Стихи написанные в заключении за 3, 5 года

Делидон Павел.
Лагерные стихи
 
Содержание (в примерном хоронологическом порядке)
В наше время
Моральные рабы
Голуби
Сестра
 «Искрилось…»
Русский рэп
Друзья
Титановый триколор
Делидон
Сущность власти по Фрейду
Махновцы
Христос в 21-м веке
Рождённый на свободе
«Сжать в объятьях»
Муки Тантала
Закон джунглей
Аллилуйя
Вообще без смысла
Братья
Веро4ке
Шансон
Стихотворение, бесконечное, как, жизнь
Письмо будущему племяшу
Закат времени колокольчиков
Новогоднее
Детство
Графомания
Быть собой
Горизонт
Автобиография
Свобода в объёме
Не модный
Наброски
Рассвет (Женьке К)
Графомантика
Альфа и Омега
Телелихорадка
Обратный отсчёт
Свет в середине туннеля
Анархиня Ольга
С необитаемого острова
Плохая погода
Я верю…
Святая Русь
Родителям мажоров
Детвора
Вера Полозкова
Памяти Вани Костолома
Робокоп
Знакомство
Свет
Под музыкой
Здравствуй, Весна
Вода
Оптимизм
Письмо Сан Санычу
Детские приключения
Роза
О духовном росте
Баллада о столыпинском вагоне
Вне запретов
О некомпетентности
Ошибки
Подражание Омару Хайаму
«Как объяснить элементарные вещи…»
Словесная алхимия
Бурятская легенда
Художник
Вендетта от поэта
Красавице на ушко
Все- ложь
Послание товарищам
Потребительское рабство
Витьке Кацо на др
 

 
В наше время
Как муха кружит утверждение глупое,
И вредное, мол нынче нельзя быть хорошим,
Твердят это все тихо клювами хлюпая,
Мы скоро совсем мир на камни раскрошим.
 
Твердят: «В наше время ты должен крутиться»,
«Кому ты тут нужен да с правдой своей»,
Избитая честь улетает, как птица,
Здесь страх и корысть теперь правды правей.
 
В свинарнике спят, так по-свински визжат,
«В наше время гонись ты за модой, новинкой»,
«В наше время никуда не пролезть без деньжат»,
В наше время гордятся бревном и соринкой.
 
«Вот в нашу эпоху – кричат старики-
Учили добру, правде дедушки Ленина»,
Сейчас лишь ворчат, не протянут руки,
В них теперь и мораль и правда расстреляна.
 
Политика власти людскую ментальность
Сменила на жадность, её не оспорили,
Лишь голая кость от морали осталась,
Это тёмная клякса на нашей истории.
 
Над златом обманчивым чахнет Кощей,
Буржуйские цели раскрыли пасть волчью,
Но если кругом много стай сволочей,
Это не значит, что и я стану сволочью.
 
Человеком надо оставаться везде,
И в наш век, и в прошлом, в дальнейшем – всегда,
На воле, в тюрьме, на троне, кресте,
Мораль выше долга нам нужна, как еда.
                3-5.04.07

Моральные рабы
Дайте им хлеба, и зрелищ кровавых,
Изнанкой правды их мозги вскормите,
Остатки идей схороните в канавах,
А силу воли замуруйте в граните,
  Им приказ дороже морали,
Они колотят себе гробы,
Они довольны вполне мусорами,
             Они – моральные рабы.
 
Фаршируйте их головы предубежденьями,
Иллюзией счастья заткните им пасти,
Теленовостями колотите по темени,
Двойными стандартами жизнь приукрасьте.
            Телевизор – лучший друг человека,
            Они танцуют под рингтоны трубы,
            Однотипно звучит дискотека,
                Они – моральные рабы.
 
Они – не хозяева жизней и судеб,
По жизни предписанной следуют линии,
Увидев подлость, её не осудят,
Не знают добра, ну а зло приняли.
            Не хотят участвовать в жизни,
            Не активней ячменной крупы,
            Их тело подобно брынзе,
                Они – моральные рабы.
 
Сто друзей не имеют, но имеют кредиты,
И им вещи важнее людей и дороже,
Нашего времени герои – бандиты,
Их путь забором властей огорожен.
            Они не нужны друг другу,
            Но плодятся, словно грибы,
            Не протянут на помощь руку,
                Они – моральные рабы.
 
Их легко подкупить гламурной рекламой,
И их можно продать за стакан алкоголя,
Управлять ими можно и плетью поганой,
Или модой маня, ложь устами глаголя.
            Подчиниться – им лучший способ
            Быть в безопасности, как бобы,
            И в каждом умер философ,
                Они – моральные рабы.
                Лето 2007.
Голуби
На моём подоконнике крохи хлеба размокшие,
Четверо спят, а я пятый в камере,
На солнце взглянуть сегодня не смог же я,
Но прилетели голуби, и все мысли замерли.
 
Напротив окна – другой корпус тюрьмы,
Да сквозь тройную решётку кусочек неба,
Отняли природу, реки холмы,
Только голуби летят поклевать хлеба.
 
Говорят, что голуби – это к свободе,
А сегодня как раз рассмотрение жалобы,
Может завтра на волю по ясной погоде,
И в путь, чтоб летать ничего не мешало бы.
 
Хожу взад-вперёд и тешусь надеждой,
Напевая спасительные строки Дельфина,
Жёсткая песня не сменяется нежной,
Она о реальности, хоть и невинна.
 
На глазах проступают солёные капли-
Это мысли о маме воплотились в росе,
Надежда на завтра, как на воде грабли,
Впереди лишь решётки в полной красе.
 
Отсюда до дома – километр ходьбы,
А для голубя – несколько взмахов крылами,
Мы должны быть как они, а не в тюрьмах рабы,
Чтоб без препятствий на волю к друзьям и маме.
 
Они одни соединяют со внешним миром,
Я радуюсь, они смотрят и боятся немного,
Чист лоскут неба, словно постиран,
И в него мне нужна, как птицам дорога.
 
Желание знакомое – парить на лайнере,
Лишь зависть птицам, вспорхнувшим с ветки,
Реальность жёстче – я заперт в камере,
А птиц невинно сажают в клетки.
 
Здесь мрачно и серо, хоть вскройся, хоть взвой,
Здесь из любого человека сделают овощ,
А каждый голубь в любой стае свой,
Он зелёную ветвь принесёт на помощь.
 
Они счастливей нас, ведь свободны абсолютно,
Хоть им часто не хватает тепла и корма,
А у людей в толпе всё пусто, безлюдно,
И неправильно, как во время шторма.
 
А недавно я кормил их на воле из рук,
Этот момент, как на снимке в памяти,
Они клевали семечки, отставив испуг,
Но вы никогда такими не станете.
                16.04.2007


Сестра
            "Всё будет хорошо, за тучами
            всегда скрывается солнце, а
            оно ещё не скоро погаснет."
                Из письма от сестры

Небо в тучах, но дальше светило,
Ради нас их разгонят ветра,
Всё сдувают, но вселят в нас силы,
Моё небо, и солнце, и дождик - сестра.

Решётки - преграда, расстоянье - проблема,
И в ближайшее время особо остра,
Испытание это пройдём мы, Елена,
Моя вера, опора и надежда - сестра.
 
Когда солнце зайдёт, нас осветит луна,
Будет счастье и мы запоём у костра,
Будет ночь без ума в наш дуэт влюблена,
Моя песня, поэма и муза - сестра.
 
В холод небо на счастье уронит звезду,
И подарит жизнь пламени эта искра,
И согреет огонь мир вокруг на версту,
Мой товарищ и друг, и поддержка – сестра.
 
Мы пройдём много трудностей, и победим,
Мы сильней всех энергий ядра.
Я мог бы и сдаться, но я не один,
Моя сила, ответственность – это сестра.
 
Улетим в путешествие с Маленьким Принцем,
И обманем мы глупость, хоть она и хитра,
Но оставим мы скуку пластмассовым лицам,
И построим мир счастья, дорогая сестра.
                Ночь 7-8.08.07

«Искрилось…»
Искрилось в каждой проталине
Счастье, ведь я бескорыстно
Помогал и вокруг помогали мне,
И радуги свет коромысло
 
Несло с ключевою водой,
Солидарность сыпалась искрами,
И каждый поступок святой,
И любовь, несомая искренне
 
Пламенем в сердце пылала.
Вся жизнь была розы да лотосы,
Пока не дождались финала,
Придумав законы и кодексы.
2007






Русский рэп
Рэп перемешан с грязью,
Попал в плохие руки,
У нас украли культуру,
Присвоили наши танцы.
Хип-хоп – это больше, чем туса,
Это вам не прикольная фишка.
Профанировали нашу идею
Продажные самозванцы.

Моя жизнь не зря на рэп годы тратила,
Но когда я включил молодежное радио,
Я плакал, но слеза не капала из глаза-
Там крутили кумира подростков – лигалайза:
Его единственный дар – гнать много ни о чем,
В шоу-бизнес и попсу он давно привлечен.
Он был в андеграунде, теперь в суперротации,
Но его поимел формат радиостанции.
Одни и те же рифмы, к тому же бездарные
Есть в каждой песни, но поклонников армии.
Под культуру соплями кладут пластид,
Грюндиг бы не понял, а теперь не простит.

Встать в один ряд с Серегой и Тимати –
Это позор, от грязных денег вымойте
Руки и уши и вспомните корни
Культуры, не ищущей правды в поп-корне,
В богатствах, попсе, тачках, понтах,
Внутри рабочих кварталов набиравшей размах.
Зачем наше искусство вы изгадили,
Продюсеры, менеджеры, предприниматели?
Это кощунство над памятью легенд.
Тимати в хип-хопе – лишь попсовый агент,
Развращающий то, что свято для нас,
В самой сути культуры – готовый алмаз,
Распроданный мажорами, посмешищем ставший,-
В гробу переворачиваются предки наши.
Они выросли в трущобах, тяжесть жизни познали,
Боролись за жизнь, побеждали в финале,
Создавали новый мир внутри черных кварталов
Дети Черных Пантер и леворадикалов.
Воевали с буржуями, ментами, нацистами,
Но все их достижения вами обдристаны,
Пластмассовыми бабами подменены,
Дешевый суррогат – хип-хоп новой волны.

Когда девушка за себя решает сама,
Когда Дельфин не дает мне сойти с ума,
Руставели получает с благодарностью письма
За спасенные стихами от наркотиков жизни,
Когда рэпер ломает нациста взглядом,
И не трусит, ужалив кулаком, словно ядом,
Когда бухалово в подъезде сменяется брейком,
Когда чел осознал, что не американцы, а Рейган,
Со всеми президентами и властьимущими,
Жрущими, срущими, регулярно врущими –
Это нахлебники, гады, паразиты и мрази,
Когда кто-то вытаскивает душу из грязи,
Когда серые стены превращаются в радугу,
Когда добро становится кому-то на руку,
Когда в шедеврах подполья выплеснуты эмоции,
Когда камни лжи безвозвратно покоцаны,
Когда кедами путь к свободе протоптан –
Это я называю хип-хопом.
Лето 2007  СИЗО

Друзья
Я небезразличен, я важен, я дорог,
Не брошен в просторах
Необъятной фортуны.
В бурю плывя у судьбы на борту мы
Плечо друга чувствуем и руку помощи,
Нас искали сутками и винтили по ночи,
Нам на шею кидали и тянули лассо,
Нам вставляли палки и копьё в колесо,
Тогда мы брались покрепче за руки,
И уверенно смотрели друг другу в лицо:
Мы были всюду, были инкогнито,
Взгляды встретились и всеми понято:
Мосты сожжены, отступать некуда,
Под ритмы дубинок ОМОНа и Беркута,
Мы знали, что власть эта будет свергнута.
Мы видели радость, совершали подвиги-
Режиссёры и счастья своего виновники,
Нам носили навстречу пустые вёдра
В фильме прожитом, но не снятом,
Теперь я в беде, но мне сказали твёрдо:
«Мы будем рядом»

Банальный сюжет я на публику вынесу-
Для кого-то друзья – лишь партнёры по бизнесу,
Цель расчетов точных, и доходов источник,
Кто попокладистей, для тех объект зависти,
Они ценят друзей за их вклады и счета,
Но духовная нищета ими правит, как деспот,
Освобождая место под тупость и лицемерие,
Возводят стены финансовой империи.
Они любят не друга, а его машину,
Подчиняя пьяному режиму
Все отношения и поговорить не о чем,
А когда нужна помощь, то каждый мелочен.
Дружба забывается мгновенно, как не было,
Человек становится одиноким, как дерево,
Но для других ничего не потеряно.
Они бросят товарища, и пусть тонет,
У них святого в жизни никогда ничего нет,
Каждый бросает дело, как только начал,
Их солнце гаснет, лишь слегка померцав,
А у меня всё иначе,
И я уверен в словах: «ты в наших сердцах».
                2007





Титановый триколор
Я тоже кампанию «мирную»
Как патриот поддержу,
Триколор я прорекламирую,
Дабы нефть добывал наш буржуй.
И пусть нам будет только хуже,
Но хорошо, что плохо им,
Спешат державы, наверху уже
Россия – ей доход необходим.
 Мы же как эту нефть добываем:
С широтой нашей русской души-
Тонну в ёмкость, а две проливаем,
Доход в миллион, но рабочим гроши.
  Зато экономим неслабо
На технологиях нефтедобычи,
Чья-то загребущая лапа
Продолжит привычный обычай,
И шельф с потрохами и ливером
Выкупят жизни хозяева,
Чтоб в гонке кто-то стал лидером,
И загрязнялись океаны заново.
В устойчивом нужды нет развитии,
Так и будем калечить планету,
И всё, что прикажут правители
Исполним за ложь иль монету.
                Лето 2007.

Христос в 21-м веке
Христос воскрес! Воистину!
В сытый и румяный для кого-то полдень.
Достал обрез и выстегнул.
Тоже не стерпел, ведь злобой он переполнен.
Он нам велел не быть нерпами,
И с Авелем бить первыми.

Христос воскрес! Воистину!
Двадцать первый век его встречал тюрьмою.
Сменил арест амнистию.
Безопасность и хомут, иль автомат с гармонью.
Кинжалы зла вобей в гранит,
Безжалостно будь враг побит.
2007

Сущность власти по Фрейду
Врасплох сейчас будет застигнут
Царство ему, да, небесное
Старый наш дедушка Зигмунд,
Но сентиментам не место и
 Провёл я сам психоанализ
Властей и других ниженазванных,
И вывод, что те, кто зазнались-
Враги, и что где-то есть язва в них
 Теории Фрейда сродни.
Народ, если кем-то не признан,
Сублимации вижу одни,
И страдает он нарциссизмом.
Дураки о величии мнимом
Твердят нам за жалкие центы и
Неосознанно строят они нам
Социальной небоскрёб импотенции.
 Таят они с детства обиду,
Срывают потом всё на ком-то,
Выпускают разврата либидо,
Превращают в путану Джоконду.
  Дорвавшись к рулю наконец-то,
Словно Венеры сняв пояс,
Без памяти в раже инцеста
Извращают весь мир не опомнясь.
 Не страдало бы общество в целом
Тем описал, что Мазох,
Было оно бы бесценным,
Властей атавизм бы отсох.
                Сентябрь 2007

Махновцы
 Айда со мной на вольную махновщину,
Там знают цену миру общему,
Там боевые хлопцы, девки гарные,
Айда в ряды махновской армии.
 
Батько едет на тачанке,
Ранен, но несёт победу,
Нас в Бердянске встретят чайки,
Пусть готовятся к побегу
  Паны, знать, офицерьё,
И другие паразиты,
Кто крестьянское сырьё
Отбирают по России,
 В Украине ли, в Крыму ли
Анархистов армия,
Земли мы себе вернули,
Здесь теперь анархия.
 
Кровь за волю лить не жалко,
Мы – повстанцы, мы – не шайка,
Ярко светит наше солнце,
Мы свободны, мы – махновцы.
 
Хватит власть грести горстями,
Мы не звери и не паства,
Землю пашут лишь крестьяне,
Это их богатство.
  Все попы продались бесам,
Что нам Чёрной Сотни крики,
К отступленью путь отрезан,
Вечно власть плетёт интриги.
Наши флаги выше ели,
Не смирились с рабской ролью,
Красных бей, чтоб побелели,
Белых, чтоб умылись кровью.
 
Наши пули пляшут в танце,
Не бандиты мы – повстанцы,
Пусть враги бегут, как овцы,
Мы - трудяги, мы - махновцы.
Осень 2007
Рождённый на свободе
"Я ненавижу дельфинарии с детства. Когда мы были там с мамой, то ушли, потому что я заплакала, когда увидела, как дрессировщик бил дельфина перед  выступлением"  (Из письма от знакомой)
 
Я – вольный дельфин,
На свободе рождён,
Словно красочный фильм
Моя жизнь под дождём.
 
Я жил в дикой стае,
С друзьями я плавал,
Но правда простая:
Человек – это дьявол.
 
Была стая большая –
Родные дельфины,
И жил, не греша я,
И жили в любви мы.
 
Мальчонку я спас,
Тонул в море который,
Подвёл всех компас,
И заглохли моторы.
 
Мы были счастливы,
Мы жили вольно,
Любите нас ли вы,
Вы причиняете боль нам.
 
Обитель мне – море,
Свобода – мой мир,
И в водном просторе
Сам себе я кумир.
 
Всё было чудесно,
Ничто не мешало,
Но стало вдруг тесно
Человечьему жалу.
 
