Тихон Чурилин - Русский футуризм

 
   ТИХОН ВАСИЛЬЕВИЧ ЧУРИЛИН

            
                (1885-1946)

     Родился 30 мая 1885 г. в Лебедяни Тамбовской губ. в семье купца. Настоящим отцом Чурилина был провизор Александр Тицнер. Когда Тихону было четыре года, мать научила его читать. В девять лет поступил в Лебедянскую мужскую прагимназию, но из-за болезни ее не закончил. В 1904 г., поссорившись с отчимом, уехал в Саратов. В 1905 г. перебрался в Москву. В 1907 г. поступил вольнослушателем на экономическое отделение Московского коммерческого института, но проучился лишь год.
      Еще в Саратове стал «анархистом-коммунистом». Чурилин впоследствии утверждал, что в Москве работал в подполье, из-за чего в 1908 г. был вынужден бежать за границу. Вернулся он в Россию в 1909 г., был допрошен охранкой и помещен в психиатрическую лечебницу с диагнозом «мания преследования». В лечебнице пробыл с 1910 по 1912 г., объявив голодовку. Затем был выписан из больницы и дело в его отношении было прекращено.
      Первая публикация стихов Чурилина состоялась в приложении к журналу «Нива» в 1908 г. После выхода из больницы в 1912-1913 сблизился с кругом М. Ларионова и Н. Гончаровой, В. Хлебниковым.
      В 1915 г. вышла книга стихов «Весна после смерти» (М., «Альциона»), оформленная Н. Гончаровой. В 1918 г. в издательстве «Лирень» вышли «Вторая книга стихов» и повесть «Конец Кикапу». Чурилин принимал также участие в различных футуристических альманахах и сборниках — «Московские мастера» (1916), «Весенний салон поэтов» (1918). Несмотря на то, что Чурилин называл своими учителями Хлебникова и Маяковского, сам он ни в какие футуристические объединения и группировки не входил.
      Осенью 1917 г. после окончания договора с Московским камерным театром, где поэт работал, Чурилин уехал в Крым. В марте 1918 г. он поехал на гастроли в Харьков. В Харькове Хлебников принял Чурилина в «Общество Председателей Земного Шара».
      Летом 1920 года Т.Чурилин, его жена Б. Корвин-Каменская и Л. Аренс организовали в Крыму содружество молодых будетлян «Молодые окраинные мозгопашцы». По собственному признанию Чурилина, с 1920 г. в течение 12 лет он не писал стихов.
      В 1922 г. он вернулся в Москву и активно включился в окололитературную жизнь. Но его борьба за «новое искусство» власть интересовала мало. Разочарования и нищета привели к тому, что в 1927 г. Чурилин вновь на четыре года попадает в психиатрическую больницу.
      Новый виток поэтического творчества Чурилина начинается после выписки из клиники. В 1932 г. был готов сборник стихов «Жар-Жизнь», но до печати он не дошел из-за запрета Главлита.
      В 1940 г. была напечатана последняя, далекая от футуризма, книга поэта — «Стихи Тихона Чурилина». Однако в продажу она не поступила и основной ее тираж был уничтожен. Творчество Тихона Чурилина окончательно заклеймили как «отравленное тлетворным дыханием декадентства».
      Последние годы жизни провёл в нужде. После смерти жены в октябре 1945 г. поэт долго не хотел верить в ее смерть и никого не подпускал к ее телу в течение 17 дней. Осознав реальность ее кончины, Чурилин перерезал себе вены и был вновь помещен в психиатрическую больницу им. Ганнушкина, где скончался от истощения 28 февраля 1946 г.


