Монолог очевидца

Костерок горит, ночка длинная,
чифирок кипит – средство верное,
а тайга шумит глухариная,
во все стороны непомерная.
Конвоир, пацан со Смоленщины,
задремал слегка, набок клонится –
улыбается, видно, женщину
повстречал во сне у околицы,
от огня щека красным заревом,
а с утра был лют, морда пьяная, –
сапогом пинал, приговаривал,
чтоб ты сдох, зека окаянное.
Где-то иволга плачет шалая,
ветерок хмельной пахнет листьями,
табачку возьму горстку малую,
заверну в Указ об амнистии.
У костра сидят люди разные,
лишь одно роднит – в жизни лишние,
в три ряда бедой опоясаны,
за колючкою, да за вышками,
на краю земли позабытые,
у костра молчком, кашель слышится –
это легкие, стужей битые,
все махорочкой не надышатся.
Вот и жизнь прошла – темень тьмущая,
ляжем в вечный лед под обрез сует,
у беды глаза завидущие,
даже мертвыми не побрезгует.
От глухой тоски ночью длинною
чифирок кипит – средство верное,
а тайга шумит глухариная,
во все стороны непомерная.