Ежедневное героическое

Буравят бессмысленные билборды
Буквами «о» остановку через дорогу.
Маршрутки, снующие по всему городу,
Подбирают людей, вылезших из берлог.

Утро, такое же, как сотни других в году,
Давит на темя густым туманом.
Город переживает тяжкий бодун –
Что-то кроме паленки, ему не по карману.

Город зевает дверями трамваев,
Город плетется по главной улице,
Тысячью ног на брусчатку ступая.
Городу хочется премию Пулицера,

И потому он под вечер тринадца-
Того «Арсенал» взрывает за Волгой*.
Городу чем-нибудь нужно заняться,
Иначе день будет слишком долгим.

Город под вечер хочет развлечься,
Включает на улице музыку громкую,
Но диагноз - «провинция»; это не лечится.
Безысходней, сильнее столичные ломки.

День уходит, и ночь занавесила
Окна на этажах вплоть до третьего.
Свет горит в них, но разве от этого весело?
Тем, за окнами, нескоро еще в Шереметьево.

Тьма в закоулках притягивает многих,
Там, в темноте, и бутылка – оружие.
Эх, и зачем же несут туда ноги?
Городу скучно, а значит, - по роже мне!

Городу скучно, и он развлекается:
Город несется «бобиком» в спальные -
Кто-то там не успел покаяться,
Прежде чем рассмотрел самопальное.

Городу скучно. Не дожидаясь
Пятницы новой, в среду по стопочке.
После нее он перерождается.
Бутылки звенят, и хлопают пробочки.

Город шумит и десятками ног
Улицу мнет, в доску пьяный, шатается,
Чтобы вернуться домой, на порог,
И ухмыляться глазами китайца.

Ночь затихает. Тихо и пусто.
Кончатся сны, и утро навалится
Светом обычной и тусклой люстры,
Дымом табачным и желтыми пальцами.

Утро навалится, смоет вчерашнюю
Рвоту сливом в привычном сортире.
Как надоедлива наша страшная,
Обычная до смерти жизнь в квартире.

* В пятницу 13 ноября 2009 года про Ульяновск вспомнила вся Россия, когда у нас рванул "Арсенал" на левом берегу Волги.