Двустишия

Слушаем про демократию то и дело
И не потеем.
ВВП вот тебе.
Заводы, где нет работы.
Акция  провокация.
Позиция фикция.
Нас все кормят тем же: «А если»,
Кто нам на уши лапшу повесил.

Ваучер, как же он нас выворачивал.
Нам великую страну Сталин оставил,
А Лужков приобрел капиталы.
Родина. Сколько пройдено.
А дошли до того, что продана.

Чиновник бездуховен. Враг. В ГУЛАГ.
Те же новости, нету совести.
Капиталы, а мы их не видали.
Демократию слагают
Как из проволоки концлагерь.
Батурина такой кусок
И не думает, что из нас выжимают сок.
Что пресыщается нашей кровью
И ни чего нет кроме.
Стяжать, а нам из Москвы бежать.
Такая сдоба, а села жопой.
В стране богатство, а нам ****ство.

Твердят, что нельзя без Лужкова, Батуриной,
Ходим обдурены.
Политика как игра в карты.
Мы шваль, а у них миллиарды.
Лужков как Ленин в кепке
Рассказывает, как вытащить репку.
Страшнее Гитлера, французов,
что тоже занялся кукурузой.
Как нам реклама Гринтраста,
А у жены дворец в Австрии.
Судебное б разбирательство,
Называется предпринимательством.
Западу наверное противно,
Как мы наивны.
У них в Средневековье жили по-свински,
А у нас сейчас такой рынок.
Что пчелы ценнее на пробу,
У кого не лицо, а жопа.
О как же так опростоволосились,
Что ничего не стоили.
Что раньше держали серп и молот,
Теперь нас держит голод.
Что раньше честью сплотились в единстве.
Теперь в свинстве.
У Чубайса зелени тонны,
Переморозил бы нас миллионами.
В пробки такие встряли.
Что лучше б фашисты нас расстреляли.
Сталин умер с пятью рублями в кармане,
А великую страну нам оставил.
А эти разрушили, что оставил,
А миллиарды их от обмана.
А мы все глядим друг на друга,
А кто б одному такому сказал, что сука,
Чтобы почувствовать, что не пылинка,
Но обсуждаем, что такое рынок.
И ведут реформы
Ляпкины-Тяпкины, Держиморды.
И мечта Держиморде
дать в морду.
По порнографии такого сорта
как спорта.
Нет Сталина, а нам досталось.
Что же в вас любви не осталось.
На то что в жизни происходит, глядя
Одни негодяи.
Деньги рассовали, как известно, давно
Иезуиты, превратить жизнь в говно.

О как бы мне ветку тронуть,
Где белизна белой кожи на троне.
В глаза этой сволочи плюнуть,
Что ты улыбнулась, как юность.
Хоть живем мы в их рабстве как голоде,
Ты осталась как верность и молодость.
И вычеркнуть, как ни трудно,
С афиши фамилию "Батурина".
Чтоб держал ее крепко
Только тот, кто в кепке.
А глаза твои не заплаканы,
Сверкнули, как на солнце капелька.
Как республики достояние
Счастье, что вместе мы постоянно.
И как при Сталине счастье не капиталами,
А улыбкой твоей начислялася жизнь как баллами.
От тебя получил хоть немного,
Но в том мире верен был Богу.
И счастье было в той искренности,
Что капиталами их не выскрести.
И в этом месте как заседании в зале
Помнил то, что ты мне сказала.
И в кепке при каждом мгновеньи
Был тот, кому она к лицу, - Ленин.
Чтобы умножал, а не рушил
То, что в душах.
И народ поднял серп и молот
Потому, что молод.
И слиллись с вечностью
Капелькой каждой человечности.
Подымите нас с коленей,
Уберите всех в кепке,
Кому она не к лицу, а только оставьте Ленина.

Какое несчастье, что мы критики,
А не винтики.

Уволить бы Лужкова по уму
И посадить в тюрьму.

Клянем Лужкова в пробках то и дело,
И терпим с Церетели.

Лужкова поздравляют с днем рожденья,
какое отвращенье.

