Письмо графомана редактору

                Б. Г.


  Возьми  грех  на  душу.  Смолчи.
От  беспощадных  фраз   горчит
не  праведностью  слов  твоих –
немилосердием  улик.

Как  мне  найти  себя?
                И  где, –
умны,  не  мудрствующи,  – те,
кто  может  выдать  мне  патент
на  пару  выстраданных  тем,
к  несчастью,  пародийных   тем,
что  чудо  возвожу  в  тотем?

(Я  чую:  скулы  твои  сводит
оскоминою.  К  непогоде.
И будет буря. Я  не  спорю.
Не  мужествую*.  Вот  же  горе...)

Я  вижу всё
                тебя  не  хуже:
повторы,  перепевы –  ужас!
Мой стих –  он  рушится  и  сыплется,
и  не  глотком  единым  выпьется.
Всё  обоснованно. Ты  вправе
мои  беспомощности   править.

Мне,  может,  не  хватает  жёсткости,
но  ты  доходишь  до  жестокости,
и,  подмечая  неуклюжести,
их  хочешь  силою  свести
к  единственному  знаменателю.
Принципиально-знаменательный
столп   истины   средь   дилетантов
мне  ад  устраиваешь  Дантов
иронизирующе-тонко...

Не  выплесни  с  водой  ребёнка.

Не  бей  наотмашь  опрометчиво,
когда  сказать  по  сути  нечего,
но  эрудицией  ехидства
за  мелочь  можно  зацепиться.

И  промолчи,  когда  не  пишется,
не  чувствуется  и  не  слышится.
Не добивай:  навскидку  слово
бьёт  попаданиями,  словно...

...Ты  усмехаешься  и  внемлешь,
но  большей  частью  только с тем лишь,
чтобы  убийственно  в  тиши  мне
сказать:  "Всё это –  вроде  той  мышиной
(ведь  это  надо  же!) – возни..."

Ложь во  спасение  тая,
возьми  грех  на  душу.  Возьми.

Пока  не сделал  это  я.
               
______________________
             * Будет буря: мы поспорим
                И помужествуем с ней.

                Н.М. Языков. "Пловец" (1829)
               

                1977