Однажды крик львиный
Настиг нашу стаю,
Испугались дельфины,
Теперь я рыдаю.
 
Были то человеки-
«Разумные твари»,
Теперь я навеки,
Как будто в аварии.
 
Попал я в их сети,
Вскоре стал я рабом,
Смеялись чтоб дети
Ишачу горбом.
 
Погибали родные
От шока и ужаса,
Враги – люди отныне,
Хоть честно жить тужатся.
 
Они громко кричали:
«Доход принесут нам»,
Но в стае всё мчали
За дьявольским судном.
 
И неслись попятам
Души братьев одних,
Приказал капитан
Избавляться от них.
 
Для них клоун теперь я,
Цирк, дешёвка и шут,
Мячи, кольца и перья
Ради зрелищ ношу.
 
Мне нет здесь свободы,
В бассейне мне мелко,
В последние годы
Я загнан, как белка.
 
Много едкого хлора,
Я почти что ослеп,
Не жизнь, а умора,
Дельфинарий, как склеп.
 
Пред выходом голод,
Я зрителям играю,
Я весел и молод,
Но уже умираю.
 
А зрители верят,
Что мне хорошо,
О вранье вопрос перед
Выступленьем решён.
 
Для садистов я раб,
Для детишек – предмет,
Но лишь воле я рад,
А тюрьме вовсе нет.
 
Я молитву прочту,
Обратившись к природе,
Воплотить, чтоб мечту
В океанской свободе.
 
Чтобы сны стали явью,
Я плыву из глубин,
Встречу братьев, представлю:
Я – свободный дельфин.
                (ред. апрель 2008)
Делидон
Казаки ли Дон делили,
Или в ноты лился плюмбум,
Иль французы предки, или
В Дели плавали с Колумбом,
Или в колокол звонарь
Бил и звук был горд и звонок,
Чтобы светлый, как фонарь
Вырос в будущем потомок.
Заложили так когда-то
В кровь оригинальность мне,
Музыкальность, звон набата,
И стремленье к новизне,
Странность, тайну и веселье,
Сплошь от всех отличия,
Мне в фамилии спасенье –
Космополитичен я.
Духа хватит, даже если
Слёзно сдавит боль в щеках,
Мне залечит все болезни
Время колокольчиков.
                7.11.2007

«Сжать в объятьях»
Сжать в объятьях природу, погоду – актрис бы!
Я люблю и сугробы, метели и русские избы,
Свежий воздух и запах тайги,
И снежки, и лапту вместе с фризби,
Праздник ярмарки, но не торги,
Раздаёт когда лето погодные солнцем долги.
 
Планета крепка, как кокоса и кедра орехи,
Мне дорог Урал, и Байкал, и сибирские реки,
Так же Нил и Тибет, Ниагара,
В природе равны орлам канарейки,
А нам одинаково Брест мил Самара,
И щёпоть земли с Мадагаскара.
 
Красота и любовь разрушают стандарты на ринге,
Я челночить готов прямо с сердца российской глубинки
В солнцем палимые джунгли,
Наслаждаться мелодией Баха и Глинки,
И солнце встречать, как индус, нибелунг ли,
Или лёжа в снегу в тёмном небе рассматривать угли.
 
До подъёма, пока выключатель не клацнет,
Я землячек вижу во снах, одноклассниц,
И из Минска подруг, Баден-Бадена,
Картины родных этих глаз, лиц
Роднее и свяще мне запаха ладана,
И в мир родных душ дорога накатана.
 
Мне приятны лишь в небе синицы, журавлики,
Встретит меня товарищ из Африки,
В воронежцы, питерцы, финны и я не
Устану с ними выплачивать штрафики,
И чудить, хулиганить в Берлине, в Пхеньяне,
Мы – друзья, хоть не земляки, но земляне.
 
Ежелетно буду визитировать в Крым я,
И планы путешествий обретут крылья,
До святого Байкала скоро я доберусь,
Пламя любви разожгу из искры я,
Затем посещу я Чечню, Беларусь,
Где-то первопроходцем буду, как Лаперуз.
 
Пока этот мир до конца не скуплен,
Я съезжу паломником в Чикаго и Дублин-
Славы боевой и сражений места,
Мы их не меньше ценим и любим,
И они нам родны, как и Киров, Чита.
Наша вера свободна и совесть чиста.
 
Ты молитву читая, ответы услышь Отца,
Что родина там, где свободно всем дышится,
Где глазу приятно и душе светло,
А не там, отрастила, где бороду ижица,
Где примеряют гражданину седло,
И пропивают то семью, то село.
 
Не серость нужна нам, а краски – синева и пурпуры,
Я не знаю народа – носителя сильной культуры,
Постепенно он рубит все пальцы ей,
Крошит со смелостью урлы,
Я не знаю культуры, хранящейся нацией,
Красота спасёт мир, ведь границы она ценней.
                1-5.2008.

Муки Тантала
Куда вы деваетесь, выстраданные еле-еле,
Когда добераюсь до пера и папируса?
Чтобы вы на публике не краснели,
Какого еще инсталлировать антивируса?

Хочется зафиксировать вас в памяти,
Сложить в мозаику, спроецировать на листе,
Надеяться, что скоро вы в лету не канете
Боевыми истинами, распятыми на кресте.

Я с вами — Вольтер, ушедший в астрал,
Перуна навещал, по воде проскользив,
А как ручку навострю — так вас кто-то украл,
Я с тетрадью — подошедший к вершине Сизиф.

Плохим отцом я оказался что ли,
Раз не держу вас в строгости и на привязи?
Что толку от 20-ти лет в этой школе
Жизни, если вас, хоть выкинь, да вывези?

Неужели не ясно, что друг без друга мы
Малозначимы, неэффективны?
Поодиночке толпой обруганы,
Не то, что вы, переросшие в рифмы.

Зачем стыдиться меня перед Верочкой,
Заставляете и ощущать свое скудоумие,
За грязной тетрадью, как будто в примерочной
Часами сидеть, в себе чувствовать мумию?

Умная голова, да досталась дураку,
Великие мысли — лентяю и слабаку,
Здравые выводы обрывочно — черновику,
Зачем мне игры в неопознанное ку-ку?

Затем бесследные исчезновения и бега,
Погони, вспышки, пропадание без вести,
Наброски, показания, крутейшие берега,
Поддразнивания в незнакомой местности.

Неужели сложно, как в прошлый четверг,
Собраться и дать себя срифмовать топорно,
Затем шедевром красивым стать, как фейерверк,
Чтоб когда-нибудь восхитила и ваша форма?
 
Работа с вами, как гадание кроссвордов,
Как в полях чудес финалы и супер игры,
Но нет вдохновения в якубовичных мордах,
И как музы не катят восьмиглавые гидры.

Сколько можно твердить, как об стену горохом,
Что такому потенциалу взрослеть пора?
Если в вас такой багаж знаний угрохан,
То нельзя оставаться работникаммъи ножа и топора.
  Март-октябрь 2008

Закон джунглей
Вселенная огромной обладает мыслью,
Пред ней — ничто — интеллект Холмса.
Оса, прилетев, не чувствует миссию,
Она одновременно цвета ночи и солнца.

Сквозь энергию и пространства волны,
Как частицу бога несет себя сама,
Вместе с небом и с морем вольны,
Ничьим кодексам ничем не обязана.

Ей не нужно ни войн, ни погромов,
Всем достаточно земли и света,
Будьте свободны, ее не тронув,
Не вредя ее сути аскета.

Но закон джунглей всемирен и вечен:
Почуяв агрессию, как кинжал оса
Бороться с фактором человечьим
Будет насмерть, упорно, безжалостно.

Для убийства обрушившаяся ладонь
Будет встречена смелостью камикадзе:
Обреченная она вонзает копье и огонь,
Гибель неизбежна, но надо сражаться.

У руки, пронзенной отточенным жалом
Желанье давить ос отпадает надолго,
Смерть — не проигрыш в миру обветшалом,
А польза, и боролась она не без толка.
  Август-сентябрь 2008.

Аллилуйя
Вселенная и все сущее в ней составляет единый организм, который мы упрощенно называем Богом (Г. Бореев).
Вы все еще пакует его в свои книги?
Пытаетесь удержать его в клетке Библии?
Вы так и не узрели, что несут эти блики,
И узоры облаков зачем звезды выплели.
И если шлет нам и свет и воду,
Но не соль на рану и не в пищу соду,
А когда любовь — не как собственность частную —
Вечную, не ставшей равной за час нулю,
Без умысла на преклонение ему, как хозяину,
Значит мы вовсе не рабы, а друзья ему.
И не твари дрожащие, а его продолжение,
Как для моря — волны , солнцу — свет, лучи,
Как детей своих нас привел в движение,
От своей судьбы нам всучив ключи.
Ему тошно, если считают рабовладельцем,
Он — не политик губошлеп, не Муссолини, не Ельцин,
Он за рай на земле, а не Бухенвальд и Освенцим.
Фанатики и попы — это Сатаны торжество,
Тех, кто врет, что вся власть на Земле от него -
Презирает, что царь — наставник его, опроверг,
А чистым должен быть с пятницы по четверг -
Каждый день без права на грехи и исповедь,
Взывать к небесам, но под ноги вниз смотреть.
Находясь на обрыве или горящем кратере,
Он давал понять: молитесь Солнцу и Земле-матери,
Он возил травы мудрости, энергию, знания,
И открывая просторы, твердил всем: «С вами я»,
Перед ним снимала кальсоны Сафо,
Он приходил красной нитью у Берроуза и Дефо,
Он писал руками Кампанеллы Томаса,
Он все время везде, куда глядят стрелки компаса.
Не по разу через все круги ада и хаоса
Проходя, говорил с вами устами Карлоса
Кастанеды, но уже не питал особых иллюзий,
Он бывает во мне и я не скупясь делюсь им.
Он и холоден, и горяч, и тепл,
Приходилось ходить не то чтобы по воде,
Но и по осколкам стекол,
И по раскаленной руде.
Он дал свои возможности, надеясь, что будем взаимны,
И по-прежнему интересно исполнять на бис нам,
Посвящать свои оды, серенады и гимны,
И быть единым космическим организмом.
  2008.

Вообще без смысла
Не входи с своим уставом
Злым, голодным и усталым,
В эти тёплые места вам
Входа нет, двери закрыты,
А разбитое корыто
Будет вам бассейном пресным,
Твёрдый камень – тёплым креслом,
Не входите, ведь убьёт там,
Не летайте самолётом,
Кто придёт к нам с пистолетом,
Враз повиснет тот в петле там.

Вечный жид стучит киркою,
Ходят кони над рекою.
Портят весь навоз в бороздах.
Не входите портить воздух,
Занимать под солнцем место,
Превращаться в тили-тесто,
В дверь стучите и в окошки,
Сыпьте в час по чайном ложке
Дёгтя в бочки чьих-то судеб,
Несудимые не судят.

Каждый взрослый гадкий лебедь
Две недели на нуле ведь,
Выход ищет в пуле кольта,
Вечно смысл искал какой-то
В эрмитажевских картинах,
В пифагоровых штанинах
Карманы искал пошире,
Где же те, кто их пошили?

В каждой шутке правды доля,
Не входите без пароля,
Мамы мыла Милу мылом,
А во дворике унылом
Жили, были, жрали, пели,
И искали параллели
В тесноте, да не в обиде,
В костыле и инвалиде.
Сентябрь 2008

Братья
Я не верю давно, что все люди – братья,
И за мир во всем мире словца не замолвлю,
Если правит толпою религия рабья,
Если режут зверюшек, готовясь к зимовью.
И себе говорят, что раз делают все так –
Это правильный, модный образ жизни наседок.

Демонстрирует практика: люди не братья –
Олигархи, менты, быдло – мне не родня,
Не сестра мне шалава или попадья,
Демагогия братства – лишь бред, болтовня,
В заработанные честно стопки банкнот
Я не верю. Не братья мне гад или жмот.

Мне два типа людей абсолютно не братья:
Господа и прислуги по внутренней сути.
Словно черные списки вношу их в тетрадь я,
Они властью измазаны, словно в мазуте,
Почти каждый слуга быть хозяином рвется,
А любой господин в рабстве сам остается.

Осознал, что лишь те человеки мне братья,
У кого положительно чистая карма,
Их немало повсюду, и из Закарпатья
Пишут мне дружелюбно и благодарно.
С ними, за них, сквозь пожары и воду,
Мы идем и воюем за матерь природу,
И как бы ни банально звучало: свободу.
Конец 2008

Веро4ке
Тесно, как в лузах шарам бильярда,
В наушниках мне надрывается Лепс,
И тоже ко мне, словно гость, регулярно
Конкретный и наглый приходит п**дец.

Но я не гоню его, дверь не замочу,
Спокоен и мягок я, как богомол,
Привык ежедневно мной всем, даже ночью,
С издевкою правит подлец про**бол.

My dear friend, Vera, let's go to the China,
Оттуда махнем к побережью Индии.
А херля? Ведь раньше я много случайно
Мотался по миру — где только не видели!

Но я умудрился не только предметы
И сессию, встречу и т.д. Про**бать:
В неволю заброшен на долгие леты,
В тюрьме я. Свободы теперь не видать.

Друзья и подруги не верят доселе,
А я же рифмую с глаголом глагол,
Планирую вечно вселенские цели,
Но полный на финише ждет про**бол.

По-прежнему в голову что-то как стукнет,
Мои авантюры все разнообразны,
Ведь про**бол в трудной жизни, как спутник,
П**дец с ним совместно возводят соблазны.

И если логично, что Таня у Пети,
Лишь мы неприкаянны в мире вдвоем,
Так может быть вместе на этом, блин, свете
На этом все свете давай про**бем!
  8.10.08

Шансон
Современный Бухенвальд:
Потрескавшийся асфальт,
Запретки с колючкой – кокон,
Из запаутиненых окон
Смрад вылетает с прискоком.
По периметру – фонари,
По площади – шконари,
В пустотах шныри.
Чифир, атас и общак,
В полудрёме без сил, натощак
Сырая гнилая баланда,
День прошёл, да и ладно.
Гуманитарные ящики,
Бугры, баландёры, нарядчики,
Контора, звёзды, отрядники,
Рамсы обделенных в курятнике,
Режимники, следаки,
Ширпотребщики и быки,
Кормушки, нары, дальняки,
Контролеры, пупкари, опера,
Соликамск, мордовия, севера,
Крысы, стукачи, фраера,
Продольные, ОБ, автоматчики,
Брага, косяки мать-и-мачехи,
Дежурные, рота охраны,
Мусорские церкви и храмы,
ПВР, катехизис, кораны,
Завхозы, дневальные, банщики,
Писари, ночные, свиданщики,
УДО, промзона, актив,
Отряда совет, коллектив,
Деградация, деструктив,
Вертухаи, радисты, лепилы,
Идиоты, ублюдки, дебилы,
Барыжные душонки, терпилы,
Ломовые, суки, стукачи,
Локалки, решётки, ключи,
Стрём, прозвон, делюга,
Бычка, путанные берега,
Черти, трусы и шерстюга,
Двадцатилетние срока,
Татуированная рука,
Курки, запалы, облавы,
Кругали, весла, приправы,
Заточки, мойки, канатики,
Отсутствие прежней романтики,
Тумбочки, шмоны, баулы,
Прогнившие кидалы, акулы,
Буцефалы, лепни, телаги,
Шулера, бедняки, бедолаги,
Письма, открытки, стихи,
Шалавы в мечтах, петухи,
И онанизм – наяву –
Реальность знакомая большинству.
Зарики, пулемёт, стос,
Попадалово, слом, спрос,
На пробивоны мороз,
Жажда наживы, понт, азарт,
Колоды краплёных карт,
Фарт, лоховской фарт,
Развод, петушиный глаз,
Нагромождение детских отмаз,
Подъём, заправка, отбой,
Пустословие, бред любой,
Проверка, выход по форме…
ох как хочется за этот забор мне.
8.10.08


Стихотворение, бесконечное, как, жизнь
Лед тронулся, присяжные заседатели,
И я уплываю на льдины осколке.
Надоели ваши общие знаменатели,
Я неинтегрируем, выношусь за скобки.

Я с личным стилем, субкультурой, жанром,
Самостоятельная часть речи, аскет, монах,
И коль зажигаю сердца пожаром,
То не в общежитии, а в частных домах.

Что вижу, то пою, путями другими же
Ходить не умею, сюжетики, интриги
Высасывать из пальца, думать об имидже;
Лучше самоистязаться, примерять вериги.

Так как видеть приходится обратную сторону
Бытия, недоступную чужим взорам,
То есть смысл раскрыть глубину его поровну
Читателям, пока сущий мир не взорван.

Да так хотелось бы, чтобы торкало,
Впечатления, эмоции, боль — все реалити,
Чтобы дошло до каждого органа,
Чтобы «В нокаут словом вы валите».

Чтобы сразу все ясно: таланта сестра
Без лишних вступлений, пояснений, стекла,
«Я давно хотел написать та-ра-ра»,
«Посвящаю эти строки бла-бла-бла».

Чтоб не нуждались стихи в интервью,
Расшифровках, сносках, глупых вопросах,
Чтобы кратко и ясно, как «I love you»,
Незаменимо, как овес или просо.

Чтоб от слов по пальцам молотком долбило,
Написано было слезами и кровью,
Чтоб от оборотов съезжали стропила,
Гуси летели, срывало бы кровлю.

Я не патриот, патриот не я,
Но я точно найду свое место под солнцем,
Я — дающая Еве советы змея,
Потому что мой мозг на мысли раскромсан.