Отель Батуриной австрийски на курорте
С занятием коррупциею вместо спорта.

Лужков с Батуриной друг другу
Оказывали те, иные ли услуги.

Чиновники Москву разворовали,
Их расстрелять хотел еще Чапаев.

Корчагин Павка, он велик в калошах рваных,
Как защитить его от всех Гайдаров сраных.

Во Франции цыгане вызывают чувство страха,
В России же страшатс олигархов.

Батурина как крокодил,
Тот, кто солнце проглотил.

Воспоминания совесткой власти как цветы,
А на свиданье в восемь приходила ты.

Квартира коммунальная советской власти,
Где дядя Петя, тетя Ксеня Тишиновы
Желали мне учиться, счастья.

Советская квартира, лампы
Желтый свет по норме,
А предо мной учебник как открытье
Знаний, формул.

Советская квартира, первое апреля.
И четкий голос Левитана
О сниженьи цен.
Мы в мире всех добрее.

При Сталине мы были вместе честью,
Теперь единство в свинстве.

Ах, демократия. Включил я телевизор ночью,
И у детей за деньги вырезают почки,
Кто на демократии не ставит точку.

К нам демократия идет
И злобен наш завистливый народ.

Будь проклята вся та свобода,
Зюганов что хоть коммунист,
Но тоже сволочь.

Как Маяковский сказал о плечах,
Прижатых друг к другу,
А теперь на рынке пихаемся,
Как суки.

С экрана кадры в фильме,
То как детям отрезают почки,
Вопя о том, что Сталин был жесток,
На почках будто ставя точку.

Посмотришь - демократия такая мерзость,
Все прошлое клянут, за три копейки,
Чтоб кого-нибудь зарезать.

Проснулся, квартиры нет в кошмаре,
И призрак Ельцина, как шмара.

Вознесся большевик как Черномырдин,
Обворовавши как всегда открыто.

Я изучаю демократию,
Каких лишили прав и сколько
У меня украдено.

Я помню дали ваучер как право собственности,
Его я на бутылку поменял,
А олигархи создал что присвоили.

По теле гадости так пачками,
Фильм "Школа" посмотрел - испачкался.

Ургант по виду очень сыт,
А от сытости шутит, паразит.

Ах, как Ургант пускает словечки то и дело,
Но как мыльные пузыри, а не в дело.

Ах, народ наш на демократию смотрит, тетеря,
А раньше был велик, что в святое верил.

Лужков с дворцом как класс господ,
В глазах с дружбой как урод.

Гайдару памятник открыла стерва.
О, неужели наш народ и это стерпит?

Гайдар, он в трудные минуты не боялся,
Не прятался за нас,
А за счет нас он нажрался.

С Гайдаром мы не вместе,
В нем нету чести.

Гайдару памятник поставили как личности,
А сволочи такой до неприличности.

Реформы девяностых, как олигархи
Наш народ давили прессом,
По умерщвленным монумент
Воздвигнуть как от репрессий.

Гайдару памятник воздвигнуть, хоть свободу дай,
Но напиши лишь то, что негодяй.

Гайдар писал о преимуществах социализма,
А демократией занялся как онанизмом.

Лужков теперь почти подлец.
А памятника вместо - в Англии дворец.

Памятник Ельцину на кладбище стоит,
Там уберечь хватило силы.
Не затащили бы туда, на кладбище, Россию.

Ах, девяностые, как демография как порнография.
В экономической теории Гайдара графами.

Не знаем мы теории гайдаровской экономической пока
Руцкого чемодан не вскрыли.
Как нефть менял Гайдар на окорочка.

Джеймс Бонд чиновника схватил настолько
Чтоб пытку применить,
А тот в ответ лишь цену: "СКолько?"

Пенсионеры пляшут. В них юности мечта,
Лужковская хоть унижает нищета.

В пенсионерах сидит советская власть,
Пляшут на эстраде. Им не прпоасть.

Бабушка на танц веранде пляшет.
а внучка получила первую зарплату.

Пенсионеры пляшут. В них победы Сталина,
А от Лужковской Москвы мало что осталося.

