Мураши по спине

Когда  в  природе  сумасшедшесть
невероятных  катаклизмов
и  осени  недолговечность
наступит  временем  капризов –

из ниоткуда происходит
непознанным дождём в рассудок
прозрение.
                А распогодит –
истает на исходе суток,               
вернётся,  тени  неприметней…

Тогда – молчать. В  глаза  не  глянуть.

И,  плащ  накинувши  в  передней,
уйти  во  тьму.  Как  в  омут  кануть.

Неуправляемой  душою
не  совладать,  когда  понятно:
то,  что  считал   своим – чужое,
и  бесполезно – на  попятный.

Чужой  судьбой  владея  слепо,
в  душе  случайный  ливень  будит
отчаянье.               
                Всё  так  нелепо…
И  всё же  с  каждым  это  будет.

И будет неспокойна совесть:
что скрыть пытаешься получше –
стократно отзовётся, то есть
швырнёт
в  дождь
из  благополучья

под хлябь  времён  слезоточивых
и  мочевинных  водосточен –
душой  расхлябанной,   в  извивах
кровоточащих   червоточин.

Черным-черно. А дальше – глуше,
упруго,  с ненатужной  дрожью.
А  дальше – по кипящим  лужам,
по  большаку и  бездорожью.

(Как  странно   это  ожиданье
болезни – словно  бы  спасенья
с   мучительной  греховной   данью,
и  может   даже   вознесенья.
И,   может,   даже – Вознесенья.)

А дальше – кашель, рвущий душу.
И от озноба не согреться.
И только кашель, душу рвущий.
И не заставить  биться  сердце.

И хорошо. И слава Богу,
что хляби более, чем тверди,
что путь к домашнему порогу  –
дорога к жизни после смерти.