И паззл собирает с утра и до вечера,
Не заботясь о мнениях гоек, армянок;
Хоть сердце наивно и доверчиво,
Сам сутул, узкоплеч, характером мягок,

Довольно уродлив, худощав, беден, бледен,
С вдавленными в череп глазами, прыщав,
Объект насмешек, тыканья пальцами, сплетен,
Искатель клада в выброшенных вещах,

Необщителен, со стороны смешен, нелюдим,
Но красавицами без макияжа и силикона
Был и буду искренне уважаем, любим,
Необъяснимая страсть мне очень знакома.

Раз влюблялись они, значит есть за что,
За внутренний мир, в голове не февраль,
За то, что не дал превратить в решето
Вековые идеи, убежденья, мораль.

В хороводах круговых порук за мгновенья
Замкнутые круги превращать в спирали
Я привык, разрывая на себе их звенья,
Чтобы вокруг ни кряхтели, ни врали.

В серпантины судеб вплетал пружины,
В стержень духа другим заряжал я стимул
Во многих дао шатал режимы,
Бывал и сам в каббале, но все цепи скинул.

Стремлюсь делать вещи так, как должно быть,
Но всюду калеки, коляски, костыль,
Свиньи на совесть штукатурят всем копоть,
Со своим уставом лезут в мой монастырь.

Должно быть по возможности, как зубной флюс,
Зло не наказано, а предотвращено,
Но если поздно, то минус на минус — плюс,
Зло на зло — как из навоза пшено.

В законе возвращения подаренного добра,
В круговороте добра в природе и мире
Неоднократно убеждался. Если память храбра —
Отпадает желание вершить харакири.

Мне давно не требуются Рюрики, Цезари,
В чужие головы вкачивается инфа,
Как на хард-диски, но в мозге-процессоре
Моем обрабатывается за абзацем строфа.

Мимо лохотронов, психопатов, иродов,
Уродов, давивших надежды, обещания
Я прокладывал путь, их понты игнорировав,
От шакалов в светлых людей защищая.

Входил в честные миры, как домой, где живу,
Был участником обществ справедливых и здравых,
Реализованные утопии проживал наяву,
Полноценно питался на овощах и на травах.

Хоть вокруг кричали, что бесполезно,
Не сдаваться, стремиться, достигать, добиваться,
Обратное показывает практика, и полезла
К вершине, неся меня в кружевах вальса.

Бродяги, футуристы, диссиденты, ред-скины
Набирали опыт по страданиям топая,
Вместе мы сила, но и по одному не ссыкуны,
Друг для друга достигается наша утопия.

Оставляя следы мчу сквозь школы и тюрьмы
На копейках, катафалках, поездах, скейте,
А вы смогли бы сыграть ноктюрны
На водосточных труб флейте?

Для вас жизнь — игра, для меня — война,
Я прошел десантуру, фронты, тылы,
За меня не тянула мазу страна,
Я был среди заложников, пленников и урлы.

В период холодных войн выбирал террор,
Ибо мнимые перемирия — обман, гипноз,
Замануха, затишье, но лавина с гор
Тоже вырастает из снежка без угроз.

Отсиженных лет- двенадцать за партой,
И десятка без выхода перед компьютером,
Не доволен никем: ни мудрой Сиддхартхой,
Ни Христом, Магометом, ни Лютером.

И если выбрать удастся на следующем круге
Быть котом домашним ухоженным или
Волком голодным на ветре и вьюге,
Я вселюсь в тело зверя, которого били,

Но дрессировать, приручить не смогли,
Он остался дик и самостоятелен —
Послушный сын солнца и мати-Земли
И с небом на «ты» говорит, как с приятелем.
  Октябрь-ноябрь 2008.

Письмо будущему племяшу
Привет, малыш. Начну не клятвой,
А пожеланьями. Я – Павел.
Ты мой племяшик, ну а я твой…
Я дядя самых честных правил.

Прости, ни имени, ни пола
Пока не знаю, аноним ты,
Надеюсь, будет жизни школа
Бурлящей через лабиринты,

Что с мамой через кущеря вы
Пройдете, а не игры в куклы.
Мне интересно: кучерявый
Ты будешь? И насколько смуглый?

Нам блюдец с золотой каймою
Не светит, не ищи их даже,
Иной подхвачены волною,
Мы диких джунглей персонажи.

Будь в радость, в счастье бабе с дедой,
И маме гордостью ты стань,
И приключения изведай,
И миру риска отдай дань,

Но так, чтоб не пришлось жалеть
Семь раз подумай, взвешивай,
Душой ведомый будь на треть,
Люби владенья Лешего,

Две трети разуму отдай ты,
И лишь чуть-чуть капризам.
Не верь в штрих-коды, копирайты,
И будешь небом признан.

Твоей маманей стать готовясь,
Моя сестра вдруг поняла,
Что маму надо слушать, то есть
В согласьи с ней вести дела.

Притом уметь по-своему,
Чтоб все друг друга поняли,
Так полагает воину –
И вся семья в гармонии.

И важно вот: не будь искатель
Путей простых, прямых и тихих.
Легко пустить по венам скальпель,
Но тяжело с умом пройти их,

Все трудности судьбы достойно,
Ценить и творчество и труд,
В крови отважия обойма,
Хоть много-много о нас врут.

Не поддавайся всем соблазнам,
Будь ты хоть дочерью, хоть сыном,
Ведь пьянству и потехам праздным
Даны короткие часы нам.

А остальная жизнь – искусство,
Мечты, полет, слиянье с морем,
Сраженья с храбростью мангуста,
И целый мир весьма просторен,

Цветаст, красив и интересен,
Держи себя не взаперти,
Как мы богатствами не грезим,
И ты всю жизнь не преврати

В круги из добыванья денег,
И траты их на то, что вовсе
Тебе не нужно, как подельник
Златой телец, ведь у него все

Твои энергии и силы,
А у тебя с дырой корыто,
Не поддавайся бредням псины,
В богатствах только горе скрыто.

Так что не скуйся кандалами
Вещей, материальных благ,
Когда поглотит денег пламя,
Ты станешь сильный, но бурлак.

Познай миров и глубь и шири,
Не паникуй, идя под лед,
Но побывай и на вершине,
Испробуй ласточки полет.

Надеюсь засияют лица
У дедушки и бабушки
Твоих, когда ты веселиться
Начнешь и хлопать в ладушки,

И мама Лена вдруг, смеясь,
Тебе расскажет сказку на ночь
Про дом украсившую вязь, -
В нем хлебороб Иван Степаныч.

Я жду: от городов вдали
В общине с кучей дядей, нянек
Меня б порадовать смогли
Племянница или племянник.

Пока в утробе ты, но помни:
Тебя уж ждут камрады,
Ведь в жизни, как в каменоломне:
Плечо к плечу – и нет преграды.
17-18.12.2008. ШИЗО

Закат времени колокольчиков
Шли вперед, но в пути расслабились,
Ждали брод, где трясина зыбкая,
За спиной сплетничать повадились,
На других исподлобья зыркая.

Ни дожей с радугой, но в саже мы,
Ша! Смелей с речки в грязь и копоть,
Звонари на иглу подсажены,
Привыкай лишь в ладоши хлопать,

Звон и стон — все одною песнею,
Языки в ложки переплавили,
Музы нет, нелегко вам без нее,
Скрипачи — Каины да Авели,

Да как теперь все вокруг да около
Не петлять с дулями в наколочках,
Не смотреть в спину Ясна Сокола,
Вспоминать время колокольчиков.


Жизнь — игра, ноты все проиграны,
За хайра, и втащили волоком
В пустоту, в камеру да с тиграми:
«Выбивай из него весь колокол».

Ни хардрок, ни Вудсток, ни Радуга,
Ни душа, ни стихи, ни музыка,
Коньячок, кофе и арабика,
Фестиваль — косточка для Тузика.

Ожидать манны с неба светлого,
Причитать, как же нелегко нам,
С плеч долой - вражья на траве глава,
Примерять кители к погонам.

Эра рыб, эра жаб и ящериц,
Не писать ни стихов, ни очерков,
Здесь закат времени звенящих лиц,
Сдай назад, время колокольчиков.


Если вдруг тихо в целом городе
Хоть один колокольчик бряцает,
Нам туда хватит всем простора, где
Повода врать и притворяться нет.

Не стыдясь с записями старыми,
Голодно — под столом пошаришься,
Мы идем с трезвыми гитарами,
А в груди взрывы и пожарища.

Гром гремит, соловьи с синицами
Звонко льют «в флейтах позвоночниках»
Божий свет, с солнечными лицами,
Чтоб вернуть время колокольчиков.
  19-20.12.08 ШИЗО.

Новогоднее
Настроение упавшее, как после похорон,
Говорить не хочется даже с Прохором,
(Ни за сладки чаем, ни чашкой кофе)
Ни о Доне Хуане, Станиславе Грофе,
Ни Ксендзюне, ни о Поле Брэге,
Я ему: «Поэзия, анархия, регги»,
Он: «Медитации, масоны, религии»,
Братья окружающие многоликие.
Восприятие пресное, душа словно дерево,
Не хочется читать Даниила Андреева,
Ни Эриха Фромма, ни другого философа,
Равнодушен и к Быкову, и даже Иосифа
Бродского не тянет читать, ни Гузя,
Ни пешку не чувствовать в себе, ни ферзя,
Полозкова не приносит былого восторга,
Я словно восставший из ада иль морга.
Какая бы музыка в зале не грохала,
Что-то не радостно даже за Прохора,
В год 2009 запрыгнул сегодня я,
Но стабильная депрессия предновогодняя
Тоже шагнула в этот январь,
Я — бессмысленных строчек надежный главарь.
  1.01.2009

Детство
Мы с сестренкой наивными прежде детьми
Там беспечные бегали вдаль босиком,
И, как мама, шутя, говорила: «Силком
Не загонишь домой детвору». Но метни

Взгляд на крымских красот фотографии,

И поймешь, что родиться в ста метрах от пляжа,
В двух шагах от природы и без макияжа
Удивительно чудной и с солнцем во здравии
На песках ракушечных, но не на гравии

Свои детские годы пройти среди гор,
Морской пены, прибоев, волн синих и чаек,
Видеть минимум тех, что описывал Чапек
Железяк, и сказал о которых Де Бор,
Но охватывать взглядом огромный простор,

Быть героем Крапивинских повестей,
Сценаристом и автором детства,
Совершая от бедности бегство,
Знать, что мы одинаковой крови с ней,
Но в стремлениях стать посноровистей,

И при том быть несметно богатым
Окружающим миром и разнообразием,
И палитрой стихий (той, которую празднуем
С каждым лучиком солнца, с закатом)
И умом, что в наш череп закатан -

Это данный на богом кредит и аванс,
Или стартовый (с жизней былых) капитал,
Чтобы в формочку тела залитый металл
Заменял телепатией факс
И воспитывал в детях не плакс,

А борцов, у которых пресиняя аура,
Наполняющих жизнь окружающих смыслом,
Негатив вон из жизневорота весь выслан,
Не носить мы воспитаны долго траура,
Восклицаем мы, радуясь свету с утра «Ура!!»

Природа всего нам давала с избытком:
Свет, тепло, дикорастущие ягоды,
А мелкие детские беды и тяготы -
Лишь узор, что искусственно выткан,

Не слепило, чтоб яркостью не обожгло,
Чтобы то, что имели ценили мы,
И включали не только извилины,
Но и чувства, и душу, и сердца тепло,
Чтобы к силам вселенной нас тоже влекло.

Головою нам думалось, сердцем решалось,
Ипостаси и стили все очень ценились там,
Даже поиск красивых ракушек на илистом
Дне — не просто игривая шалость.
У морских недр чувствительных тоже душа есть.

Помню кровь на коленях и раны, царапина,
Но балуемся с Ленкой мы весело в спальне,
Даже мама хранит, как сюрприз от нас в тайне
Из Москвы возвращение скорое папино.
Мы взаимолюбимы и узы, как платина.

По грибы всей семьей мы за город ходили,
И от дождика в тесном шалашике прятались,
Населяли смешные, чудные зверята лес,
Сухопутные пехом шагали мы мили,
Если неурожай — никого не винили.

Нам любая декада, сезон в удовольствие -
Снег, так снег, если жарко - купание,
Если дождь и грибы — увядание,
Значит белочки все пышнохвостые.

И прокручивал в памяти время я:
Мы с друзьями водились с котятами,
Их накормишь, погладишь, глядят они
Вглубь глазенками благодарения -
Это лучшая награда и премия.

Путь — дорога по щебню в края Симферополя,
Белогорска сквозь скалы и степи к родне
На Камазе, потом Запорожце, втройне
Интереснее, если протопали
Часть пути мы, машину толкая прям во поле.

Надолго меня ностальгия накрыла,
Но детство отнюдь не прошло, не утеряно,
Возводим мы стены огромного терема,
Жить будем мы счастливо и пышнокрыло,
Как будто в просторах любимого Крыма!
  Март-октябрь 2008

Графомания
(в соавторстве с Антоном Бубеничеком)
Земная Любовь – это что ваще?
Любить можно сладости, овощи,
Красавицу любит чудовище
Вояка – страну до беспамятства,
А кто-то оккультные таинства,
Детишки – рассказы про аиста,
Мы любим все кайф, и кайфуем,
Погода же любит тайфуном.
Боец – показать всем кунг-фу нам,
Котейки – источник тепла,
Квартира – прозрачность стекла,
Поливы, подкормку – свекла.
А скульпторы любят гипс,
А девочки – щелканье клипс,
Ученые – найденный икс,
Туристов отсутствие – Сфинкс,
А кто-то форсировать Стикс,
Весёлые люди – сияние лиц.

Порок – слабых духом и жаждущих трона,
Мечты – чистоту колокольного звона,
А слабую жертву – медуза Горгона.
Диффузию света – стеклянная линза,
И даже в полковника кто-то влюбился,
В кого-то девчоночка с именем Гильза,
Не мыслящий четко – и воду и вилы,
Пророчества – речи экстазной Сивиллы,
Любовь – это в целом терпенье и силы.


Шпион – болтунов среди граждан,
Романтик – когда он возжаждан,
А кто-то знакомиться с каждым.
Пейзажист – виды неба обширного,
Потенциальный мертвец любит ширево,
Рекордсмен – раньше всех финишировать,
Одни – получать обещание,
Кузнечики – прятаться в щавеле,
А школьницы, даже прыщавые-
Взяться за руку с милым приятелем,
Отец – сына, коль самостоятелен,
Мужики – когда соус их ядерен.

Макаки смешные – мотаться на пальме,
Детишки-малютки – дурачиться в спальне,
Железо – закалку и бой наковальни,
Любовь бюрократа – доклады и рапорт,
Лентяи – посуду выкидывать за борт,
Воришка – когда дом богатый не заперт,
Учёный – когда аксиома верна,
Водить нас за нос – теорема Ферма,
Хомяк- спелой рожью набить закрома.

Блудный сын – погулять и вернуться,
Самка скунс – мужика тоже скунса,
Кислотники все – «унца-унца»,
Фраерки – раскрывать свои рты,
И трусливо бежать в кусты,
Любят рэперы в текстах понты,
И даже позерство, наверно.
Я в детстве любил Жюля Верна,
Кишкоблуд – когда рядом шаверма,
Любят санки возить, и кататься,
Рукоблудить в движениях танца,
Уточнение в деле нюанса,
Любят воздуха свежий поток,
Кто медок любит, кто холодок,
Любят крикнуть «ништяк, браток».

Любят искренне, гордо, надменно, покорно,
Любовь принимает различные формы,
Одна остается всегда ролью фона,
Другая же льётся негромким адажио,
Как бы сердце разгона ни жаждило –
Не земная, как умел Микеланджело.
Любит каждый, и вроде бы каждый любим,
Как герои из сказок, и белый пес Бим,
Как в выстрелы страшные влюблён карабин,

Как игрок при плюсах – расчет,
Как халяву и обманы – народ,
Как душа – свой последний полёт,
Как анархию – вольный поэт,
Как созвучные вокалы – дуэт,
Как изящество любит эстет,
Как дразнится к полудню тень,
Как обжору – тягучая лень,
Как старый зека – чая жмень,
Как свет – быть в конце у тоннеля,
Как печку – дурак наш Емеля,
Как кто-то – заначку с похмелья,
Как сердце – порывы каприза,
Как Барта – сестрёночка Лиза,
Как психи – полёты с карниза,

Мои шансы все – быть фифти-фифти,
Пижон – с мадмуазелью застрять где-то в лифте,
И нагло просить «вы меня осчастливьте».
Хоть не назовёшь эти факты любовью-
Приятностью лишь, как рыбатскую ловлю,
Вопрос сам себе я давно уж готовлю,
И всем от Нью-Йорка и до Армавира:
Раз столько разлито кругом эликсира
 (Практически в каждом явлении мира)

Любовного зелья и масла,
Почему же во зле все погрязло?
На душе же темно так и грязно?
Конец 2008

Быть собой
Что делать простому дельфину,
Попавшему в стаю пираний?
Он ищет свою Жозефину,
Но в схватках он вечно крайний.
Что делать ему, попавшему
В акулье тесное логово?
В грызне не нужен реванш ему,
Он храбр, но не знает многого.
Что делать в сети попав?
И в стенах застряв дельфинария?
В круговоротах вечных облав,
А кругом вооруженная армия.
Это вложено богов в крови нам-
Не принять законы акульи.
Дельфин должен остаться дельфином
В муравейнике, или в ульи,
И в свинарнике и средь медуз,
И в стаде, и в стае пираний
Должен быть как металлический брус,
И тверже, чем рог бараний.
23.02.2009

Горизонт
Играй с фортуной и себе не выбирай масть,
А истина — она как горизонты:
Нам открываясь, расширяется в бескрайность,
Ее ища, по свету невесом ты

Летишь и думаешь: вот-вот настигнешь,
И осознаешь все, уж не далек он,
А он все дальше и не виден финиш,
И манит свет из дружелюбных окон.