Цит. по 
http://www.silverage.ru/poets/churilin_bio.html


 ***               

     "Гениальным  поэтом"  назвала  Тихона  Васильевича Чурилина М. Цветаева {1}.
     Прямые  контакты  Чурилина с футуристическим движением очевидны: первую книгу  его  стихов  иллюстрировала  Н. Гончарова; вторая поэтическая книга и повесть  "Конец  Кикапу" (М, 1918) вышли в футуристическом издании "Лирень"; он  печатался  вместе  с  футуристами в альманахах "Московские мастера" (М., 1916)  и  "Весенний  салон  поэтов"  (М.,  1918);  в  конце концов, очевидны
футуристические   свойства  поэзии  Чурилина  (особенно  во  второй  книге), объясняющиеся,  помимо прочего, влиянием В. Хлебникова. Однако, в отличие от участников  определенных футуристических групп, Чурилин никак не склонен был "стоять на глыбе слова "мы"" {2}; его место в футуризме отдельное и особое.
     Чурилин  дебютировал в литературе в 1908 году, но первую книгу - "Весна после смерти" - смог выпустить лишь в 1915-ом, после двух лет, проведенных в психиатрической лечебнице. В предисловии к книге автор писал: "Храня целость своей  книги  -  не собрания стихов, а книги - я должен был снять посвящения живым:  -  моим  друзьям,  моим учителям в поэзии и знакомым моим. Да и кого может  иметь  из  таковых  очнувшийся  -  воскресший! - весной после смерти, возвратившийся  вновь  нежданно,  негаданно,  (нежеланно)?"  {3}  Книга была
замечена  критикой.  Н.  Гумилев  писал о Чурилине: "Литературно он связан с Андреем Белым и - отдаленнее с кубо-футуристами. Ему часто удается повернуть стихи  так,  что  обыкновенные,  даже  истертые  слова  приобретают характер какой-то  первоначальной дикости и новизны. Тема его - это человек, вплотную подошедший  к  сумасшествию,  иногда  даже  сумасшедший.  Но в то время, как
настоящие  сумасшедшие  бессвязно  описывают птичек и цветочки, в его стихах есть  строгая логика безумия и подлинно бредовые образы" {4}. Мнение другого критика:  "Кликушество,  затаенный и явный страх - от страха бьющиеся друг о друга  слова,  а  меж них, мертвый, пугающий, лик поэта. Т. Чурилин в "Весне после  смерти" заразил свои слова каким-то безумием, в котором он заставляет их биться, даже и в период расцветшей, и расцветающей "Весны"" {5}.
     "Вторая  книга стихов" (М., 1918) более экспериментальна и футуристична по техническим приемам и отношению к языку.
     Вышедшая  много  лет спустя третья книга - "Стихи Тихона Чурилина" (М., 1940) - далека от футуризма.

   

                486. ПЕСНЯ
                (Из повести: Последнее посещение)

                О нежном лице
                Ея,
                О камне в кольце
                Ея,
                О низком крыльце
                Ея,
                Песня моя.

                О пепле волос твоих,
                Об инее роз твоих,
                О капельках слез твоих
                Мой стих.

                Желто лицо
                Мое.
                Без камня кольцо
                Мое.
                Пустынно крыльцо
                Мое.
                Но вдвоем,
                Ты и я,
                Товий и Лейя.

                Наша песня печальна, как родина наша.
                Наша чаша полна и отравлена чаша.
                Прикоснемся устами,
                И сожжем в ней уста мы,
                Ты и я,
                Товий - Лейя.

                Но печальна не песня, а радость в глазах.
                Но светлеет не радость - то снег в волосах.
                Но пестреет не луг наш - могила в цветах
                Лицо ея.
                Кольцо ея.
                Крыльцо ея.

                Счастливя.

                1912


                487. НОЧЬ

                Нет масла в лампе - тушить огонь.

                Сейчас подхватит нас черный конь...

                Мрачнее пламя - и чадный дух...

                Дыханьем душным тушу я вдруг.

                Ах, конь нас черный куда-то мчит...

                Копытом в сердце стучит, стучит!

