Игры четырёх вельмож

 
















               
Игры четырёх вельмож 

     Вступление

Притворства полон этот дом,
Предательством пропитан воздух.
Священный пошатнулся трон,
И кардинал взял власти посох.
Коррупция по всей стране,
Погрязшей в войнах и раздорах.
В Париже бунт,горит в огне
Проклятий род святой Бурбонов.

Вельможи ждут свой звёздный час,
И грабят Францию побором.
Растёт гнев нищих злобных масс,
В огне войны с мечом позора.
Греховный смрад в монастырях,
В подвалах пыточных,на дыбах.
Вселяет бог в сердца лишь страх,
От крови дохнет в реках рыба.

Чума ползёт по городам,
Бьёт лихорадкой,болью,жаром.
"Я душу дьяволу продам!"
Кричит больной перед припадком.
Детей меняют на еду,
Утехам грешным придаются.
Но молят бога все в бреду,
О том что силы жить найдутся.

И в этом хаусе смертей,
Вкушает прелесть тех страданий
Среди своих троих друзей
Маркиз де Сад в своём сознании.
Сто двадцать долгих жутких дней,
В потоках крови,богохульства.
Я приглашаю Вас,смелей
Попробовать на вкус распутство.
 
Глава первая

В коррупции и воровстве,
Круг четырёх собрался вместе.
Епископ с герцогом в родстве,
Маркиз и граф дружили в детстве.
У каждого своя там роль,
В спектакле смерти и насилия.
Лишь двое в акте половом
Над жертвой связанной в бессилии.

У каждого своя жена,
Их дети ставка за проступки.
Дочь герцога обнажена,
Играет в роли проститутки.
Верёвкой стянута ей грудь,
Соль посыпают внутрь раны.
Чтобы не дать в ту ночь уснуть,
Когда её взломают в храме.

За стол садятся все опять,
Пьют вина,делятся едою.
Не дав ей кровь с себя смывать,
Слизать её берутся двое.
Слуга уже давно готов,
Кровать расправлена для знати.
И слышен только звук оков,
Стон,слёзы,просьбы о пощаде.

Суд вынес свой с утра вердикт,
Нечистую казнить на башне.
Отец покорно лишь молчит,
Но ей уже совсем не страшно.
Рассвет настал,вновь стол накрыт,
За трапезой молчат герои.
Сегодня плотью каждый сыт,
И жажду утолил он кровью.
 
Глава вторая Охота

Спектакль назван был охотой,
Раздетых девственниц в саду
Заставили бежать к воротам,
Стреляя в ноги на ходу.
Израненных и измождённых,
Привязанных к другим телам
насиловал маркиз до рвоты,
Пока смерть не пришла от ран.

Оставшихся в живых и целых,
Дарили слугам для забав.
Двенадцать девочек висели,
Пока к ним не пришёл аббат.
И убедившись что невинность
Потеряна уже у всех.
Огнём отправил в бесконечность,
Но с каждой спал очистив грех.

Собак спустили к полумёртвым,
И стоны с хрустом их костей
Смешались с видом ярко-пёстрым,
Растерзанных зверьём детей.
Сжигая в пламени останки,
Читал молитву богослов.
Мечтая о своей служанке,
Но вот устав увы суров.

"Нельзя без ведома всех членов,
И утверждения ролей.
Брать силой жён,детей,
И членов других живущих здесь семей.
Аукцион свободных кукол,
Начнётся только в поздний час.
Когда лучей коснётся купол,
И солнце скроется от глаз."

Глава третья Замок

На завтраке четыре куклы
Давали господам еду.
Жизель,Адель подали фрукты,
Арин с сестрой вино,икру.
Маркиз был зол плохой причёской,
Сорвал с одной из них наряд.
И стал играть в груди серёжкой,
Пока не стала та орать.

Так утро скучно пролетело,
Все ждали свежих в ум идей.
И гладили служанки тело,
Пытаясь вызвать шквал страстей.
Садовник убирал дорожки,
Браня хозяев и собак.
Затем ушёл к себе в сторожку,
И закурил свой злой табак.

Сам замок сложен из гранита,
В нём три двора,глубокий пруд.
Проход на кладбище закрытый,
Куда потом тела несут.
В подвалах вина и закуски,
На нишах мясо для собак.
Богатством тайники забиты,
Но жили здесь почти без благ.

Был тайный ход из верхней спальни,
Крутая лестница шла в низ,
С дальнейшим входом в зал читальный,
Там где обычно спал маркиз.
Особой гордостью хозяев
Являлся свой крысиный ряд.
Но он был самой страшной тайной,
Для тех кто играм был не рад.
 
Глава четвёртая Последний спектакль

Спектакль снова начался,
Рабов приволокли из зала.
В качелях смерти кровь из ран,
В бокал по желобу стекала.
Четыре связанных слуги,
Лизали ноги господину.
А в это время сапоги
Впивались шпорами им в спину.

Другая жертва на полу,
Вниз животом лежала ровно.
С Свинцом набитым полным ртом,
Ждала приказа встать покорно.
В экстазе был один маркиз,
Епископ ноги ей раздвинул.
И приказал смотреть лишь вниз,
Войдя в неё и на пол кинул.

Два остальных варили суп,
Из непокорной им рабыни.
Сдирая кожу с ног и рук,
Давая ей на миг остынуть.
Ночь вакханалии хмельной
Закончилась в предсмертных муках.
Но повезло тогда одной,
Ей отрубили только руки.

Уставшие легли все спать,
Под стон и плач сквозь крик проклятий.
Не зная что уже палач,
Готовит им свои объятия.
Известие об их делах,
Дошло до слуха кардинала.
И покаяние в грехах,
Всех их на пытках ожидало.



Глава пятая Возмездие

Епископа ждала тюрьма,
Пускали кровь ему до смерти.
В застенках где царила тьма,
На коже выжигали тексты.
Вердикт был краток и суров;
Крестом прилюдно рвать все вены.
Но не снимать с него оков,
Чтоб умер он в позоре скверном.

Маркизу сделали надрез
И рану плотно закрывали.
На площади из этих мест
Наевшись крысы вылезали.
Рубили тело на куски
Кидая своре на съедение.
Жену отдали в дом тоски,
Где та повесилась мгновенно.

Для герцога был сделан склеп,
Откуда видел он картину.
Как с дочери срывал корсет
Палач ломая её спину.
Он мог беспомощно кричать,
Но слышен был лишь гул ударов.
И оставалось молча ждать,
Концовки смерти карнавалов.

Вот так закончился спектакль,
Но роль они не выбирали.
Кому было их и жаль,
Хотя толпа и ликовала.
Король Людовик сел на трон,
Издав указ о высшей мере.
Но не было конца войне,
И силы были на пределе.