Он бесконечен, как в стране грабеж вся,
Особо четко его линия на море
Видна, казалось бы не ошибешься,
Но на воде вдруг вырастает взгорье...

За криками «Земля» и возгласом «Полундра»
Ты разглядишь быт иноземцев, нравы,
Песок прибрежный, за ним степи, тундра,
И флору джунглей, полевые травы.

Затем опять за горизонтом океаны,
В них ледники и корабли, архипелаги,
А в каждом уникальные лианы,
(Подробностям не место на бумаге)...

Итога нет, все остановки — лишь транзиты,
Привалы временны, причалы, как курорты.
Путь безграничен, но вообрази ты,
Какой увидишь мир, когда границы стерты.

И то, что раньше как теорию лишь знал ты,
Теперь стало опорой под ногами,
Но новых знаний от Перу до Ялты,
Искусств, учений, техник оригами,

Народных мудростей, традиций и ремесел
И истин много, причем каждая правдива
По-своему, коль ты не бросишь весел —
Поймешь ее, хоть жжется, как крапива.

И горизонт по мере устремления
К нему рисует новые пейзажи,
Узкоколейка и тропа оленья
Перерастают в трассы для форсажа.

Но горизонта нет в лесу, там ты затерян —
Порой и истина теряется из кадра,
Замерзший и заблудший ищешь терем,
Зато с тобой после падения эскадра

Открытий, впечатлений. Вновь летишь на поиск,
В горах найдешь ты приключений залежь,
Пройденный путь не пропадет, как отблеск,
И весь маршрут ты сверху созерцаешь.

Вот так и истина: сначала замаячит,
Но ноги разобьешь за ней в погоне,
Зато в отличии от сектантов и маньячек
Не будешь утверждать, что о законе

Ты мирозданья знаешь все. Ведь ответы
Ясны лишь потому, что нет вопросов.
Цепь неизведанного, словно хвост кометы,
И глупо думать, что все в мире просто.

Ведь лишь на месте топчешься когда ты,
И не желаешь разглядеть иные дали-
Уверен в том, что понял все. Догматы
И убеждения в правоте покрепче стали,

Не видишь дальше носа, но навязываешь веру,
И скудоумный может быть речистым,
Но голова же — не довесок к интерьеру,
Раз век живешь, то целый век учись ты.
    23.02-8.03.09

Автобиография
Биография кратка автора:
В весеннем Крыму рожден. Овен.
За спиной половина экватора
Автостопом. Я не многословен.

20 лет. Половина в Осколе,
Проходил в спорттурнирах в финал,
Был когда-то отличником в школе,
Места олимпиад занимал.

Засветился однажды в отделе:
Приходил порой в школу с гитарой;
Исключить педагоги хотели,
Но держался по памяти старой.

И без троек забрал аттестат,
А в лицее отличный диплом.
Год спустя я уже арестант,
Ведь в идеях попер на пролом.

На воле я хапнул борьбы,
Фестивалей и акций, концертов,
С камрадами мы не горды,
В естество верю я, а не в церковь.

Ночевал и в подъездах и в сквоте,
Под открытыми звездами в поле,
Посвящал лишь секунды работе,
И без денег справлялся на воле.

Ездил в тамбурах у поездов,
И на крышах (и падал с товарника),
В Самару, в Джанкой и в Тамбов …
Вот на дело пошел. Без напарника.

Уж два года в тюрьме пролетели,
Пополам почти треснул мой срок.
С одиночки в барак еле-еле
Соскочил. Каждый день мне урок.

Но друзья и родители рядом:
Антифа, анархисты, веганы.
Все я выдержу даже на рябом*,
Мужики – не нацепим рога мы.
Конец 2008-начало 2009
*  - рябым на жаргоне называют особый режим

Свобода в объёме
Умереть, ненавидя их – это и есть свобода (Дж. Оруэлл)

Только правда в предсмертных речах,
А судьба изрыта, как пашня,
Свобода – это, если не страшно,
Давления сломан рычаг,

А на горле затянут жгут,
И надежды оборвана нить –
Свобода означает творить
То, чего все враги не ждут.

Перед казнью – мажорный аккорд,
И в каждом шаге изюмина,
Свобода – это непредсказуемо
Нарушить вражий комфорт.

При падении и на подъеме
До мозга костей и скелета,
Умереть, ненавидя их – это
Свобода в трехмерном объеме.
Февраль 2009 ШИЗО

Не модный
Я не знаток автомобильных марок,
Я равнодушен к меринам и джипам,
Мне лексус, бумер — не подарок,
Я к этим ценностям отжитым

Свои стремления и желания не направлю
И в этом не приветствую полемик.
Я не включаюсь в круговую травлю
Друг друга, конкурентов ради денег.

В железных колымагах красоты я
Не вижу, хоть салон смотрю, хоть профиль,
Хоть фары там, хоть диски золотые,
Но спереди в них виден Мефистофель.

Бессилен человек создать хоть что-то
Сравнимое с красотами природы,
Машины от трубы и до капота
Перед красотами планеты — лишь уроды.

Автомобиль — и роскошь, средство понта,
Дороже денег он, мажоры ездят гордо,
А я паразитировать на ком-то
Не буду, я противник Генри Форда.

Следить за курсом долларов и акций
Мне ни к чему, я не шагну на их конвейер,
Позорно пользу жать из радиаций,
Мне не авторитет буржуй Рокфеллер.

Не визитер я для питейных заведений,
В кафе противен каждый тихий шорох,
А дискотека, исходя из наблюдений -
Шабаш тупых пижонов и мажоров,

Вертепы гадства, похоти, разврата,
Мне тошно, неуютно в этом климате.
Пусть их поглотит пламя Герострата,
Мне не кумир ублюдок Тимати.

Я не знаток певичек и актеров,
Имен моделей и артистов модных прозвищ,
Продукции обманщиков матерных,
Смешно мне видеть, как автограф просишь,

Я не ценитель фирм одежды и новинок,
И магазинов не желанный всеми гость я,
Салонов красоты и вечеринок,
Прекрасного там нет, а фальши гроздья.

Мне безразличны все ночные клубы,
Сорта деликатесов или пива,
Гурманы — это те же кишкоблуды,
И в моде я не вижу конструктива,

Я не ведусь на идеал мечты Нью-Йорка,
В красивые названия поверив,
Не клюну, где блестящая обертка,
И все, чем покупает фэнов Зверев.

Мне не нужны поклоны, как султану,
Пред небом раса не бывает низшей,
Я не умею, не хочу, не стану,
И не желаю жить по Ницше.

Хоть нужен мне для правды колкой рупор,
Хватает от гордыни панацеи,
Не буду по слезам, костям и трупам
Я достигать доходы или цели.

Я превращу вокруг все в эпопею,
Под ритмы ярко-солнечного регги,
Иначе не хочу жить, не умею,
И не желаю по Карнеги.
  Март-апрель 2009.

Наброски
…рифмы закалить, как булат,
Словесный вылечить паралич,
Попробовать себя в жанре баллад,
Исторических эпосов, мудрых притч,
Где Цезарь, Батый и Пилат
Не могут бродягу подстричь.

Клинами не вышибут клин,
Понять кто же есть Иегова,
Окунуться в озеро старых былин,
Басен, од и всего другого…
Я пока лишь мчу на трамплин
Улететь из террариума-спецотлова.

А когда исполнится мне полтинник,
Я буду всех наук академик,
Целитель ритма, словес алхимик,
Сократ на ярмарке, но без денег,
Ветеран психиатрических клиник,
Патриот Земли, а стране изменник.
Апрель 2009. ШИЗО


Рассвет (Женьке К)
Время – это спираль.
И здесь ежедневно
Повторён, словно встарь
Космический пневмо-
Процесс освоения
человеком планеты.
А знаешь, Евгения,
Встречая рассветы
При солнце неярком,
И сдавшемся сне
Наслаждаться Ремарком
Романтичней вдвойне.
Здесь каждое утро
Мир свежестью полон,
А капелек пудра
На окнах, танцполом
Для ласточек ставших-
Для них – водопады,
А пение пташек-
Любви серенады.
Резвятся котейки,
Воробьи, голубки,
Как на дискотеке,
Как дети легки.
Порой, как Адам
Я перв и единствен,
И не по годам
Знаток земных истин.
У погоды же нынче
Стервозный характер-
То жалобно хнычет,
То бурный, как кратер.
Женечка, мы ведь
Неисправимы.
Романтику выбить
Из нас херувимы
В погонах и в хаки
Бессильны. Рассвет –
Символ нашей атаки,
И горю ответ.
На заре здесь эдем,
Хоть бетонный, но всё же.
Без толп и антенн,
А потом, словно дрожжи
Населенье растёт:
Хоз. быки, слесаря,
И прочий народ,-
Ушла в прошлость заря.
Вновь эпоха прорыва
В секундном масштабе.
Жизнь словно прорыла
Путь змеям и жабе.
Шумы урбании,
Научный прогресс
Мир заполонили,
Пустили под пресс.
Но всему своё время.
Всё старится, мрет,
Стареет арена,
Ломаясь, как лёд.
Лучи на земле цвели,
Деля сутки нацело,
Но гибнет впоследствии
Цивилизация.
Не в катастрофе,
Не в массе огня.
Чтоб утренний кофе
Вновь торкнул меня.
Женька, представь
Рассветы на озере-
Солнышко вплавь
Несёт свои козыри,
Словно гипнотизер
Нас везет на буксире
В пространстве озёр,
Как в расширенном мире.
Рождается снова
Земля на рассвете.
Солнце, как Казанова,
А мы – диссидети.
P.S. Меж ультра левыми, ультра правыми,
Боковыми и ультра ультра,
Между уставами и программами
Мы будем ранними ультра-утро.
10-14.05.09

  Графомантика
Я как маньяк жаден до рифм,
Но как маяк, путь озарив,
Смело рифмую все на пути,
Бью, как штрафную рифму в груди.
Слово, как коршун – вылетит, клюнет.
Жесткий дисторшн, дружеский юнит.
Ржут кругом хлопцы, пусть себе ржут,
С понтом Хеопсы. Рифм парашют
В дикую стаю. Вечно на фоксе.
Не пропускаю слов мимо вовсе.
«Паш, посвети мне, я заблудилась,
Как в паутине. И защити нас».
Я собираю рифмы как фетиш
Хищной пиранью. Словом ведь светишь.
Слово, попав в область радара
Твёрдым, как сплав станет от жара.
Стих – это бантик, стянут корсетом,
Я – графомантик, рифм вивисектор.
17.05.2009

Альфа и Омега
Грезить стоит ли всем предрешённостью лайфа,
Или от обречённости смело в побег?
Даже если в начале единственна Альфа,
То в развитии может быть сотни Омег.
А я сыплюсь из шкафа-
Прошлогодний, как снег.

А в другом измерении «Аз, буки, веди…»,
Эсперанто, санскрит, иероглиф.
Мы за тех, у кого приручились, в ответе?
Или прячемся, к совести вход запаролив?

Повторит ли судьба песнь о Вещем Олеге,
Или жизни Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа, Наф-Нафа?
Мы вселенским процессам по духу коллеги,
Иль остатки гнилые рабочего стаффа?
Путь прямой до Омеги
От пункта Альфа?

Мы не видим здесь даже Венеры с Сатурном,
Не смешно ль утверждать, что пустует весь космос?
При развитии низком, и некультурном
Полных знаний и правд получить нелегко с нас.

Бог сидит ли на небе, штампуя без кайфа
Наши судьбы-программы, как будто ризограф?
Жизнь иного субъекта – Омега и Альфа,
А меж ними сплошь пропасть без лишних узоров.
И расстроена арфа
Нотный ряд опозорив.
17.05-4.06.2009

Телелихорадка
Из телепульта идол сделав,
Тащись, кричи, что зацепило,
И навали ты децибелов,
И в окружении децибилов
Топчи осколки бисера,
Инерция накоплена.
Питай из телевизора
Энергию от Гоблина.
Устроена ревизия:
Всё лучшее – в утиль.
Заветы телевизора –
Твой бог, твой мозг, и стиль.
В кино всегда в крови заря.
В вестях менты – герои,
Плюют из телевизора
В компот и во второе.
Трагедия из мизера,
Из мухи – слон и Моська.
И жертвы телевизора
Бегут из Комсомольска
Бишкекских сел (Киргизия)
В столицу и на запад,
В тисках у телевизора
Раздавливаясь за год.
Бухгалтерши и писаря
Не встретишь – сплошь модели,
Мечта из телевизора-
Пентхаус и отели.
Высоцкого и Визбора
Сменили суррогатом,
Диджей из телевизора-
Патологоанатом.
7.06.2009


Обратный отсчёт
Больше двух лет я в плену у Прокруста
На ложе, где трупы один к одному.
Под звуками рвущихся связок, и хруста
Костей, в разложении, в табачном дыму.

Спрятав себя под обломками тел,
Растянутых под их режим и стандарты,
Я, мертвецом притворившись, хотел
Только бы выжить, однако ондатры

Болотные грызли и плоть чуть живую,
Терпеть и мириться мне стало без смысла,
Пришлось выбрать лини жизни кривую,
Пока её крыса не всю перегрызла.

Здесь аттракционы из газовых камер,
Режим сотни жизней на простынях вздёрнул,
Составлен, используя психолого-сканер
Портрет мой из математических формул.

На окнах эффект двадцать пятого кадра.
Пестрят зеркала междустрочным гипнозом.
В скотину людей превращает кокарда,
И каждый подвержен сим метаморфозам.

Ослы буридановы, их табуны
Пытаются жизни учить, и уставам.
Фонариком вытеснен свет от луны,
А гибкость ума – металлическим сплавом.

Но первые ада круги мною пройдены,
Теперь как с горы с ускореньем качусь я,
Хоть Церберы с благословения родины
Пытались убить во мне лучшие чувства,

И веру в добро и стремление к солнцу.
Но я поперёк провокаций вбираю
Лучики света – мне как кроманьонцу,
Как честь с непокорностью – самураю.

Я – вирус у них в алгоритме, что задан
В надеждах, чтоб грязью подножной я стал.
Но я канцелярскою кнопкой под задом
У них обернулся, ведь в сердце - фристайл.

 Срок в середине ломается ныне.
Психологический это рубеж.
Глас вопиющего горько в пустыне
На пол пути к достиженью надежд.

Три в третьей степени месяцев зоны…
Роль палачей здесь несут прапора,
Обратный отсчёт, месяца невесомы:
Два и три, вскоре два, полтора.
Июнь 2009

Свет в середине туннеля
(Посвящается Антону Бубеничеку)
Храбрецам ошибаться уж свойственно,
И годами ползти по гнилому пути,
Но найти в себе силы, чтоб головой стена-
Вдребезги, душу у ямы спасти;

Тормознуться лишь там, где тупик или пропасть,
И параболой резкой рвануть прямо в небо,
Не боясь поломать иль крыло, или лопасть,
И оставить всю прошлую фальшь ширпотреба;

После службы тиранам жизнь снова начать,
И взметнуться из ям глубоких и шахт,
Уверенно стирать с души бесов печать,
А потом пить с богинями на брудершафт;

Свет зажечь в середине глухого туннеля,
И со временем выйти на воздух, умыться,
Стать как Муромец (в прошлом дурак и Емеля),
Заработала чтобы и совести мышца;

Перестать жить по модной инерции,
Накопленной в юности, но неосознанной,
От толпы, у которой ни сердца, ни
Силы духа, лишь возгласы «в бой за мной»;

И развить тот космический потенциал,
В изобилии хранящийся, словно консервы,
Осознать, что слепцом все года отрицал,
Для духовного роста настроить резервы;

Много лет провести без людей, как Тарзан,
Затем двинуть по тропам кратчайшим Сиддхартхи,
За грехи прошлых лет получать по глазам,
Но богаче без денег быть, чем олигархи;

Резким рывком привести в равновесие
Чаши весов, как бы ни было дико,
Заново в жизнь без бумаг и профессии-
Вот перелом вверх, достойный индиго.
Конец 2008-сентябрь 2009



Анархиня Ольга
Население занято – копошатся черви
По биотуалетам, в аптеках, в харчевне,
Вечно гадят друг другу с улыбкой вечерней,
И, радостно скалясь, в круги огорчений
И взаиможестокости вовлечены.
До блевоты пируют во время чумы.
Но ни празднику, ни эпидемии только
Не подвержена флейтерша анархиня Ольга.

В ней легко сочетаются Гай Фокс и Боб Марлей,
А попытки запугать ее местной мусарней
Разбились о твердость подпольных армий,
И чем крепче мороз во дворе, тем угарней;
У Ольги повсюду пластинки, сплошь арии,
Сверх-развитие в каждом головном полушарии,
УБОПовцы не раз в ее доме пошарили,
В ней живут и брахманы, и вайшьи и кшатрии.

