Социальный заказ. Первый и последний

 ЭЛЕКТРИЧКА "ЧИРЧИК – ТАШКЕНТ"

Пол-вагона гомонит по проходу.
Карты, громкий смех и храп пьяной рожи.
О рыбалке говорят, про погоду…
Скукота путей железнодорожных.

Все дорожные знакомства случайны:
исповедаться шутя – и расстаться.
Чью-то рану потревожить нечаянно –
в этом будто что-то от святотатства.

И, скрывая в глубине свои мысли
(лучше пошлость, сантименты не в моде:
так надежней, безопасней, и, вишь ли –
выгоднее, значит прибыли вроде) –

мы разумны до последнего грана
и рассудочны в расчёте поступков.
Обнажённый? – голый! – мир чистогана
нам не кажется стриптизом: доступно!

Колесо за колесом.   Электричка.
Дух романтики? Он был, да весь вышел.
К чёрту не уехать нам на кулички,
ведь предопределено   это свыше:

дом, дорога, «пахота» – и обратно.
(Вряд ли вертят шар земной оптимисты.)
Лишь успеть, не опоздать – да и ладно.
(Шар вращается без них. И без мистик.)

В раздраженьи беспокоясь о сущем,
мы спешим, не замечая, что в жизни,
став материально классом имущим,
мы душой нищаем – раньше и ныне.

(Как мечтал я  о коне  златогривом!
Чтоб с руки его кормить, замирая,
чтоб… А покупали мне за семь гривен
суррогат мечты – хуже разве?)

Электрички суета – жизни вместо,
только видимость её, звук и скорость.
Вон – старушка. Уступи своё место,
и – сорвись!
Сорви стоп-кран, красный тормоз!

Пробудить от спячки всех – редкий случай!
Так расшевели толпу,
не упусти!
…Сидя спишь. Берет на лбу.
Что ж, прости.
Я не упрекаю, нет. Сам не лучше.

И ничто уже меня не тревожит.
Не мечтаю о коне – не по делу ж…
И в руках я не держал даже вожжи
старой водовозной лошади, где уж…

И трясёт меня – куда-то, зачем-то,
вне желания и вне катастрофы,
и бреду карандашом по планшету,
как о шпалы, спотыкаясь о строфы.

...Отчего-то перестук под вагоном –
словно               
               яростных копыт               
                перекличка.
То
       напоминают мне               
                отдалённо
колесо
               за  колесом
                электрички.

                1978