                1912


                488. ПОКОЙ

                Да и шум, да и пляски печальные там.
                Но покой по теням там, по хвои цветам,
                Какой!
                И на лицах и черных старух и девиц молодых,
                Седых,
                Тени, тени покоя,
                Положила зеленая хвоя.
                Смерть? Да, да, да - долго, в долг,
                Бог дает жизни муки.
                Только вдруг - и холодные руки,
                Только вдруг - и колеблются силы,
                И, милый,
                Покой, о какой!

                1913


                489. ПЬЯНОЕ УТРО

                Слабый свет - и колокола гул.
                Грустный звон - и вновь громадный гул.
                - Воскресенье.
                Неудавшееся бденье,
                Неудавшийся разгул, -
                Крови злой и шумный гул.
                Я - как страшный царь Саул,
                - Привиденье...
                Сухарева башня - как пряник...
                И я, как погибший Титаник,
                Иду на дно.
                Пора, давно...- и легко.
                Кикапу! Рококо...

                1913


                490. ОДИН

                В форточку, в форточку,
                Покажи свою мордочку.
                Нет - надень прежде кофточку...
                Или, нет, брось в форточку марочку...
                Нет, карточку -
                Где в кофточке, ты у форточки, как на жердочке.
                Карточку!
                Нету марочки?
                Сел на корточки.
                Нету мордочки. Пусто в форточке.
                Только попугайчик на жердочке
                Прыг, прыг. Сиг, сиг.

                Ах, эта рубашка тяжелее вериг
                Прежних моих!

                1913


                491. ПОЛНОЧЬ НА СВЯТКАХ

                Пламя лампы ласковой потухает: полночь.
                В каске, в маске, с плясками подступает полночь.
                Тихо-тихо-тихонько шла бы полночь, полночь.
                Прямо пряно-пьяною приступаешь, полночь.

                Вьюгой - ффьюю ты! - вьюгою попеваешь, полночь.
                Среброструнной домрою донимаешь, полночь.
                Балалайкой, лайкою, лаешь, лаешь полночь.
                - И ушла на кладбище - с пляской, в каске, полночь.

                Утро. Струны добрые домры - где ты полночь?
                Солнце светит, вечное, - где ты, где ты, полночь?
                Мёты взмёт, метельные, - засыпают полночь.
                О, могила милая, - где ты? где ты, полночь.

                1913


                492-493. В ФОТОЦИНКОГРАФИИ

                1
                СЪЕМКА С ПОРТРЕТА

                Светлый свет
                Ярко брызнул на бледный
                Мой портрет.
                Вот теперь я, поэт,
                - Победный!
                Краски гордо горят.
                Маски мертво парят
                Вокруг, в темном пар_у_.
                Я, как царь на пиру -
                Желтый, синий, красный - как солнце!
                Стук-стук в оконце:
                Пора - угорите в пар_у_.
                Хлоп - захлопнули ларь.
                - Потух царь.

                1913

                2

                ПРОЯВЛЕНИЕ

                Маленькая мёртвая каморка
                Темная, как ад.
                Смотрим оба зорко:
                В кюветке - яд, туда наш взгляд.
                Вот...
                На черном радостном фоне - белый урод.
                Это я...
                - Жалит змея меня.
                Это ты.
                - Кряхтят в норе кроты.
                Как странно... как странно ново.
                - Слово:
                Ну, всё, - готово.
                Ах - угорели? Во тьме - нездорово.

                <1915>


                494. ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ

                Мой дядя самых честных правил...
                Пушкин

                Степь, снег, свет
                Дневной.
                Весь в коре ледяной,
                Едет в кибитке поэт
                Больной,
                Путь последний свершает.
                Бледный, бледный,
                Безумец наследный.
                Кибитку качает...
                Свищет, ищет песню свою -
                Фффьюю...
                Степь, свет, снег белеет.
                В небе облак злой зреет
                - Буран.
                - Кучер пьян, Боже!
                Тоже свищет, свищет песню свою:
                Фффью, ффью.
                - Мой отец богатый выкрест.
                Страшный я сынок - антихрист!
                - Поэт поет - пьян?
                Веет, воет, бьет буран.
                На конях, в буран, безумец, едешь ты к отцу,
                К своему концу.

