Изысканная и таинственная

Рассуждает о чём-то, что смертному знать не дано,
Пусть уже не девчонка, уверена - где-то давно
Ждёт её Наречённый, как в добром индийском кино,
От желаний смущённый, он верит в Любовь всё равно…

По душе ей театры, читает Мольера, Дюма,
Всевозможные даты уверенно помнит сама,
Намечает на карте дороги сквозь горный туман,
И готовится к старту, сходя от восторга с ума!..

Истомлённое тело стремится к объятьям в ночи,
И порой обалдело во сне от волненья кричит,
В ожиданиях смелых согласна отбросить свой щит
Для того, кто умело возьмёт, как индейку в ощип…

Только тайной покрыты мечты и надежды её,
Хоть поклонников свита вокруг, как весной вороньё,
Дружно рвётся к корыту, как будто бы там – мумиё,
Их считает за быдло, мечтая о чём-то своём…

Чернобровый красавец однажды ей в сердце запал,
И на тоненький палец надел дорогущий кристалл -
“На хорошую память”… Внезапно поддавшись мечтам,
Сложно даже представить – отправилась с милым в места,

Где иные законы, откуда – ни шагу назад,
В мусульманских канонах царит “господин Шариат”;
И теперь она в жёнах (четвёртой), и все ей твердят:
“Чтоб не слышали стонов - супруг твой могуч и богат!”

…Рассуждала о чём-то, что смертному знать не дано,
А теперь обречённо вздыхает, украдкой вино,
Вопреки их законам (поскольку уже всё равно),
Пьёт с досады, припомнив, как много мостов сожжено!..

Подрастают детишки, но радости мало в глазах,
Потому что уж слишком волнуют её небеса
Над равниной российской, однако, жестокий Аллах
Не внимал её визгам... Лишь слёзы на впалых щеках!