Наверное мы просто...

На этой неделе выпал первый настоящий снег. Не мокрый снег, который тает, коснувшись земли, а настоящий снег, который укрыл своим мягким белым покрывалом тротуары, дорогу, газоны и крыши домов. В этот день все вокруг почему-то ругали снег и грустно говорили: «Вот и зима пришла».

            Водитель офисной машины, всю дорогу ругался на погоду, на снег, из-за которого просто невозможно стало летать по дорогам, и приходилось ехать медленно вместе со всеми, потому что первый слой снега все-таки успел растаять и покрыть дорогу ледяной коркой. Заодно он решил поругать Сибирь и зиму, а я, которая, идя на работу, сняла перчатку, ловила снежинки и смотрела, как они тают на ладони, напомнила ему про один летний день, когда нам пришлось полтора часа простоять в пробке. В тот раз он так же настойчиво ругал лето и жару. Вообще-то он хороший добрый парень, но всегда чем-то недоволен. Наверное, мы просто привыкли, привыкли к лету, осени, весне и зиме, привыкли к смене времен года, привыкли к снегу и дождю, к свету солнца, блеску звезд, привыкли так, что разучились им радоваться. Наверное, мы просто привыкли к жизни так, что разучились удивляться и радоваться ей...

            На следующий день был первый настоящий мороз, легкий морозец. Был яркий солнечный день, наполненный хрустальным морозным воздухом. В этот день все ругали мороз. Все спрашивали: не замерзла ли я, и ходили хмурые, вздыхая «Опять мороз». В обед я выскочила на перекур, сотрудница соседнего офиса поинтересовалась, не холодно ли мне стоять на улице в туфлях и накинутом на плечи пальто, ведь погода-то отвратительная.

            -  Да нет, не холодно. Погода замечательная, морозец, - улыбнулась я в ответ, глядя на блестящий на солнце снег.

            - Да, погода отличная, - улыбнулся понимающе Олег, сотрудник моей организации, у которого как говорят, иконостас орденов вместо бронежилета, - тепло и солнечно.

            Дальше мы молча курили, глядя в небо, и улыбались, выпуская изо рта дым вместе с паром.

            

            В четверг мне неожиданно позвонили и сказали, что необходимо составить договор с определенными условиями. Я два часа потратила на его составление. Когда приехал сотрудник службы безопасности и привез мне документы с данными, которые должны быть указаны в договоре, оказалось, что одним договором сделать то, что он хочет нельзя. Он со мной не согласился и на повышенных тонах попытался надавить, причем, суть разговора свелась к тому, что я девочка и ничего не понимаю в этой жизни и в стране, в которой все делается «как-нибудь так». Пришлось остановить поток его мыслей, объяснив, что юристы «как-нибудь так» не работают, они либо работают, либо нет, а как он на самом деле будет делать, меня не интересует. Обиделся, ушел. В разговоре с директором выяснилось, что договор придется переделать, в споре с «безпасником» я была права, просто, он не очень понял, задачи. Неужели нельзя было поговорить спокойно, нужно было обязательно устроить истерику, дойти до оскорблений  и нарваться на унижение. Наверное, мы просто разучились слушать и понимать друг друга, разучились уважать других людей и чужую жизнь. Жесткий мужской бизнес, высокие риски, директора – бывшие военные, прошедшие Чечню, я все понимаю, но разве это что-то меняет, или вообще отменяет ценность человеческой жизни? Наверное, мы просто привыкли к тому, что вокруг есть другие люди, привыкли так, что разучились ценить чужую жизнь...

            

            Вообще неделя выдалась не очень легкая, в общем, не соскучишься.

 

В субботу день был рабочий, но директор сказал, что работаем до обеда. В - обед дежурный, отставной офицер, поинтересовался, почему, я не иду домой.

- Настроение плохое, не хочу, - ответила я, собираясь подняться в свой кабинет.

- Подожди, давай я тебе что-то покажу, ты видела наш спортзал? – спросил он.

- Нет.

- Пошли, – он встал из-за пульта централизованного наблюдения, взял ключи и открыл мне дверь, расположенную напротив дежурной части.

Недостроенное помещение, вдоль стен которого, сложены покрышки от дежурных машин, стол для настольного тенниса, бильярдный стол, дальше, тренажер со штангой, грифы и диски, гантели. Сбоку от столов разложены коньки, клюшки и форма для игры в хоккей директора и его брата. Дежурный и его помощником начали мне рассказывать, как когда-то они скидывались, чтобы купить эти столы, о том, что все дежурные машины уже переобули в зимнюю резину, а летнюю хранить больше негде…

 

- И что вы тут делаете? – раздался за спиной голос директора.

- Да, вот, юрист наш домой идти не хочет, говорит, настроение плохое, - ответил Вадим.

- Настроение плохое… Смотри, что у нас тут есть, - он показывает мне на боксерскую грушу, висящую в углу.

-  Здорово, - отвечаю я, подойдя к ней, - это как раз то, что нужно, - и с этими словами ударяю кулаком по груше, она начинает медленно раскачиваться.

- Эй, ты что делаешь, пальцы себе переломаешь, - раздается дружный крик дежурного и его помощника.

 - Хороший удар, но возьми перчатки, - улыбаясь, говорит директор, и протягивает мне пару боксерских перчаток, - потренируешься немного, можем тебе спарринг устроить. А еще можно партию в бильярд или в настольный теннис организовать…

Шутки все это, конечно, но скажите мне, господа офицеры: сколько горя, сколько оторванных ног и разорванных человеческих тел в этой жизни надо увидеть, чтобы снова научиться ценить чужую жизнь, чтобы снова научиться радоваться жизни и бросив пульт централизованного наблюдения, к которому подключено 700 объектов, на каждом из которых в любой момент может сработать система сигнализации или тревожная кнопка, втроем пытаться развеселить девочку, которой почему-то в этот день стало грустно и не хотелось идти домой? Почему Вы, для которых случайно брошенное в ярости слово: "пристрелю" значит намного больше, чем для других людей, способны на это?