Идеализм возродился в ней, сделав сальто –
В модераторше антифашистского сайта,
Коммунист ей навязывал Маркса, а сам-то
Превратился в барыгу и коммерсанта.
Она сама своей жизни водитель и штурман,
Если надо – договорится, а может взять штурмом,
Она смотрит кино лучше, чем с Умой Турман,
Она жизнь разнообразит и в мире пурпурном

Живет, а не сером. Хрущевка, как юрта.
Она слушает классику, но часто и Курта,
И собрав друзей: ритмача удмурта
И других музыкантов порой лишь под утро
Кончают репетиции, стихает ее соло.
«Нельзя такой быть», - регулярно попсово
Кричат понторезы ей, расправой грозя,
А она отвечает: «Еще как льзя».

Она не фанатка мирового спорта,
Не поклонница денег, и евро-комфорта,
Оля время не тратит на разного сорта
Сериалы и шоу, как продукты аборта.
Она их  ненавидит, как холода ящерка,
И вообще в ее доме нет телеящика,
Свобода искомой была, и обрящена,
В непогоду ее любовь греет Яшина.

И не первый уж год Яшка с Олей бок о бок,
Ими пройдены вместе и огнища топок,
Океана глубины, невесомость, как хлопок,
Ни с кем Оле не тепло, не светло так,
Как у Яшки в объятьях – двух любящих кукол
Сплетение спрятано под облачный купол,
Ватно-рыхлый туман их собою укутал,
Сделав их страсть Космическим культом.

Революция стонет меж тел напряженных,
Вдохи-выдохи музыкой, о дирижерах
Не знавшей взрывают их вены сосуды,
Ведь друг другом пьяны этих мест Робин Гуды.
«Подольше лежать так нам на берегу бы»,
Анархистка целует его в шею и губы,
И магия тел – за предел измерения,
Им богами дано на любовь одобрение,

И богами наставлены они на путь воина,
Ремесло партизан городских все ж освоено.
Город – черная дыра для безумства, распада,
Инкубатор, плодящий бездушное стадо,
Правит бал там реклама под крышей Гестапо,
Как помойка он выглядит с аэростата,
Словно свалка ментов, проституток и кафеля,
(Где каждая вывеска, как эпитафия),

Лабиринтов-пещер из пол-ста этажей,
И всезнающих граждан, вокзальных бомжей,
Равнодушных жильцов и их маленьких сирот,
Там городу каждому свойственен Ирод,
Император Нерон, Муссолини, Калигула,
Череду страшных бед урбания накликала.
И никто не желает лечить все болезни
Гниющего общества, летящего к бездне.

Только Оля с друзьями – среды санитары,
Набирают камней и разбившись на пары
Атакуют мусарни, буржуйские бары,
Украшают рисунками стены, бульвары,
Или, взяв тамбурин и электро-гитары,
Наносят по вирусу быдла удары.
Попсаки не умрут, в неизвестность не канут,
Но от этой атаки уходят в нокаут.

На бесплатных концертах, что Олины братья
Проводят, команды и из Закарпатья
Выступают и из дальних земель, зарубежья,
На культурный прорыв остается надежда.
Но добро с кулаками отстаивать надо,
Отбиваться порою от пьяного стада,
Не предскажешь исходы кровавых побоищ,
Можно и пострадать от шакальих тех сборищ,

Но монета ложится с ребра на орла:
Немало и случаев, когда умерла
Смелость этой толпы, пьющей спирт из горла,
Сразу в панике, в страхе бежала урла.
От анархо-бойцов по хребтине выхватывая,
И никто уж не скажет, что скраюшку хата твоя;
Оля знает, что должно быть зло остановлено,
Как в «Святых из трущоб» в переводе от Гоблина,

Но друзей просит: «Насмерть вы их не убейте»,
Через миг она снова играет на флейте,
Тем временем друзья исполняют на скейте
Свои трюки и мчат по асфальтовой ленте.
Любимая музыка словно привиделась:
Dead Kennedys, Madness, Pink Floyd, Los Fastidios,
Dresden Dolls, Exploited, Doors, Sin Dios, -
Революции с творчеством симбиоз.

До любой точки мира домчит автостопом,
Пусть нелегок маршрут, экскаватором вскопан,
Не напугана смерчем, всемирным потопом,
Ни встречей с пиратами или циклопом, -
Обывательский страх это и предрассудок,
Оля с Яшкой попутку в любую часть суток,
В любую погоду и года сезон
Застопят, и мыслят с Землей в унисон.

И водителям с ней интересно беседу
Вести, и послушать погромче кассету
Её группы, играющей фолк и хардкор,
Поймать оптимизм бедам наперекор,
На дороге, петляющей вдаль между гор
По иному взглянуть на привычный простор,
Ощутить снова к жизни и к радости тягу,
Или просто попутно подбросить бродягу.

Порой возмутится какой-нибудь прапор,
Но Оле не страшно. Вливается в табор,
В европейские сквоты, или коммуны,
Посещает пещеры, где древние руны
На стенах написаны волей фортуны.
Творят революцию гитарные струны
В ассонансе с лесным и морским интершумом,
Подпевая ветрам, звону волн, и ашугам.

В горах Оля с Яшкой гуляют до одури,
Биороботы с завистью скалятся «Лодыри».
Олин круг субкультуры от масс автономен,
Утопия в действии, странный феномен,
Лозунг «No pasaran» и «Нацистов прогоним»-
Это древним традициям лучший синоним.
Самобытность в искусстве, оно не бестселлер,
Путь творчества Оли отнюдь не бесцелен:

Настоящая дружба лишь здесь пришла к Оле,
Попутчиков жизни нашла в этой школе,
Школе жесткой и требующей силы воли,
Смысл жизни в движении, а не в алкоголе.
Ей не нужно дорогих украшений, парфюма,
Модных шопингов и от стилистов костюма.
О времени Оля не жалеет прошедшем,
Каждый новый момент  - это бешенный экшн.

Хотя Оля давно не кричит пролетариям «Встаньте»,
В основном её идеи с приставкой «анти»,
Огромен потенциал в природном таланте,
Но отнюдь не в ницшенском варианте,
В традициях вольности Вольтера и Сартра.
С обреченностью, что предсказал Кассандра
Ради подвигов и приключений, азарта
Оля жизнью рискует за достойное завтра.

Ловила попов она на богохульстве,
Оля знает, что «Истина только в искусстве»,
Как говаривал ей дед Василий умерший,
Наложился на ум революционерши
Его жизненный опыт – был он авангардистом.
При нём разлеталось, как щепки со свистом
Поколение выбравших пепси и винстон,
Власть машин, наркоту и развратной любви стон.

В здоровом народе бы только Герасим
Промолчал и смирился, как город прекрасен.
Круг общения Олечки разнообразен:
Крестьяне-бойцы, чей кумир – Степан Разин,
Кандидаты наук, бакалавры, магистры,
Старики, выпивавшие кваса канистры,
Подростки, в каких разгораются искры,
Бродяжня с рюкзаками самиздатского дистро,

Журналисты, рабочие и аспиранты,
Адвокаты, владеющие эсперанто,
Музыканты, приемлющие лишь андеграунд,
И певцы-мастера, обладатели грамот,
Маргиналы, каких вы уже не исправите,
Творящие слёту настенное граффити,
Мудрецы, знатоки философий востока,
И ведисты, экологи, дети Вудстока.

Главный принцип – чтоб совесть была словно феррум,
Оживляли что зомби хорошим примером,
Тяжёлая цель революционерам
Досталась, и не избежать на войне ран.
Ведь обычное дело, а не полтергейст,
Когда у камрадов проблем эверест,
Мог трагически кончиться веганский фест,
Иль приятелей вдруг замели под арест.

Иль навис над страной деспотизм Пиночета,
Оля слёзы не льёт в пустоту, зато чем-то
Конкретным поможет, остра как мачете,
Всем действиям хороший финал предначертан.
Настоящая дружба – на сердце бальзам,
Не унять анархистов законности псам,
Боевая готовность, весь год рамазан,
И всегда на фокстроте городской партизан.

Анархисты не служат в армии, в ЧОПах
Не работают, зато в ФСБшных отчётах
Проходят, как оргпреступная группа,
В государстве продуманно все до шурупа,
Но любой механизм может враз проржаветь.
Экстремистам всегда уготована плеть.
Этот термин применим теперь даже к врачу стал,
Если врач с обострённым справедливости чувством.

Анархисты и есть всех фронтов доктора.
Полевая здесь кухня, каша из топора,
Ложку дёгтя находят и в меде и в сахаре
Врачи самоучки, лекари, знахари.
Лечение жечь может и как крапива,
Можно и не стрелять по врагам, но ретиво
Врачевать окружающих, заряд позитива
Неся им, быть радостью коллектива.

И какими б угрозами Олю не встретили
С улыбкой она в третьем тысячефлейтии.
Июль-сентябрь 2009.

С необитаемого острова
Стихи арестанта
В паутине всемирной.
Где-где, а уж там-то
Прямой хоть пунктирной
Смогу обозначить
Я координаты,
На сломанной мачте
Поднять, как пираты
Смеющийся череп,
И кости крест на крест,
На карте начертит
Мой остров анапест.
Моё ПМЖ он,
Но необитаем,
С убогим бюджетом,
Ремонт всем деталям
Востребован ныне.
Похож он на ферму,
Объятья пустыни-
Сюжет Жюлю Верну.
Режим служит кляпом.
В две тыщи седьмом,
Восьмом и девятом
Бутылки с письмом
Бросаю безбрежью-
В моря, океаны,
Довольствуясь брешью
В системе охраны.
Оставшись безумцем
Мечтаю о том,
Что правду трезубцем
Найдёт Посейдон,
И людям подбросит
Промокшие письма-
Поэзии россыпь
В края реализма.
Под видом альбома
Пропустят шерифы.
Дано не любому
Понять эти шифры,
Но чьи-нибудь души
Взнесут  резонансом:
Бродяжьи, пастушьи,
Словесным брейк-дансом.
Сентябрь- Октябрь 2009

Плохая погода
Ладони грея у костра
В седой тайге, на берегу
Лихой Печоры, иль Днестра,
В полярном северном кругу,
На Колыме, в Улан-Удэ,
В печи вращая кочергу,
Желают чая каркадэ,
Хотят лимоны, курагу…

В январский вечер и в Москве
Мясник и бомж, купец и граф,
Солдат весь в глине и в листве
В плену болотных переправ,
В норвежских далях скандинав,
В камине угли перебрав-
Хотят вкушать плоды агав.
Втянуть дым мощных южных трав,

На юге бросить якорей.
Ведь каждый хочет быть согрет.
Всё сразу – пальм, песка, морей,
Тепла и солнца винегрет.
Жара – свободы добрый жест,
Так сладок плод, когда запрет
Снят вопреки словам божеств.
Тепло – мечта, а холод – вред.

А африканский бедуин,
И чернокожий эфиоп,
И австралийский гражданин.
Афганистанец-русофоб,
И те, кого зовём «свои»,
Коль август, солнце как циклоп,
Мечтают все с прохладой, и
С ветрами встретиться лоб в лоб.

Коль осень прогремит «Аз есмь»,
Неся мечту златых средин,
С ней в дверь влетает дождь, болезнь,
А кто сбегает с Кабардин,
С каникул, с отпусков и дач,
А в сердце вовсе не рубин.
В минор вливается скрипач,
И листья падают с рябин.

Не всех счастливит и весна:
Кому любовь, ручьи, эдем,
Кому депрессия, блесна,
И нерв, скрипящий, как модем.
Кому-то первый поцелуй,
И ожиданье хризантем,
Кому-то вместо солнц и лун-
Лес проводов, столбов, антенн.

Но климат – тот же строй страны,
И политический режим,
А чувства толп обострены
Лишь в адрес мнимых их вражин.
Хоть шлите всех на Колыму,
Но идеал недостижим,
Однообразен, потому
Мы над политикой кружим.

А мне нормально круглый год
И в глубине, и на мели,
Пусть горький вдруг запретный плод
Попался на краю Земли-
Везде найду достойный плюс,
А минусы сведу в ноли,
В раскате волн услышу блюз,
И джаз всегда звучит в дали.
13-18.10.2009   СИЗО

Я верю…
Не пустое слово, не нашивка на бэге,
Не понты подростков и не стиль Карнеги,
Не разбой с наживой, не войны стратеги.
Я……. Верю в анархию
Не война и хаос, не стакан портвейна,
Не значок в подъезде и не мир мгновенно,
Не дешёвый лозунг, не с иголкой вена.
Я……. Верю в анархию.
Я стрелять готов залпом амфибрахия,
Тьму пустых понтов отправляю на хер я,
Сквозь года ползу, а в крови анархия.
Я верю…..
2006-2009

Святая Русь
Что ж ты делаешь, Россия,
Обезумев, озверев?
Даже с «библией» Таксиля
Ведь похожа ты на хлев.

Что ж ты так, великая,
Орекламев, опопсев,
Золотую кликая
Рыбку, губишь весь посев?

Как же ненаглядная,
Озаводев, огламурев,
С головы до пят моя,
Стелешь понт ты брови хмурив?

Что ж ты мазохистская,
С силой в каждой грануле,
Гадов нежно тиская
Наняла охрану ли?

Ты скажи, Русь-матушка
(Не пройти, не переехать),
 Как небесна маннушка
Превратилась в перхоть?

Родина Бракова, Ильфа,
В черном дне и белой ночи
От Бутырок и до склифа
Долго ль  нам челночить?

Ты – непредсказуема,
Шахматная партия,
А в носу козюлина
Тоже бонапартия.

Русь Петра и Рюрика,
И чужих инвесторов,
До Берлина, Цюриха
Как в сюжетах вестернов

Скачешь и буксуешь вся,
Вроде не колдунья,
Но куда ни сунешься,
Там кулак и дуля.

Где ж то Красно Солнышко?
Хоть в гробу не пукает?
Всех крестил нас помнишь как?
А теперь ни звука нет.

Разве густо проливали
Кровь свою за нас отцы
Для того, чтоб трали-вали
Били нас спецназовцы?

Ох, ты Русь родимая,
Ты прости уж дурня.
Партия единая
Слишком некультурна.

Как твои нахлебники?
Сыты, мать их за ногу?
Всё ведут полемики?
Это я и сам могу.

Так что, родненькая русишь,
До, рэ, ми, и снова рэ,
Что ж меня слезами грузишь?
Натерпелся, всё, харэ.

Что, священная держава,
Патриоты заикали?
Резво распростёрла жало,
Чтобы жрать нас? Хали гали.

Ты – ходячий наркотрафик.
Шаг к средневековью.
Так что Русь, иди ты на фиг
Со своей любовью.
21.10.2009. СИЗО


Родителям мажоров
Мы партизаним,
Ваш мир растоптан,
Сдаем экзамен
Всегда экстерном,
Предметы оптом.
  Альтернативы
В ответе верном,
И в парадоксе
  Слабы найти вы.
Вы под охраной,
Но мы на фоксе.
А ваши дети,
Пред модой драной-
  Крутой калибр.
По всей планете
По стопке жахнут
  Фанаты игр
Бильярда, гольфа
Зато не шахмат,
Не Леопольда-
Идей Адольфа.
  И в каждом цензор
Засел и подло
Дробит гипофиз.
  Он – царь и цезарь,
Ты – Санта-Клаус.
Купи им офис,
Коттедж, дипломы,
Авто, пентхаус.
  Вы – юбер аллес,
Друг друга клоны.
Пусть не легко нам,
  Но выбирались
Всегда из грязи.
Тупым законам-
Враги и вирус.
И тушей в рясе
  Нас не подкупишь.
Ты в злате вырос-
Сгниешь же в глине,
  Получишь кукиш.
В своих наживах,
Как в паутине.
Сынок потратит
Остатки вшивых
  Вложений, вкладов.
Ты будешь прадед,
Поймешь тогда лишь,
  Что этих гадов
Растил напрасно.
С одра привстанешь,
А их нет рядом.
Инфаркт, иль астма
  Тебя уложат
Взрывным снарядом,
Век прожил зря ты,
  Как чья-то лошадь,
Прикрикнешь грозно
На мир проклятый,
Но будет поздно.
18-26.10.2009 (СИЗО)

Детвора
За то время, пока я сослан-
За неполные два с полтиной,
Хотя вовсе не стал я взрослым,
Обзавёлся поддержкой сильной-

Резвой гвардией детворы,
Смешных карапузов взводом.
Поколенье добра, игры
Вырастает под небосводом.

Я зову их племяшами, ибо
Друзья для меня, как родня,
И в свечении каждого нимба
Характеров детских броня.

Любо, братцы, жить, любо, любо.
Когда срок мой ещё был в начале,
То Любаша, Любовь, Люба-Люба
С Алексеем ребёнка зачали,

И подруга из Губкина скоро
В чреве выносила, родила
Всем на радость сынишку Егора,
Дай им, небо, любви и тепла.

Хорошо ли ведут себя, плохо ль,
Но детишкам я всё разрешаю.
И Алёна в сожительстве с Лёхой
Вскоре нажили сына Гришаню.

Наша дружба крепка, словно замок.
Из письма я узнал вскоре, чта,
Чта в Москве одна из партизанок
Елена – подруга Шута

Родила дочерей двойняшек,
Нарекла двойню Агния, Ума.
Воспитает их не телеящик,
Не реклама чипсов и бубльгумма.
 
И сестра моя вдруг поняла:
Воду в ступе уж хватит толочь,
Летним днём (всей природе хвала)
Родила днём Дианочку дочь.

Нам падение – вовсе не травма,
Наш союз – музыканты из Бремена,
С удивленьем узнал я недавно,
Что Евгения Киса беременна.