                1913
                Ефремов


                495. ВАЛЬС У КОСТРА

                Возле древней реки
                Догорает ночной костер.
                Вкруг поют, поют, поют мужики.
                И растет странный хор:
                - Подошел музыкант бродячий с мандолой.
                Подошел горький пьяница голый.
                Подошел мещанинишка кволый.
                Из кафе - vis-a-vis {*} - перешел стройный сноб с
                виолой.
                Запела виола. Затрещала сладко мандола.
                Хор разлился вослед грустным вальсом: хей - холла...
                Завертелись вокруг мещанинишка с пьяницей голым.
                - Темп помчался, помчался, помчался.
                Закачался
                Пьяный пламень во древней реке.
                Закачался
                Огонечек со спичкой в дрожащей руке.
                В вальсе, в вальсе огонь закачался.
                Во реке, при руке - здесь и там, в фонарях вдалеке,
                - Вдалеке.

                1913
                М<осква>

                {* Напротив (франц.). - Сост.}


                496. ВО МНЕНИЯ

                Урод, о урод!
                Сказал - прошептал, прокричал мне народ.
                Любила вчера.
                - Краснея призналась Ра.
                Ты нас убил!
                - Прорыдали - кого я любил.
                Идиот!
                Изрек диагноз готтентот.
                Ну так я -
                - Я!
                Я счастье народа.
                Я горе народа.
                Я - гений убитого рода,
                Убитый, убитый!
                Всмотрись ты -
                В лице Урода
                Мерцает, мерцает, Тот, вечный лик.
                Мой клик.
                - Кикапу!
                На свою, на свою я повел бы тропу.
                Не бойтесь, не бойтесь - любуйтесь мной
                - Моя смерть за спиной.

                1914


                497. КОНЕЦ КИКАПУ

                Побрили Кикапу - в последний раз.
                Помыли Кикапу - в последний раз.
                С кровавою водою таз
                И волосы, его.
                Куда-с?
                Ведь Вы сестра?
                Побудьте с ним хоть до утра.
                А где же Ра?
                Побудьте с ним хоть до утра
                Вы, обе,
                Пока он не в гробе.
                Но их уж нет и стерли след прохожие у двери.
                Да, да, да, да, - их нет, поэт, - Елены, Ра,
                и Мери.
                Скривился Кикапу: в последний раз
                Смеется Кикапу - в последний раз.
                Возьмите же кровавый таз
                - Ведь настежь обе двери.

                1914


                498-499. В БОЛЬНИЦЕ

                1
                СЛУЧАЙ

                В палатах, в халатах, больные безумные.
                Думают лбы -
                - Гробы.
                Душные души, бесструнные,
                Бурумные.
                Вот ночь.
                Вскачь, вскочь, пошли прочь
                К койкам-кроватям своим.
                Мир им,
                Братьям моим.
                Спят.
                Тихо струится яд,
                В жилах их - кровь течет вспять,
                От смерти, опять.
                Снятся им черти, ад.
                Ааааа!!..
                - Ды беги, кликни, что ежали...
                - Жарежали, жарежали, жарежали!!
                Игумнова!..
                Полоумнова!..
                Пошел, посмотрел, побледнел,
                Лоб ороснел:
                - Весь пол покраснел.

                2
                НА НОЧЬ ЗАЩИТА

                В подушку-теплушку кладу игрушку - из мыла
                грушку.
                Образ Нины святой...
                Мамы портрет, дорогой...
                Другой...
                Ой -
                Артюхин лежит - глаза все видят.
                Ночью меня обидят.
                Подойдет.
                Тихо.
                Ножик в живот воткнет.
                Спи, Тихон.
                Не хочу!
                Не хочу - кричу палачу
                - Искариот!
                Ах - мама другая, рыгая, ругая, в белом халате,
                несет подушку.
                Ногой мне в живот
                - Вот!