Как при Сталине крепка была Родина,
демократы как ни продают,
А все не распродана.

Смертную казнь Чикатило отменили гуманно,
А по живым боль как ножевая рана.

У певицы Долиной вид обездоленной.

Блюз советский с эстрады несется,
А чувство то радости где-то,
Что смотрит Москва лужковской трагедией.

Как криминал разросся смог вверху посты занять,
Родимое пятно, которое
Хотели при Советах перевоспитать.

Чаще слышится "семнадцатый год",
Так надоела демократия господ.

Первый канал "ха-ха" и ты глуп.
А герой дальше шагнул и труп.

Мощь ног ее, так хороша.
Еще бы чтобы не выебывалася душа.

Я вас любил так, что кололо в почках,
Когда дошел до точки.

Был, но весь вышел, камень в почках,
Когда тебя увидел, подарил цветочек.

Кричат, Лужков играет в шахматы. Обман.
Играет в собственный карман.

Построили народу храм,
Страны ж он не прикроет срам.

Народ и власть страны позор,
Не верим все себе,
Определить все вор Лужков или не вор.

Москву красавицей я видел,
А сделало с тобой что быдло.

Москва куда-то все спешит,
Куда, когда сел на тебя вонючий жид.

Лужков, он благодетель наполовину
кому фашист
как ельцинист.
Истории я слышу свист.

Какие мы теперь хуже чем ****и.
Стесняемся сказать на тех, кто вор, что вор.
И негодяй.

Россия рушится на карте география,
А смотрит демографию и порнографию.

Старушки чьи внучки дебилы
Лужкову жопу б целовали, что любили
За ту надбавку, что как феодал
За преданность такую дал.

Сказали Лужкову про Батуриной богатство, а тот
Ответил, что это тридцать седьмой год.

А государство гоусдарвтенно,
Или проходимца царствование.

Лужкова убрали. Так порадели.
Исскуство б убрали его в Церетели.

Безвластие не безвластие, а несчастие,
Хуже нету оков власти воров.

Лужкова бы повесить, по Жириновскому б узнали
его, а нам твердят хозяйственник.

У нас происходит рубля девальвация,
это Гайдаров черты овации.

Души прекрасные порывы
Чиновник с целями наживы.

Вот кто-то за Лужкова с гнилью что боролся
На кол осиновый бы напоролся.

Лужков за правду он боролся где-то,
Избитый же лежит той силой Бекетов.

Германию геройски от фашизма как освобождали,
А уходили как бежали.

Остался что ему дороже
Лужков что со своею рожей.

В Батурину великий образ окунули,
Она же во время подмахнула.

Ну что Лужкову не хватает жить недурно:
Дворец, отели и Батурина.

Идет с Батуриной под ручку просто,
А хочет вытянуться выше роста.

Ах, демократии терпенье
Без слез любви, без вдохновенья.

Тюрьмою нам дана свобода,
Дала что сволочь.

История не может быть без Сталина,
Когда мы с именем его на бой вставали.

Ленин с кепкой на броневике все как детище,
А Лужков с кепкой - посмешище.

Фигура Лужкова нелепа,
Великий такой, что нет хлеба.

Лужкова сменили, судить его надо,
Но скрылся он в черном квадрате.

нам говорят Сколково,
А не будет, так подсчитывает воруем сколько,
Что Чубайс и только.

При Сталине лишь включишь радио - Победа,
Теперь же включишь - беды.

Есть вера в Сталина, когда святая вера есть,
Что за бугром счетов нет, а есть сталинская честь.

Что верит в правду лозунгом жить не устали,
Когда за Родину, тогда за Сталина.

теперь день юмористов первое апреля,
При Сталине же цены понижались,
Люди от того добрели.

Приставить пистолет ко лбу Гайдара не от дури,
А волей Сталина той превратиться сквалыжника в Тимура.

Окончил Ельцин путь в библиотеке,
А Сталин человеком.

Внушают мысль о том, что Сталин был жестоким,
А добрых со счетами за бугром их столько.

При Сталине такая власть,
Суровая, как правда, такая, что не продаст.