Её волосы цвета песка,
Цвета спелой пшеницы и солнца,
Пусть её не донимет тоска,
Оптимизма, чтоб как у японца.

Круг родственных, дружеских гурий
Не курит, не хрумкает чипсы,
Но к солнцу близки, как меркурий,
Детей берегут, как волчицы.

P.S.
Свадьбу сыграли Светлана и Посох,
Этот союз на Земле, как святыня.
Царство любви, не нуждаясь в вопросах
Может взрастить сады там, где пустыня.

А Алина уж встретила Димку из армии,
А Олька Ивашку проводит вот-вот,
Но я скоро вернусь, будем «Хроники Нарнии»
Всей когортой смотреть, и справлять новый год.
Сентябрь-октябрь 2009

Вера Полозкова
Вера под наблюдением фотокамер
Одевает очки и идет по трапу.
А я как заядлый  спамер
Даже едучи по этапу,
Или сидя в тюремных хатах
Мысленно сотни ей отправляю
Признаний и рифм пархатых-
Дурацкий паук прекрасному баттерфляю.
А у Веры уже поклонников толпы,
Не отличающих от Орбакайте,
Визжат чуть вылупившись из колбы,
Пускают сплетни, только книжечки покупайте.
Вера гаснет под натиском гламура и славы,
Времени нет на прежнюю лирику,
На глубину и чувства, что посредством клавы
Помогали проблем перейти реку.
А может и вправду, как это ни грустно,
Лишь ревность во мне бестолковая плещет,
Разлившись безбрежно из узкого русла,
Впивается в разум, как маленький клещик.
1.11.2009

Памяти Вани Костолома
Шакалы блуждают в плену ксенофобий,
В головах «готт мит унц»,
Другому учили Кирилл и Мефодий,
Дух нацизма, как скунс.

Не спасёт портрет фюрера над их столом
От законов кармы.
Ликуют пока, что убит Костолом
Дьяволизма жандармы.

Иван – не Абрам, не Джон, не Мустафа,
Имя русского парня.
Убит за идею, за масть Антифа.
Размножается псарня:

Псы цепные – нацисты – примерили ярма…
Здесь немеет строфа:
За убийством убийство идет регулярно
По рядам Антифа.

Беснуется каждый нацистский бой-скаут,
И марает папирус.
Как люди к себе эту тварь подпускают-
Двадцать первого вирус?

Но не остановит смерть воинов света,
Только ожесточает,
За Ваней друзьями взята эстафета
В веренице тачанок.
23.11.2009

Робокоп
Латентный мент, скрытый робокоп,
Чьё-то лицо в протекторах стоп,
Потенциальный главарь Гестапо,
Лишь дай бразды – понесёт Остапа.
Слушать его – дисциплины приверженца,
Он знает точно, когда кому вешаться,
Что слушать, носить, смотреть ли порно,
Он лезет в жизнь и в дела проворно.
Для него вокруг каждый – раб, холоп,
Крысятничество и шмон выдает за гоп-стоп,
Он латентный мент, скрытый робокоп.

Холоднее льда он, и твёрже рельс,
Он по сути сам комиссар Рэкс,
Но жаждет каждому надеть наморник,
С показушной улыбкой желает «Гуд морнинг»,
А запазухой камень, в душе кандалы,
Анонимный спецназ прикрывает тылы.
Мусорские замашки маскируются ложью,
Он мечтает весь мир себе бросить к подножью,
Он сжег бы меня за мой агитпроп,
Положил бы таких, как я в цинковый гроб,
Он латентный мент, скрытый робокоп.

Подсознательный мусор с душою жандарма,
Ежедневно готов он работать ударно
Ради авторитета, самолюбия, власти,
Принадлежности к стадом уважаемой касте.
Он самопродвинувшийся наглостью идол,
Своим псам он наручников много бы выдал,
Без мании величия не может ни дня,
Всё вокруг него – сплошная западня.
Его методы достижения цели УБОП
Не рискнёт применить. Но он правдофоб,
Он латентный мент, скрытый робокоп.
Конец 2009

Знакомство
За плечами бои, БТРы, потери,
Выстрелы, дембель.
Впереди ждали с детства знакомые двери,
Улицы, мебель,

И родное село, брат и сестры, отец,
Мать пожилая,
Вся вокруг поздравляло, шептало «боец»,
Счастья желая.

Из Афгана домой возвращался солдат,
В крымскую степь,
Мог негромкую песню он про снегопад
Грустную спеть.
Но играла кассета на магнитофоне,
Роза в графине.
В тот же день, в том же поезде, в том же вагоне,
Будто бы в фильме

Проводницей студентка была из Сибири
Пятого курса.
Такой красоты он не видывал в мире,
Как и Иркутска.

Околдован был парень любовью небесной,
Вовсе не зная,
Что продлится всю жизнь она вечною песней,
Солнцем из мая.

И забилось ритмичней сердечко девичье
После знакомства,
А любовь заискрилась в растущем величьи
Ради потомства.

Так из тысяч и тысяч маршрутов судьбы
Выпал джек-пот:
Далеко не домчав до родимой избы,
Сельских ворот

На всю жизнь там вторую нашел половинку
Парень свою,
А студентка любовь, и судьбу, и кровинку,
Песнь «I love you».

А с тех пор уж минуло ни много, ни мало-
Четверть столетья,
Поздравляя вас милые папа и мама
Думаю спеть я.
Январь 2010


Свет
Солнце дает планете тепло и свет,
И наслаждение видом восхода алым,
Мир расцветает к полдню за солнцем вслед,
Свет проникает сквозь океан к кораллам.
Солнце – основа жизни, но так же тягот:
Жар его все вокруг погубить способен,
В засуху гибнет весь урожай наш на год,
Смерти число доходит до многих сотен.
Путник от жажды гибнет в песках пустыни,
И проклинает солнце вдали от пальмы,
Могут моря болотами стать густыми –
Неоднозначен солнечный свет хрустальный.

Тьма ужасает; если идёшь во тьме меж
Мест незнакомых, путь потеряешь, но и
Свет ослепляет, если взглянуть посмеешь
Прямо на солнце. Чувство сгорит глазное.
Лишь темнота глазам оставляет шансы
Звёзды узреть, и их отраженье, блики,
Лунного света на облака нюансы,
И тишины услышать мотив великий.
Видя в ночи стремящийся вверх костёр ты
Зла и добра рассмотришь борьбу и игры,
Меж темнотой и светом границы стёрты,
Есть лишь баланс – оттенки большой палитры.
Январь-февраль 2010


Под музыкой
Как безумье и паника
Вмиг рванулись параболой
На борту у Титаника,
И над залитой палубой,
Как учёные-гении
Вспоминая о Нобеле
Создают в озарении
Свой перпетуум-мобиле,
Как энергия в атоме
Станет частью галактики,
Так ревут автоматами
Во мне песни на практике,
Ощущаю цунами я,
Впечатлившийся музыкой,
И в миры подсознания
Еду тропкою узенькой.
В голове обязательны
Замыкание с искрами,
Где бессильны спасатели,
Но готовы на риск они.
Когда мысли поблекнули,
Растворившись в мелодии,
Вижу мир весь в молекуле,
Вижу как в мифологии,
Что душа моя вспыхнула,
Словно летнее зарево,
Что согреет святых луна,
Что от зла государева
Нету противоядия,
(К нему строят годами путь),
Что из плоти ваятеля
Будет глина когда-нибудь.
Так в отрыве от Хроноса
Вечным истинам радуюсь,
Поступившим из космоса,
И расширившим радиус
В кругозоре и в разуме,
Наслаждаюсь я гордыми
Музыкальными фразами
В резонансе с аккордами.
16-21.02.2010

Здравствуй, Весна
Ну, здравствуй, Весна! Только не слепи в глаза так,
Вижу ты не одна, кругом детишек толпа.
Проходите, попейте чаю, поешьте завтрак,
Остаетесь жить? Ну конечно же! Пуркуа па!

Я буду дружелюбен к вам, рад и приветлив,
Три месяца командировки? Пройдут, как курорты.
Хочу и сам отдохнуть, и мысли проветрив
Увидеть под солнцем ожившие натюрморты.

Места хватит. Располагайтесь, донна.
Наши улицы давно уже ждут ваш праздник.
Смело будьте в этих краях, как дома,
Правда здесь беспорядок – от зимы подматрасник

В виде снега остался грязный и влажный,
Будь хозяйкой, создавай интерьер свой,
В поддержу детворы дадим экипаж мы,
Стань воспитательницей мудрой и резвой.

Аз, иже наблюдаю всё это издавна
Ручаюсь, что зиме эта область тесна,
Как говорится: её песня спета, книга пролистана,
Так что: добро пожаловать, донна Весна.
27.02.2010

Вода
Вода точит гранит и камни,
Вода сглаживает стекло.
Вода, свет преломив, в стакане
Принесёт в организм тепло.
Вода скал обтекает глыбы,
И спадает бурлящей лавой,
Это мир для кораллов, рыбы,
Её пей, в ней умойся, плавай-
Идеал и пример стихии,
Кровь и слёзы клубка земного,
Перехлёсты её лихие-
Это жизни Земли основа.
Но и водный поток сурово
Наказать может, став потопом,
И оставить людей без крова,
По болотам пустить, по топям.
Урожая лишить все семьи,
Затопить много пастбищ с кормом,
В караван принести спасенье,
Но в морях обернуться штормом,
Разрушающим сотни судеб.
Омывает вода пути все,
За грехи и за благо судит,
Ведь струится в раю и в Стиксе.
Январь-февраль 2010


Оптимизм
Итак, вываливаюсь на волю в возрасте «2 гуся»-
В 22 года выйду из лагеря.
Хоть по-своему интересна эта житуха вся,
Покруче работы банкира, манагера,

Но в этой командировке я своё отмотал.
Не стремился ни в козлы, ни к деньгам, ни на трон.
Теперь буги-вуги, рок-н-ролл и металл
Зазвучат и зальются со многих сторон.

Я хапнул сполна арестантской романтики,
И набрался теории о Христе, Лао-Цзы,
Теперь выйду, дай бог, перейду к практике,
Эх, зазвенят колокольцы и бубенцы!

Посадили меня мальчуганом безусым,
А выйду – мужчиной в самом расцвете сил.
Пока меня пугали раскруткой и СУСом,
Ставили на растяжки когорты верзил,

Одноклассники закончили как раз универы,
А я же походу не вышел таблом.
Тут своя школа жизни, без роста, карьеры,
И справку об откидке дадут - не диплом.

И второе высшее уже получает некто,
А мне пока достаточно средних - трёх.
Я тут выхожу за предел интеллекта,
Хоть некоторые кричат на меня «пустобрёх».

Когда меня осудили, то срок был равен
Четверти прожитой жизни и казался немыслим,
Но один мужичёк сказал «не волнуйся, поправим»,
И неплохо поладили впоследствии мы с ним.

И действительно, недавно годишку мне сбросили,
Я вообще фартовым оказался хлопцем,
После всех передряг в голове нет ни проседи,
Хотел бы летать я, но нет таких опций.

Времени осталось как раз подкачать бицу,
И память поднабить, к сожалению слабую.
А выйду, создам себе сайт, как поэту-бойцу,
С фамилией после тройного «даблъю».

Походу в этом откровении никем не обнаружено
Ни раскаяния, ни сожаления, ни стремлений.
Просто сегодня я не остался без ужина,
А это уже хорошо, и злобных волнений

С меня пока довольно. Я, как в том анекдоте
Про любовника-оптимиста, ищу везде позитив.
Пролетаю проблемы на автопилоте,
И не унываю, даже ад посетив.

Ведь вообще веселый народ – каторжане,
За чифиром такие травят истории…
Как ОМОН на мороз выгонял их в пижаме,
Но им каждая ходка, как в санатории.

Хорошего здесь мало, но не кончилась жизнь то,
Конечно, здесь мучают, порой и калечат,
Но я краски сгущаю рукой пейзажиста,
И часто кровь вижу там, где лишь кетчуп.

Конечно здоровье и силы ослабли,
От малоподвижности, голода и сквозняков,
И острых клыков пообломаны сабли,
Но ведь в жизни никак без ран, синяков.

Конечно, три года без женщин – не супер,
Порой я как мартовский кот взвывал,
Но иным и на воле «життя – не цукер»,
А иным и в казематах всегда карнавал.

В общем, любой опыт, как говорится, полезен.
В вопросе закалки Ницше был прав.
На что-нибудь сгодится нам даже плесень,
А жить вообще вредно – предупреждает минздрав.

Что же добавить к вышесказанным фактам?
Воспоминания будут ещё в ста экземплярах,
Надеюсь, что к быту они будут антрактом,
Их много будет злобных, весёлых и ярых.

Короче: я срываюсь с этой дискотеки скоро,
Кончается экскурсия у этого причала,
Постараюсь больше не затевать с фортуной спора,
В общем – 22 – это жизни начало.
Январь – март 2010


Письмо Сан Санычу
(учителю рисования в школе мистической поэтессы с псевдонимом «Бантики в слезах»)
Привет, Сан Саныч. Вот те номер!
Твой бандероль, поймав, я в шоке.
Не снилось даже Сарре Коннер
Таких ударов. Вроде щёки

И губы в смайлик расползались,
Когда от Бантиков я вирши
Читал, и слёз представил закись
Энергетической вампирши.

Внутренний голос, испусти крик,
Сомненья, с губ моих срывайтесь-
Какой-то грамотный сатирик
Решил, что он Мигель Сервантес,

И чувства искренние многих
Подверг распятью, поднял на смех.
Ну ладно б высмеял убогих,
Но он же и поэтов классных

Пустыми выставил, как нолик,
И графоманами больными.
Ему и Бродский – параноик,
И все, кто пишут и поныне.

К ним отношенье подорвал он
Своим немереным сарказмом.
Хотя вторичности там валом,
Не предавать же всех их казням.

Прикол мне ясен и понятен,
Но отношение двояко:
Он не подвергнется проклятьям,
Хотя нахал и забияка.

Зато талантлив, остроумен,
И стал он зеркалом кому-то.
Не создал бы, к примеру, Бунин
Такого громкого замута.

Кто ж этот новый Диогений?
Кто скрылся так под маской Зорро?
Оставил кто без вдохновений
Тех, чьё искусство иллюзорно.

Решил Пелевин поразвлечься?
Иль воскрешён вдруг дух Уайльда?
Умна пелевинская речь вся,
И ей не свойствен цвет асфальта.

А может Вера Полозкова,
Подняв архив былых раздумий,
И вспомнив опыты Пруткова
Не превращать работы в мумий

Решила, сделав цикл пародий?
Но в целом Верочкой не пахнет.
Она же искренна к природе,
Она ж серьёзна, как Мухаммед.

Сан Саныч, эта ученица,
Как я пройдет чрез передряги,
Но школа будет ей гордиться,
Как раньше Рюриком варяги.

И бантик станет школьным гербом,
В дневник отличною отметкой,
Я, в общем, рад (и без гипербол)
Знакомству с этой малолеткой.
6 марта 2010

Детские приключения
Я помню: прожив где-то дюжину
Лет и вёсен, и осеней от роду,
Не познав приключений жемчужину,
Я не бегал беспечно по городу,

А ночами сплошными, наверное,
Зачитывался без устали
Романами Жюлеса Верна я.
Мечтами тогда и искусствами

Были мысли мои околдованы,
И теми мирами бумажными,
И жизненные колдобины
Вместе с книжными я персонажами

Проживал, проходил их опыты.
Управлял и морскими я суднами,
Ощущал их проблемы и хлопоты,
И грёзами жил безрассудными.

Я сражался в мечтаньях со штормами,
С моряками по мачтам мы лазили,
Выживали трудами упорными,
И предела не знали фантазии.

Как приверженец Джеймса Клавелла,
Я покой и оседлость бы в жертву дал,
Чтоб команда пожизненно плавала
Меж Аляской, Бомбеем, и Шервудом.

Но в мир настоящий все ж изредка
Возвращался к реальности камерам,
Приключений не гасла ни искорка,
Я уверен был, что даже лайнером

Могу управлять и за тридевять
Земель удаляться под парусом,
По волнам бескрайним лавировать,
Приплыть даже к Мадагаскару сам.

Я считал ещё, будучи отроком,
(Хотя не был я даже в пространстве яхт),
Что подвластен любой пароход рукам
Моим, закалившимся в странствиях.

И лишь годы спустя понимать стал я,
Что реальность расходится с книгами.
Как моллюск и акула зубастая,
А мечты – так ведь рушатся в миг они.
Март 2010

Роза
Вот роза, каких Юпитер создал бесконечно много,
Но в каждой найдёт любитель свою красоту и прелесть,
Ведь в каждой из миллиарда есть смысл и частица Бога,
Он каждом куплете барда, в гитарной любой игре есть.

Роза счастлива, умирая, если радость красой дарила
Хоть кому-то, и запах рая. А поэт – вкусных слов кондитер
Счастлив души насытить ими, и согреть Землю, как Ярило.
Быть творцом, словно в древнем Риме созидал красоту Юпитер.
18.03.2010

О духовном росте
Для совершенствования тела
Есть масса разных видов спорта,
Во всех есть польза и успех,
Азарт и смысл любо сорта.

А для развития души
Религий множество дано нам,
Открыто много знаний, вер
Исой, Мусой, и Апполоном.

Но не воюет футболист
С атлетом или же боксёром,
Уничтожать не нужно им
Чужих по городам и сёлам.

Ни теннисист, ни акробат
Врага не чувствуют в гимнасте,
Ведь кто к развитию идет,
Тому же чужда жажда власти.

