Но сделал вид – сам чёрт ему не брат –
И храбро сообщил, что "Терек воет",
При этом "меж утёсистых громад".
"Ну что же, средний уровень усвоен,
И образный весьма пикантен ряд.
В версификации рука набита.
Но, если честно, Вы не самобытны.
Ведь кто-то же писал примерно так,
То ли Некрасов, то ли Пастернак.
19.
Пожалуй, запишу инициалы.
Что? Полтергейтс? А ты, брат, не того?
Не жид? Да ты не обижайся, малый.
Есть, антр-ну, средь круга моего
Приличные евреи. Только стало
Их слишком много. Это естество
Подвержено неисцелимой порче.
Они приходят, словно тати ночью,
И стонет Русь под гнусной их пятой.
Нет, если наш ты, о российском пой.
20.
Не о бесовском Тереке поэту
Вещать, а лишь о волжской о волне."
"Пришлось признаться – я с другой планеты
И русским патриотам чужд вдвойне.
Но там евреев, безусловно, нету,
И, стало быть, безвреден я вполне.
Прости, что я сумбурно излагаю
Беседу, только я не понимаю,
Зачем вам правил нравственных запас,
Раз логики простейшей нет у вас.
21.
Вас на планете – крохотная горстка,
И стаж культуры вашей невелик.
Вы хвастаетесь с гордостью подростка,
Что в людях отразился божий лик.
Зачем же вы разъединились жёстко
От рода род, от языка язык?
Вам знать бы всех в лицо и поимённо,
А не считать отростки родословной.
А вы ещё твердите без конца,
Что все, мол, от единого отца."
22.
"Ну, полно мерить всех одним аршином.
К нас не только дурни правят бал.
Ложись. Во сне к сияющим вершинам
Верней взберёшься, милый мой бахвал."
Но утром – то ль укус его блошиный
Озлил – но он с другим настроем встал.
Пренебрегая утренней зарядкой,
О пол опёрся твёрдо левой пяткой
И, правую приставив, возопил:
"Знай я отныне – истый руссофил!
Дрожи, несчастная! Я патриот!
Я отвергаю право на улёт!"
23.
"Ну, для чего ломать строфу, голубчик?
Ну, руссофил. Бывает. Не беда.
Будь паинька, садись, покушай супчик."
Он рявкнул: "В огороде лебеда,
А в Киеве – брат моего папаши!
Не лезут в глотку разносолы ваши!
Бывалоча в избе – вот то-то лад!
В застолице – две дюжины ребят,
24.
Да девки, мужики и молодицы!
А за столом не ваша чепуха!
Стерляжьи ухи!" – "Уши?" – "Нет, ушицы...
Как множественный будет от "уха"?"
"Ну успокойся, ну попей водицы!"
"Из крана? Хлорной? Ржавой? Три "ха-ха"!
Ты сбитень мне подай изюмный, мятный,
Да на заедку пряник дай печатный.
Что, сбитня нет? Так нацеди хоть квас?
И где в твоей избе иконостас?
25.
Что, нет? Определённо, ты не наша.
Навыкат глаз, нерусская скула...
А кто твои папаша и мамаша?
Верна ли бабка дедушке была?
Безродные! Наелись русской каши!
Пора вас гнать от нашего стола!
Ваш разум чёрен, побужденья лживы!
Доступны ль вам души моей разливы?!
Позор манкуртам! Я пойду в народ.
Исконно мудрый, он меня пой мёт."
26.
Крестясь, ушёл развалистой походкой.
Ох, что-то на душе тревожно так!
Ведь с участковым разговор короткий,
А штраф за хулиганство – не пустяк.
Пошла в народ. Народ стоял за водкой.
Словесности родной сгущался мрак.
А в сквере, средь разбросанных бутылок,
Царил мой постоялец, яр и пылок.
Вокруг него теснился пьяный клуб,
И он вещал: "У Лукоморья дуб..."
27.
Весь в пене, волоса подъяты дыбом.
Ханыги млеют – ведь концерт какой!
Я за рукав его и с ним, родимым,
Хотя не без труда, пришла домой.
Свалился на ковёр, расплылся дымом.
Как странно переносят перепой
Пришельцы! Ночью в комнате искрило,
Жарой палило, чёрным градом било,
А утром он, бессильно лёжа ниц,
Сквозь зубы попросил: "Достань мне шприц."
28.
"Что, шприц? Ещё, поди, наркухи полный?"
Пол – оземь лбом, стеная: "Точно так!"
"И не проси, не бей зазря поклоны,
Тебе я, несмышлёнышу, не враг."
Вдруг вижу я – причалило к балкону...
Что? Поначалу был лиловый мрак,
Мрак в шар сгустился, шар сдавился в бочку...
Тарелочка! И даже с ободочком!
На ободочке надпись: "Общепит",
И кто-то из тарелки говорит:
29.
"Пол, на борт! Ты не вынес перегрузок.
А мы-то как прошляпили с тобой!
И дух твой слаб, и кругозор твой узок,
Ум одномерен, гонору – горой.
С тобой не выйдешь из земных кутузок.
С чего ты взял, что можно у любой
Поэтки выведать секреты слова?
Поехали, браток, начнём всё снова."
Пол влез в тарелку, испуская свист,
И – скатертью дорога – унеслись.
30.
Ну, вот и всё. И что сказать на это?
Каков из бреда этого итог?
Во-первых, зря я подалась в поэты,
А во-вторых, я скверный педагог.
Плывут мои бумажки прямо в Лету,
Но, может быть, запнутся за порог.
С улыбкой разбираясь в этом действе,
Простят мои читатели, надеюсь,
Что противоречив герой весьма,
И всё – не от великого ума.
31.
Как Полтергейст поддался разным вракам
И даже наркоманом чуть не стал,
Сама не понимаю, но ни к дракам
Я  не стремилась, ни на пьедестал,
Когда тащился стих по буеракам,
И мутен был магический кристалл.
Я поболтать хотела на покое,
А вышло доказательство двойное,
Что сочинительство – смертельный яд
И первая ступень на спуске в ад.
P. S. ...      .больше ничего
Не выжмешь из рассказа моего.
"А. С. Пушкин"
"Домик в Коломне"
1992 г.