                1914


                500. В ПРОВИНЦИИ

                В чужом красном доме,
                В пустом,
                Лежу на кровати в поту и в истоме,
                Вдвоем.
                Привез извозчик девушку, легла со мной на одр.
                Бодрила и шутила ты, а я совсем не бодр.
                Пили вино
                - Портвейн.
                - Все холодн_о_.
                Катятся реки: Дон, Висла, Рейн.
                Портвейн разлился, тягучий и сладкий,
                Липкий.
                - Кошмар, кошмар гадкий.
                Съесть бы рыбки,
                Кваску...
                Пьяна ты, пьяна и своими словами нагнала
                тоску.
                Уснула - и платье свалилось со стула.
                О - смерть мне на ухо шепнула,
                Кивнула,
                И свечку задула.

                1914
                Из Вязьмы
                М<осква>


                501. СМЕРТЬ ЧАСОВОГО

                У гауптвахты,
                Гау, гау, гау - уввв... - ах ты... -
                Собака воет глухо, как из шахты.
                - Враг ты!
                Часовой молодой слушает вой.
                Молодой -
                Скоро ему домой.
                К жене.
                А по стене... а по стене... а по стене
                Ползет, ползет, как тень ползет во сне,
                - Враг.
                Б - бабах
                - Выстрел - веселый вылетел пламень.
                Бах -
                Ответ,
                Глухой.
                Ой -
                Светы...
                Гаснет, гаснет светлый мой пламень.
                Сердце твердо, как камень.
                Пламень мой... пламень...
                Потух, темно.
                Снег скрипит... коня провели - к мертвым
                Ноо! но...

                1914


                502. ВТОРАЯ ВЕСНА

                Прощай, Ра!
                - Солнцу.
                Прощай, Ра!
                - Рахили.
                Потемнело крошка-оконце
                - Щель в могиле.
                Стемнело..
                А солнце... о, солнце!.. а жизнь оживела
                - В весеннем пуху.
                Весна наверху.
                Весна...
                Я чую: немеет, немеет десная.
                Прощайте, Надежда -
                Надежде,
                (как прежде)
                Урод умирающий, нежный невежда,
                У которого сгнила вся одежда.

                1914


                503. ПЬЯНЫЙ

                Бывшим друзьям

                Средь ночи, во тьме, я плачу.
                Руки в крови...
                Волосы, платье - в ёлочных блёстках.
                Я болен, я болен - я плачу.
                Как много любви!
                Как жёстко, холодно, в ёлочных блестках
                Шее, телу...
                Окно побледнело.
                Свет, скажи им - ведь руки в крови -
                - Я убил от любви.
                Ах - гудок в мозг, в слух мне врезался.
                Я пошутил - я обрезался.

                <1915>


                504. ПЕРВЫЙ ГРЕХ

                Первый грех против марта - мертвею.
                О, маца мертвородная, страшно....
                Светлый свет позабывчиво вею
                Снова, снова, - на новые брашна.

                Миртом март, помертвев, покрываю.
                Милый мирт мой - ты лавр жестколистный.
                Знает сердце: (скрывает) - срываю
                Я последний аканф нелучистый.

                <1916>


                505. ПУСТЫНЯ

                Монах да мох да холм да хомут.
                Тому да в омут ут_о_мой,
                Утонуть, - а то ну ото смут -
                Уд _о_ морь!
                Тому тонуть в песке вблизке.
                И с кем говорить? с рыбой?
                Вино иное йнеить в виске -
                А гол с голубой глыбой ?
                Обол лобовой, Бог с тобой,
                - Волной вольну голубой!