Не заставляет же плясать
Все человечество танцоры,
Кто красоту поймёт, тот сам
Направит восхищенья взоры.

Спортсмен бывает, словно дуб.
Иные же стройны, как сосны,
Есть спорт командный, одиночный,
Есть силовой, есть грациозный.

Спорт расширяет навык, силы,
Потенциалы организма,
Дает развитию толчок,
И гонит лень бескомпромиссно.

А кто духовный ищет рост,
Кто жаждет небеса обресть,
Для тех учений, вед, молитв,
Религий много в мире есть.

С духовной практикой приходит
Энергетическая мощь,
Молитвы слышит бог везде-
Среди пустынь, полей и рощ.
19-20.03.2010

Баллада о столыпинском вагоне
Прохладный сентябрьский вечер.
На полке рюкзак и карты.
Железный, как Мэри Тэтчер
Меня вез вагон плацкартный.

Весёлый и отдохнувший
Я в поезде ехал скором,
И ветер свистел мне в уши
Тюремным блатным фольклором.

Сказал мне сосед, что справа:
«Друган, давай водки выпьем
За то, что в хвосте состава
Плетётся вагон-столыпин.

В нём едет братва на зону,
Давай за их благо жахнем»,
Ответил я «жизнь шансону,
Нельзя быть к бродягам жадным,

Давай им грева загоним,
С конвоем вопрос решай же,
Порадуем алкоголем»,
И тут же в ларёк ближайший

Метнулся я в глубь вокзала,
Взял кофе, глюкозы, чая,
Купил сигарет и сала.
Знакомых везде встречая.

Старуха сидела рядом,
Сказала «пускай земля благ
Несёт вам и вашим чадам»,
Ведро чуть зелёных яблок

Дала для страдальцев наших,
Для жучек и малолеток,
Для грешных, но все ж не павших,
Был дух в той старушке крепок,

Хоть сын её на особом
Разбил уже пол червонца.
Видать суждено босотам
Не видеть земли и солнца.

Собрали мы два баула
Центров, а майор Акулин-
Начальничек караула
Легко в две минуты куплен.

Назло всем козлам сохатым
Пошли сигареты с фильтром,
Грева мужикам по хатам,
И два пузыря со спиртом,

И яблок ведро на закусь.
Сломать чтоб тюрьмы пружину,
Чтоб жизнь трудной не казалась,
Назло сукам и режиму.

В Крыму и в Азербайджане
Покрыт весь закон позором,
И едут в даль каторжане
Срока отбывать по зонам.

Пускай им сидится легче,
Пусть срок будет не бездонным,
Пусть каждый дождётся встречи
С друзьями, с семьей и с домом.
Март 2010

Вне запретов
Этот мир, где бараки, заборы, решётки и тюрьмы,
Куда забредают ведомые сломанным компасом,
Он ведь в сущности - пыль, он не значимый, миниатюрный,
Он – песчинка в сравнении бескрайним, непознанным космосом.

Но в бетонные рамки вгоняется разум рутиной,
Запекается боль в шрамах каплями цвета черешни;
Не смотря ни на что сделать мир надо яркой картиной,
И сломать от толпы исходящие когти и клешни.

Те, что ставят подножки, капканы и тянут ко дну,
Оскорбив перед взлётом души отправляют в нокдаун.
Но ты веришь: «всё в силе, я справлюсь, лишь воздух глотну»,
И встаешь для разбега, но вновь на дороге шлагбаум.

Но давай, приведи в равновесье душевные фибры,
Лишь твой дух для тебя в лабиринтах фортуны – диспетчер,
Постигай многомерные образы, жизни и игры,
Где текут параллельно без времени полдень и вечер.

Пусть обломки железных решёток теперь как занозы,
Боль сопутствует вечно в исканьях пути строгачам.
Но да будут в груди лишь эмоций благих передозы,
На плечах – голова, а не дурью набитый кочан.

Кто не хочет ходить, если ноги разбил паралич,
Но мечтает о беге и плясках – тебе не советчик,
Ты багаж светлых сил за мгновенье рывком увеличь,
Не ищи ты для жизни учителя в стаде овечек.

Выходи за предел этих клеток, заборов и камер.
Твои страхи – вот главные тюрьмы к запретке в добавок,
Разворачивай времени ход, и обманывай таймер,
Совершенствуй в сражениях духовного веданья навык.

И пари звуковыми волнами, небесным фальцетом,
Раствори свою душу в морях, в океане, в озёрах,
И лети ты за вечностью смелым прозрачным прицепом
В реальности сна, в бесконечных мечтах фантазёров.
27-31.03.2010


О некомпетентности
Пожалуйста, если ты с пеной у рта
Другим открываешь познаний врата,
К примеру, кричишь, как твой дед был в плену,
Мировую с гражданской попутав войну,
Если чипсы жуёшь в состояньи бухом,
Но со злобою вякаешь «Янки гоу хоум»,
Или славишь ты Русь, матерясь на ин.язе,
И в читательско-авторской дружеской связи
Духовно-мобильной, но все ж бестарифной
Риторику путаешь с ритмом и рифмой,
И узнав из газет, кто такой Себастьян,
Ты не отличишь христиан от крестьян,
Рассуждая про древних времён эпопеи,
Ты не отличаешь Бомбей и Помпеи,
Индейцев, индусов, швейцаров и шведов,
Но хвастаешь знаньем о йогах и ведах,
И ежели слишком большая нагрузка
Для тебя отличить Якутск от Иркутска,
От Австралии Австрию, или Иран
От Ирака, поверь: визави – не баран.
Если хвастаешь ты, что умней старика,
То ты делаешь лишь из себя дурака.
22-24.04.2010


Ошибки
Прутков наставлял читателей «Бди»,
В тюрьме советуют «Будь на фоксе»,
Но все возможные бигуди
В мире, основанном на парадоксе,
Не предусмотришь; всей абракадабры
Не  учтёшь, хоть войны и боёв ветеран ты.
И сколько ни крути в башке ракурсы, кадры,
Минувшего времени, всегда варианты
Развития событий возможны иные,
Другие сценарии, роли, сюжет.
Наши судьбы – то жертвы и отбивные,
То поле для шахмат, то просто планшет.
Совершает ошибки и каждый гроссмейстер,
И бессилен порой пред умом новичка,
И ошибки липнут к нам, словно клейстер,
Но поздно метаться, когда выдернута чека.
30.01.2010



Подражание Омару Хайаму
Мы всю жизнь суетимся, куда-то спешим,
Шаг за шагом идём, за аршином аршин,
Торопиться не стоит, мой друг, на пути-
Все когда-то из глины превратимся в кувшин.

Ты для гурий прекрасных поставь балдахин,
И вином сумасбродным наполни графин,
Живи ярко и полно, будь бурной рекой,
А не тихо стекай, как со свеч парафин.

Офисный рубайат
Запивая депрессии пивом с абсентом,
И молясь не богам, а кредитным процентам,
Не достигнешь ты счастья в плену кабинета,
Лучше жить по свободным, духовным рецептам.

Наркоманский рубайат
Собрались на кухне приятелей пятеро.
Вдруг их понесло, словно лаву из кратера.
Передоз никому не принёс удовольствий.
Меру помни всегда при курении ядера.
2010


«Как объяснить элементарные вещи…»
Как объяснить элементарные вещи,
Не желающему думать догматику,
Если в голове его намертво клещи
Выстроили свою математику?

Если какой-то простой факт
В его голову не влазиет вовсе,
И все подходы сотнями вахт
Блокированы, а ум на погосте.

Как у обычного россиянина
База данных если вся его
Завирусована, затроянена,
И давно в ней другие хозяева.

Если с детских лет телевиденьем
Под ложную мира картину
Участок мозга в нём выделен,
Остальные участки смятые в глину.

Чего он не видел, того не существует,
Рассуждать и выслушивать он не способен,
В нем стремления к естеству нет,
А предрассудков десятки сотен.

Если считает, что он «юбер аллес»,
А все вокруг дичи и падали,
Стоит ли ему приводить анализ,
Разговаривать с ним вообще надо ли?
2009-2010

Словесная алхимия
Алхимических книг, и доктрин не листав,
Я почти что проник в то, как сделать состав,
Превращающий в злато речь, слова, падежи,
Пусть грозит мне расплата, и долгов багажи.
Добывать я мечтаю философские камни,
И постигнуть ту тайну, за семью что замками.
К родной русской лексике смесь заморских цитат,
К примеру из Мексики по чуть-чуть подсыпать.
Впечатлений фрагменты превращать в серебро бы,
И в другие драгметы максимальнейшей пробы.
Хоть несложен рецепт, но немногим по силам,
Как огромный прицеп вверх по горным массивам
Вести на буксире. Словеса превращать я
Хочу в эликсиры бессмертья и счастья.
Не прячу я свитки, как голову страус,
А в чистейшие слитки отливать их стараюсь.
Если бесов отряд лезет пальцами липкими,
Завладеть так хотят стихотворными слитками,
То поэт-символист – это творчества воин,
И Гермес Трисмегист был бы очень доволен,
Что приверженцев столько за ним по следам
Идут твёрдо и стойко, неся свет городам.

Озаренья стихийные, осознание истин
В результате алхимии мы в поэзию втиснем.
10-13.06.2010

Бурятская легенда
336 сыновей
Породил богатырь Байкал.
От зари до зари им пел соловей,
И трудясь под его вокал
Топили снега, ледники,
Поили отца сыны,
Их упорством и силой врагам вопреки
Все препятствия снесены.
От байкальских трудяг-сыновей
Вода шла хрустальная,
Из них каждый трудился, как муравей,
Чтобы льдина растаяла.
Паутина их тел, их жилы,
Словно танец, узор, орнамент.
Непрерывным трудом за века заложили
Под крепость тайги фундамент.
А дочерь была одна лишь-
Прекрасна, как свет янтаря.
Хоть строгой отцовской любви не обманешь,
Но сердила дочь богатыря.

336 сыновей
Породил старина Байкал,
Ураган их трепал и сёк суховей,
А Борей иногда ласкал.
Но все, что несли они в дом
Растрачивала сестра,
И все, что они добывали с трудом
Проматывала Ангара.
На прихоти все и наряды
Транжирила, тратила,
Чтоб ловить молодцов влюблённые взгляды
Все воды сестра пила.
Однажды она полюбила
Енисея – богатыря.
И сказала отцу «или он, иль могила»,
От любви невесомо паря.
Но на ней уж хотел жениться
Богатый старик Иркут.
И отец заключил Ангару в темницу,
Но на помощь ей реки бегут.

Боги сжалились над Ангарой,
Приказали ручьям и рекам
Разрушить темницу, чтобы герой-
Енисей, вопреки запретам
Получил любовь Ангары.
Она вырвалась так на волю.
Побежала меж скал по склону горы,
По лугам, по тайге, по полю.
Её встретил, обняв, Енисей
И вместе до края Земли
Стараясь любви вкус прочувствовать всей
Танцуя они потекли.
Все же благословил отец-
Великий старик Байкал
Союз этих душ, и любовь сердец,
И впоследствии оберегал.
336 сыновей
И дочь породил Байкал,
Облака расступайтесь, небо , ты синевей,
Поднимите за них бокал.
Июнь 2010

Художник
Пегас под ним без седла;
Хоть жизнь его посекла,
Но совесть цвета стекла,
А искусство его цвета зеркала.
Превращает его чувств скала
В калейдоскоп зеркала.
А правда пред ним гола,
И она же его путь исковеркала.

Он эмоционален, как лев,
Но вдруг прохрипев припев
Выплёскивает в шедевры гнев.
Если идея всего лишь одна-
Это стопроцентный блеф.
Измерения преодолев,
Он хочет глубокий рельеф
Сделать из плоского полотна.

Его краски смешаны хитро,
С применением точного фильтра,
Впитала густая палитра
Оттенков эмоций и чувств миллион.
Переполнены кадры и титры,
Акварели намешаны литры,
Цвета пестры, словно тигры,
И общий фон, как хамелеон.

Он не ищет богатств, монет,
И не ждёт подходящий момент,
Его мысли – парад планет
В процессе создания очередного шедеврика.
Как воскресший он Архимед-
Обдумывает редкий предмет,
И внезапно восклицает «Эврика».
Июнь 2010

Вендетта от поэта
«Блаженны изгнанные за правду…» (Евангелие от Матфея)
Посвящая сотен рифм трезубцы
Реабилитации негров, венгров,
Аксиом громадьё, презумпций
Не ходу с болью опровергнув

Писатели шли через камеры,
Карцера, гильотины, зоны,
И пытались мировые программеры
Сузить знаний диапазоны.

В итоге менталитет воспитан
Воинственный в литераторах
Бараками, каторгой, общепитом,
И кровь закипала, как в кратерах.

Должны быть поэты на стороже,
Хоть зовёт в свое царство Аид.
А если цензура нашли в тираже
Запрет, то страдать предстоит.

Российских мыслителей испокон
Веков подвергают казням.
Репрессируют царь, закон,
Травят ядом разнообразным.

Обзывают «враги, санкюлоты»,
На растерзание отдают псам.
Российская история, за что ты
Рубишь головы правдолюбцам?

За что гнил Чернышевский в ссылке
При режиме лихом, избалованном?
За то, что в государственном цирке
Не желал быть шутом и клоуном?

За что защищавшие нищих
Проходили ссылки и лагеря
Пушкин, Бакунин, Радищев,
А восставшие в разгар декабря

Муравьев-Апостол и Пестель,
Каховский и Бестужев-Рюмин
И Рылеев повешены вместе
Царишкой за что угрюмым?

После фальсификаций стольких
Как газетной теперь полосе верь?
За что вдаль ссылок жестоких
Отправлялись и на каторжный север

Петрашевцы, Салтыков-Щедрин?
Не писали они ведь крамол.
За что Александр Грин
Два года в одиночке провел?

И Лермонтов с Достоевским
Репрессий не избежали.
Неужели бороться не с кем
Правительству штык-ножами.

Маяковский за что подвергся
Аресту? А Горький? Андреев?
В Шаламове за что иноверца
Узрели вы в ложь поверив?

За что же Баркова Анна
Отсидела столетья четверть?
А Чуковская Лидия тирана
Смогла как на срок расщедрить?

Поэт восхищен апрелем,
И тем, как растет каштан.
Но за что Гумилев расстрелян.
А голодом заморен Мандельштам?

За красоту выступали и мир они,
Их отправить бы рады на Марс.
Замучены за что конвоирами
Введенский и друг его Хармс.

 Зачем стала ты, Русь, палачом?
Нет предела тираньим границам.
А Кропоткин за что заключен
Был в тюрьму? А за что Солженицын.

И огромные вереницы
Каторжан советской эпохи
За что бросали в темницы
Политические вы скоморохи?

Экзекуторы за что их настигли?
Неужель рабский строй обязателен?
Под ногти вгоняли иглы
Советским за что писателям?

И словно в эпоху Сталина
Я был на этот путь приглашен.
А выбора не оставлено.
Это как висеть голышом

Вниз головой над кипящим котлом,
И лишь жёлтый на табле светофора.
И последним надеждам облом
Пришёл с вынесением приговора.

Я прошёл крещение голодом,
Изолятором, прочей травлей.
Я встречался лицом к лицу с Воландом,
Но избегал одних и тех же граблей.

И пусть не за творчество срок
Получил я, но за идеи.
За амбиции, а не едкость строк,
За веру, что господа и плебеи-

Это одной монеты стороны.
Не расскажешь об этом сжато,
Клюют ведь поэтов вороны
От генерала, до простого сержанта.

Выдавая убожество бородавок
За красоту российские власти
Выносили себя на прилавок,
А писатели шли на контрасте

К их учению, и наверстали
Упущенные ценности, исподполы
Раздавая народу кристаллы,
Но продолжить дело Пилы-

Киношного убийцы я должен,
И месть обрушивать на владык.
Если меч не вынимать из ножен,
Они вцепятся сразу в кадык.

Теперь видя, что какая-то староста
Пугает ментами юношей.
Не поспоришь, а просто – напросто
В милое личико плюнешь ей.

Не страшна нам десанта высадка,
Поэт – террора словесного практик,
Непрерывно воюет, лишь изредка
Разрешая себе антрактик.

Законодательная и прочие ветви
Власти, я клянусь назло вам,
Что зря рождены на свет вы,
И что мстить вам правдивым словом

Буду я – одиночка поэт,
Хоть вы сильное стадо свиней,
Но с каждым встретившись тет-а-тет
Я окажусь однозначно сильней.
Июнь 2010



Красавице на ушко
На мгновенье глаза закрыв,
Ты представь, что мы мчим в карете.
Ощути бурной страсти взрыв,
И забудь о любви запрете.

Не видны мы для ямщика,
Я склонился к твоим ланитам,
Так и тянет твоя щека
Мои губы к себе магнитом.

Колокольцы звенят от тряски,
Подпевая в такт соловью,
И мотив этой песни райский
Мной подхвачен, как «I love you».

Не оставив стесненью шанса
В своём сердце зажги фонари,
И на скорости дилижанса
Своей страсти огонь подари.
Лето 2010

Все- ложь
Всё – ложь. А взгляд любой ошибочен.
В мешке же проще спрятать шило, чем
В обломках фактов и свидетельств
Найти горсть правды, хоть везде есть
Её следы и филиалы,
Эффект присутствия, сигналы.

Всё – ложь. И торжество иллюзий.
Доверье и обман в союзе.
А правда – это миф всего лишь,
Коль объективности позволишь
Открыть врата своих просторов,
Поймёшь: она – лишь повод споров.

