Ой, ты время вороненое...

«Ты записался добровольцем?»
        (Плакат времен гражданской войны)




Ой, ты время вороненое,
С красной тенью за спиной!..
Да судьба моя граненая
Под огрызочек ржаной.
То березка, то рябинушка,
В мятой пачке «Беломор»...
Вот занюхаем судьбинушку
И продолжим разговор...

Ветер веков гонит листья вдоль стенок щербатых,
Где вороненое, смутное время моё
Тычет мне пальцем: «А ты записался в Пилаты?»
Черные перья роняет, кружась, вороньё...
Лживый декрет : Хлеб голодным! Свободы и мира! –
Всем несогласным вбивается пулею в мозг...
Черные дыры в душе моей, черные дыры,
И между прошлым и будущим – взорванный мост.

Что говорить? Победитель диктует законы,
Пишет историю впрок, для грядущих времен.
Вот почему я – певец голытьбой побеждённых,
Изгнанных с Родины, но не склонивших знамён!
Снова в чести горлопаны, зубасты и прытки,
Хамелеоны, мгновенно сменившие цвет...
Белые, красные – все мы для них – недобитки,
Семьдесят горьких, бубновых и выжженных лет.

Я травинкой в асфальте
Пророс в переулках московских...
На столетье бы раньше, -
Ну что ж Ты, Господь, не спешил!
Мне бы встретиться с пулей
В рядах отходивших дроздовцев,
Навсегда затерявшись
В одной из солдатских могил.

Все что имею – в бедламе прожитые годы,
С кляпом во рту, не на той стороне баррикад.
Мертвой водой потянуло от новой свободы,
Будто бы смотрит со стенок знакомый плакат.
Тычет мне пальцем: «А ты записался в Иуды?»
Нет, брат, я к Белому Дону направлю коня!..
Время бежит, только жаль не туда, а оттуда,
Где за Россию распяли другого меня.

Юродивая и блажная,
Страна святых и босяков.
Где лишь по пьянке "уважают",
Где равно топчут грязь и кровь.
Но, вот, братан, кумач разорван!
Нальём по новой за Орла!..,
Пошла свобода не в то горло,
Хоть пить привычно из горла!

Разницы нет: то ли по миру, то ли по миру.
Хлеб и дорогу делю со своею страной.
Красные дыры в душе моей, красные дыры,
Песни мои кровоточат Гражданской войной!
Время платить по счетам наступает незримо,
«Хлеба и зрелищ» желает хмельной Колизей...
А на руинах последнего Третьего Рима
Плещут знамена последних удельных князей...

август 1992