На скамейке

Через заборы факелы сирени
Почтительно мне украшают путь.
Садится солнце, всё длиннее тени,
И свежий воздух хочется вдохнуть.

Затихло всё. Гроза с утра гремела
И долго лаял у соседей пёс,
Но день скатился за штакетник елей
И ярче свет холодных кротких звёзд.

Гулять давно мне тяжеленько стало:
Болит спина, колени, ноет грудь,
Растёт живот с большим избытком сала,
В глазах, как студень на тарелке, грусть.

Скользит нога, ползёт куда-то палка,
Трясутся руки днём и по утру…
Мне иногда себя упрямо жалко,
Но я надеюсь: нынче не помру.

Добрёл до лавочки, шагая через лужи.
Ленив костёр горит, чуть пламя распушив.
А мысль свивается в какой-то странный узел,
И сладострастно жрёт куски души.

Послойно день прошедший разбираю,
И жажда от того, и мучит зуд,
За что-то радуюсь, а что-то проклинаю…
Минуты за минутами ползут.

Мелькают, словно ласточки , соблазны,
И клюнуть в глаз, как ястреб, норовят,
И жадность с завистью становятся ужасны,
Их наполняет беспощадный яд:

Да, я мечтал когда-то очень круто,
О праведном богатстве. Не прошло.
Но я б раздал, пускай кому-то глупо,
Чтоб руки с сердцем никогда не жгло…

Всё, что для жизни, есть давно в квартире,
А коль чего-то нет – не надо, знать, совсем.
Обходимся, порой, мы только крошкой мира,
Что подарил Господь для радости нам всем.

Сижу на лавочке, костёр уж еле дышит.
Я в мыслях беспорядочных тону,
Полковнику ни звонят и не пишут,
Я это время жутко не люблю.

Жужжит комар, роса траву накрыла,
Я поднимаюсь и иду домой,
Где есть тепло и свет, уют, не очень милый,
Где стол и стул, и я с самим собой.

Меня покинет злое одиночество,
Полезут тени изо всех углов,
И вдохновенно углубляясь в творчество,
Вдруг полечу в хаос пришедших слов.