Порой она подобна шторму,
И как вода любую форму,
Объём и вид принять способна,
Но испаряясь через окна
Нежданно правда вдруг исчезнет,
И не оставит вообще след.

Потом дождём прольётся, градом,
И будет всюду, будет рядом,
Но как всегда неуловима,
Как дым костра, как с гор лавина.
Но замерзая, все ж твердеет,
А миг спустя её нигде нет.

Воды все свойства характерны
Для правды. Пар – влиянье термы.
И хоть ведёт она к ошибкам,
Но ей и в состояньи жидком,
И в виде льда весь мир спасен.
Она присутствует во всем.

Все – ложь. Триумф самообмана.
Как ключ, торчащий из кармана
Владельца злата под замком,
Но адрес сейфа не знаком.
Имея фактов хоть вязанки
Из них непросто строить замки.

Всё – ложь. А правду все забыли.
Хоть будет правда вечно в мыле
Трудиться рабски, как ишак-
Ложь впереди хотя б на шаг.
Она решительна, как Каин,
А образ правды неприкаян.

Все – ложь. А правда – лишь химера.
Мечта бомжа, миллионера,
Она прозрачна, невесома,
Внезапна, как гудок клаксона,
Нераскрываемая тайна,
Она – лишь происки шайтана.

Где правда? Силы не сберечь ей.
Она – итог противоречий,
И воплощенье парадокса.
На ринге мысленного бокса
В нокаут падает лишь правда,
Вранье берет все кубки Pride’а.

Все – ложь. А правда не видна,
Бесцветна стала вдруг она,
Когда от грязи ты очистил
Её. И изученью чисел
Твой поиск истины подобен.
На той дороге тьма колдобин.

Ребёнок знает десять цифр,
Они ему как правды шифр.
Но в школе счет до ста освоив
Он верит в числа, в волшебство их.
Потом со скоростью гепарда
Он учит счет до миллиарда.

И думает, что здесь вершина
Науки, но неудержимо
Он мчит на возгласы «пойми нас»,
И учит счет со знаком «минус»,
А позже синусы и дроби-
Все это правда высшей пробы.

Но вновь ты мудрость изреки
Всем старым знаньям вопреки,
Что можно все ж делить на ноль
(Оно ему как алкоголь).
Подобной новостью обрадуй,
И это будет новой правдой.

Он мнит, что числа покорил,
Но по ступеням без перил
С неудержимостью и прытью
Он рвётся к новому открытью
В мир формул – вот его отчизна,
Где иррациональны числа.

Вот так и истины искатель,
Нашедший самобранку скатерть.
Любая вера к мышеловке
Близка. К конечной остановке
Не приведет он свой автобус,
Топтать же будет вечно глобус.

Все – ложь. Кого-то удивит,
Что правда там, где индивид,
А там, где масса и толпа,
Там заблуждений лишь тропа.
Любое мненье однобоко-
И атеизм и вера в бога.

Любой взгляд может быть доказан
Приметой, фактами, приказом.
Верблюд в игольное ушко
С удобством входит, ведь все, что
Произносимо языком,
То ложь – вот бытия закон.
Август 2010


Послание товарищам
Салют, товарищи, кто ждал, помогал,
Кто помнил, скучал, поддерживал.
Вот и пришёл моей ссылке финал...
Желаю с горем встречаться пореже вам.

Что мне сказать, подводя итоги?
Я выплыл к земле на лодке тонущей,
Душа передавала сигналы тревоги,
И вы, камрады, высылали помощь ей.

Сейчас у берега я стою на якоре,
И жду на нервозе тоскливо звонка,
Что бы нам недруги в спину не крякали,
Время показало, что наша дружба крепка.

Я разочаровывался в жизни, бывало,
И в адрес фортуны слал маты и ругань,
И отбрасывало качкой меня от штурвала,
Но ваши дела были спасательным кругом.

Вы спасли, когда был моей жизни каркас
Доверен вооруженной гранатой обезьяне,
И за поступки я многих из вас
Могу смело назвать настоящими друзьями.

Я шишек набил, и ошибок наделал,
Хоть учился на них, но остался всё ж неучем.
Приходилось мириться порой с беспределом,
Но сидел я достойно, и жалеть вроде неочем.

Я знаний весь срок искал не бесплодно,
Хотя истощались оптимизм и энергия,
Но будущего яркие представлял я полотна,
И жил по совести, а не по Карнеги я.

Приходилось быть гибче, ведь я же не ниндзя,
Обточились взгляды, вкусы, манеры,
Я до неузнаваемости изменился,
И многое понял, ведь из жизни примеры

Раскрыли реальность, иллюзии развеяв,
Показав бытия обратную сторону:
Что цепь зависит от слабых звеньев.
И чем ближе я к освобождению скорому,

Тем шире взгляды мои, кругозор,
Но по-прежнему я революционер,
Анарист-оптимист, утопист-фантазёр,
Говорящий себе "A la ger com a la ger".*

Мне по-прежнему противно слушать понты
В каждом околоблатнявом дешёвом шлягере,
Ведь я видел ростки красоты, доброты
В душах многих людей, отбывающих в лагере.

Теперь, пройдя болота и тернии,
Я броситься в жизнь снова планирую,
Вершить дела хардкорщикам характерные,
И орудовать нещадной сатирою.

Вредители экологии, трепещите.
Я много творческих планов настроил,
И посвященных планеты защите,
И агитпропу, рок-н-рольным гастролям.

Товарищи, спасибо. Мне дороги все, кто
Слал письма, фотки, десятки книг.
Зеки спрашивали "Что у вас за секта",
А это просто люди, в тяжёлый миг

Не бросившие друга, и верящие в борьбу,
В справедливость, в искусство, в дружбу и совесть,
Что можно одолеть и подонков орду,
Если доброе дело на чаше весов есть.

Отзывались люди со всего Черноземья,
Из Европы, Украины, со всего Транссиба,
По крупицам от сердца несли мне спасенье,
За любую поддержку говорю я "спасибо".

Всё чаще я взгляд обращаю к календарю,
Всё ближе и ближе мы к счастливому сентябрю,
Всех, кто мой путь подобно фонарю
Освещал, от души я вас благодарю.
Август 2010

* - "на войне, как на войне" (франц.)


Потребительское рабство
I
Неисчерпаемые темы: мозги-микросхемы,
Обывательства конвейеры системы «Нипель»,
Братья во Христе мы, но кем бы ты ни был,
Хоть архангелом с нимбом, ты кому-то – лишь прибыль.
  Куда вас отцы вели, нация? На гибель
  Ваша цивилизация обречена. Потребитель –
  Как пчела, что жалить начала. Как чума
  Колбаса, ветчина в клетке евро-кухни,
Пока не протухли, и новые туфли,
Культ бабла, кошелька, дорогие шелка,
Ишака должности и вкус шашлыка-
Вот втайне предел мечтаний ячейки
  Общества. А чеки из магазина, как билеты
  В ковчеги и в рай без бензина. Ищейки
  Мусора, как трясина, запустив рекламу
  Заменяют вам маму и пап и по этапу
В Гуантанамо, найдя только повод
Их отправить готовят, и не остановит
Никто ведь чиновников банду, пропаганду
Стукачества. Это признак силы и качества
  Великой империи, где стёрта начисто
  Мораль, непокорность. Где кто побогаче стал -
  Не видит в упор нас, и не жмёт на тормоз,
  Мчась напролом по головам. Под крылом
Держа денег рулон. В гастроном по утрам
Заходя, словно в храм этот гном об одном
Лишь твердит: как кредит погасить, афродит
Соблазнить дорогими машинами, петушиными
  Понтами. Ему нищих не жалко. Попрошайку
  Любого он давно посадил бы в Можайку.
  Он идёт нога в но… он идёт нога в но…
  Он идёт нога в ногу со временем.

II
Иппотека, аренда… хотеть ведь не вредно,
Потребительское время, как планеты гангрена.
Вместо сладкого крема получай кусок хрена.
Ваше бизнес-пространство, как кровавая арена,
  Где расплодились, как прищики хищники,
  Где наглость – твой козырь всех сметёт, как бульдозер.
О, мать Тереза! Разработки протеза
Идут по замене мозгов на железо.
В потребительский омут, попав, люди не могут
Жить без майонеза, без кофе, мобилы,
  Готовы в могилы ложиться дебилы,
  Если нет телевизора, сериалов и шоу,
  Или клипов дешёвых. В мозгах происходит
  Замыканье и искры. То колдун, то хобит
Промывают быстро мозги рекламой.
Сделав целью главной добыванье денег.
В мечтаньях плавай – в сетях окажешься.
Придет крах иллюзиям, обзовут все лузером,
  Ярлык прицепят, выльют кала центнер,
  Забивают мозги с успехом стопроцентным
  Рекламные цифры вам, но их вид обманчив,
  Генно-модифицирован ваш обед и ланчи.
Зависимость от моды, от рыночной погоды,
Диктатуры магазинов, духовных диверсантов,
Интернетовских сайтов, от пижонов обоссатых,
От продукции секс-шопов – это круговорот
  Цепей и решёток, а зависимость от
  Начальства, жратвы, мани-мани и одежды-
  Это худший вид наркомании, рабства,
  И окончательно убивает меня отсутствие контраста.

III
Ещё не набили следов на лице года,
Но шмотки из секонда носить не стесняюсь,
Стихи и эссе когда зекам, да бедолагам
И сиротам посвящаем, и рифмой сигналим,
  То добра эликсира там процент максимален.
  Если клипы снимаем, то с немалым смыслом.
  Если мамин сынок запретов замок
  Смог поломать, и бежит со всех ног
В состояньи плачевном к приключеньям кочевиков,
К интересным, целостным вечным ценностям,
Если ставить себе великие цели стал,
Если цепи снял, и из клетки вырвался
  В прекрасную мечту, словно лев, преодолев
  Духовную нищету, и убогих хлев.
  Это значит на счету у нас спасена
  Душа ещё одна – толкового пацана.
Это значит не зря я, критикой засоряя
Выплёскивал негатив в этот речитатив,
Хаотичные мысли отшлифовав, отточив,
Как ювелир, как кузнец-экстимал,
  Но не в сувенир, а в тревожный сигнал,
  В сплошной криминал, в разоблачений канал.
  Чьи-то заблуждения в хлам поломал,
  Опыт подарив мой перенасыщенным рифмой
Напряжённым текстом с социальным протестом,
С бунтарским манифестом. Я в каждой строфе стал
Сыпать соль – не сахар, критики и метафор
Превышать концентрат. Помоги мне, Сократ.
  Понес много затрат созвучия с ненавистью
  Перемешав. И как в малышах
  Развивал кругозор Самуил Маршак
  Я делаю ещё один семимильный шаг,
Обосновывая людям, что офисный ишак
Может стать свободным, когда победит
Свои страхи, желания и навязанный аппетит,
Для этого не нужен вожак облачённый в корону и пиджак.

IV
Исчадье ада – мода. Это пастух для стада.
Она вертит людьми до полного распада.
Где интеллект раздолбан, она навяжет толпам
Почти всё, что угодно, проникая в окна,
  И в щели, все двери вышибая на таран,
  Она – опытный ветеран. Бесполезно идти в храм,
  И к докторам. Мода, мода. Мода – это тиран
  Кровавейший и страшнейший, а цели миссионерши-
Отупения эпидемия. Гипноз втайне делая
Она хуже любого демона. Целый день она и ночами
С извергами-палачами плетёт паутины,
Последствия необратимы, иллюзорные картины,
  Коих если не достигнул, жертва стимул своей жизни
  Теряет, существуя подобно ишаку
  На каждом шагу найдется моды пленник,
  Боящийся полемик, но жаждущий денег.
Ждет, что в его портфеле Рокфеллер трофеи
Оставит, и про фею по фене базарит.
Ходит летом в шапке, зимой в бескозырке,
Как будто в цирке. Зовет себя мазафакером,
  Хоть учится на юр. факе он, но сердце факелом
  Не горит, в нем нет чувств. Хочет роскоши Клеопатры,
  Шапку из ондатры, домашние кинотеатры,
  И до истерики растеряно системы стерео, квадро,
Чтоб электро-швабра стерегла стерильность-
Стадный стиль из 25-го кадра вживлённый
В мозговые рецепторы. Чтобы церберы
Охраняли его дом, где сплошной террариум,
  Мечтает о феррари он, но голимым фраером
  Остается и понторезом, пока здравым интересом
  И духовным прогрессом не займется серьёзно,
  И не вспомнит о добре сам, однажды утром
шлифуя свои дёсна.

V
Потребительские ценности мы гоним в дали,
Не за награды и медали, прогоняем иллюзии
Основанные на капитале, и прочие аномалии.
Как оккупантов гнали Пожарский с Мининым.
  Нам уютно и в глиняном домике. Минимум
  Условий достаточно, ведь все, что необходимо нам
  Не измеряется в долларах, лишь нуждается в донорах
  Понимания и добра. Но в отношениях большинства
Зияет черная дыра. Из помойного ведра
Они взяли свои чувства. Я ногами топчусь во
Всех буржуйских мечтах, и отродьях гламура.
Не попсовая культура, не банков агентура
  Не мода-дура, не политики наше счастье создают.
  Наше счастье не зависит от курсов валют,
  Показателей биржи, экономики-вампирши,
  От современных тенденций. А диджеи и мегаденсы,
Банкиры, миллионеры – нам не кумиры и не примеры.
Здравствуйте, гуттен морген. Репутацию им подпортим,
Ни ордер, ни орден не нужен нам- гордым.
Прицельные верлибры, пули крупного калибра-
  Вот это мой метод. Я не институтский препод,
  Я знаю, как крепят за правду и своё мнение,
  Тем не менее окружающий гадюшник и муравейник
  Хочу разоблачить, как поэт-проповедник.
И как веник вымести грязь и мусор из дому,
Зная истину, что планета – наш дом, и что к чистому
И светлому миру в эту просторную квартиру
Грядущие поколения должны привести мы,
  Не горбатые спины видеть, а лица,
  Счастливых детей на природе, гордиться
  Что спасли последних белька с нерпой,
  Жить в согласии и в гармонии с планетой смертной.
Сентябрь 2010

Витьке Кацо на др
Что тебе Карибы? Что Мадриды, Ялты?
Витя, говори ты, если неформал ты.
На краю земного шара
Есть вулкан Килиманджаро,
Там цветастый пьяный хиппи
Что-то пишет. Стиль – граффити.

Что нам Нидерланды? Что тебе Египеты?
Если музыкант ты, если панк, иль хиппи ты.
На краю земного шара
Спит укутавшись бомжара.
И о нем – глухом рахите
Тыча пальцем скажут «хиппи».

Что тебе «Контакты»? Что нам мегабайты?
Если алко-панк ты, если раздолбай ты.
Видит тетку как-то хиппи
Всю в мехах и в малахите,
Встал в боксерскую он стойку,
И свалил ее в помойку.

Что нам телебашни? Что тебе Останкино?
В бульбулятор гаш мне засыпай, ведь панки мы.
Если правда, то стихи те
Все про панков – не про хиппи.
На краю земного шара
Вспыхнет пламя панк пожара.

Что тебе Камбоджи? Что Берлины, Праги?
Наливай компот же, Витя, лей нам браги.
Не жалей компота, на жалей тратила,
Мы же, блин, панкота, нам весь мир – квартира.
24.09.2010



 ***
Вот это сюрприз и номер,
Вот это пути господни,
Вроде ехал к себе в Житомир,
А проснулся с утра в Капотне.

***
Жизнь наносит за ударом удар,
И весь как боксерская груша я,
Дают передышку – сплошной перегар,
Не могу я молчать, этих дьяволов слушая.

***
С небес гремел тяжелый рок,
Вонзал в нас Зевс кинжалы молний,
И барабаны рвя, игрок
Концерт басами переполнил.

***
Я сделал свой моральный фильтр,
Примитивизм я стер с палитр,
Я сам своей игре арбитр,
Не Ибица нужна, но Кипр,
Как кисть скольжу я на мольберте,
И буду ей до самой смерти.

***
Мой ямб струится с сердцем в такт,
А Зевс был божеством Коринфа,
Но это бесполезный факт,
Зато хорошая здесь рифма.

***
В контрасте известном шутов с королями
Порой превосходит собой короля шут,
Владыке признать, что менялись ролями
Слабо, ибо страхи в сознании пляшут.

***
Кафказцы читают Кафку,
Камюнисты Альбера Камю,
Травоядные курят травку,
А я как Га-ноцри, ганю.

***
Сила не в том, чтоб намять бока-
Правда, как мир стара.
Можно ударом убить быка,
Но сложней налету комара.

***
От тюрьмы и от сумы
Не спасают и псалмы.
***
Поэт – божий сын,
А стихи – его дети.
Значит стихи – это внуки творца.
И как сарацин
На грешной планете
Он ранит, иль воспламеняет сердца.

***
Июнь – он же звездам почти любовник.
Он играет с солнцем в лапту и в боулинг,
А с нами воюет, как танк и боинг,
В роли своей к нам он груб и боек,
Он бьёт в виски, как глухой отбойник,
И может нежданно утихнуть в любой миг.

***
Нравы вы –варвары вырвали
Гривнами льстиво игривыми.
Дыры вы рылами вырыли,
Мы же не машем гривами.

***
Что-то осень неуклюжа и неповоротлива,
По утрам с головой гонит под одеяло.
Видно Август и Июлем истратили топливо
Все, что было природой на год заготовлено,
И ранняя осень в свитера нас поодевала.