                1918


                506. ВЫВОЗКА ВОЗА

                Золотое голодное волокло -
                Холодость, младость: благовест, воск.
                И вот, тово, - морок: волоком
                Около выполз воз.
                Заворачивай, старче черт!..
                Короче, короче, коростовой: гроба!!
                Черен
                Воз, как кости там черные города.

                А дор_о_ги, рад_о_гой родимец: гряяязны.
                Алюдищщи! рогаты, грооозны.
                А мы сами, кормилец, - тлим же за ны.

                И заныло, заскрипело, запело: хорохоррррыы
                И воз - и возец - и кости-город_а_: -
                до горы - да гори!!!

                Апрель 1918


                507. ОРГАН - ХОРУ

                Океан пьяный! трезвые вей сейчас.
                Перезвон на тризные скирды, на кики, кикиморы
                мора.
                _О_ра, народ, органный лад - гармоник гой исчах.
                Вой и вой и ваи конца - _о_ра, ора, ора!!!

                Сахар!! - хор.
                Хлеб!! - хор.
                Свет!! - вой, вой,

                И от дров гром гробный свой.

                Саваны шейте, шеи готовь,
                Топоты в тину вдавите.
                - Это новь
                Дети, вдовицы.

                А птичьи тики да токи часов,
                А сов по ночам лопот...
                Готовьте, готовьте святой засов
                Чтоб друга и другу не слопать.

                Апрель 1918

               
                СТАРИННАЯ МЕЛОДИЯ.

                В горнице столь милой печечкою белой,
                В сумерках чуть виден кто-то за клавиром.
                От углов, уж черных, и от печи белой
                Веет отошедшим, да, прошедшим миром.

                Старый мир струится тихо под перстами.
                Старый мир являет виове прелесть звука.
                Кто-то за клавиром оживил перстами
                Дорогие думы Кавалера Глука.

                1909. Крюково.


                ПОСЛУШНИЦА.

                Вся в черном - легкая на световом, на белом.
                Идет и черным не пугает белизны.
                Идет, послушная, за тихим малым делом.
                Идет, не смотрит: явно видит сны.

                И тишина с ней, тихой, неотлучно
                Идет и бережно отсчитывает миг.
                А, рядом, тянется и тянется, докучно,
                Железок звяк ключей или вериг.

                1908.


                РУИНА.

                Красный дом - красный дом - красный дом.
                Это флюгер скрипит ржаво-рыжий.
                И в ответ, да, в ответ - о, с трудом -
                Вторит арфа Эола на крыше:
                Красный дом... красный дом, красный дом.

                Ведь весна! Да, весна, здесь весна -
                Ручейки разлилися как речки,
                И трава разноцветно роена.
                Блеют - где? - по утрам две овечки:
                Да, весна... да, весна, да, весна...

                Красный дом. Красный дом. Красный дом.
                Это дятел долбит по деревьям.
                Флюгер с арфою вторят, с трудом.
                И несется к весенним кочевьям:
                Красный дом, красный дом, красный дом!

                1912.


                МОЙ ТРАУР.

                Иду - цветной веселый сквер
                Уж издали благоухает,
                И вот - гусарский офицер
                Седой, нарядный, - отдыхает.

                На лавочке сижу в тени
                У плещущего вниз фонтана,
                Шумит вода и чуть звенит...
                Да, песенки про Калибана.

                Вот возле звонко смех вскипел.
                Бурлит, бежит ко мне задорно.
                Веселье... Если б я умел,
                Я веселился б так же, вздорно.

                Но странный средь цветных фигур,
                В руках держу я точно гробик,
                Обернутый мной в креп Гонкур
                Изящный и печальный томик.

                1913.


                КОНЕЦ КЛЕРКА.

                Перо мое пиши, пиши.
                Скрипи, скрипи, в глухой тиши.
                Ты, ветер осени, суши
                Соль слез моих - дыши, дыши.

                Перо мое скрипи, скрипи.
                Ты, сердце, силы все скрепи.
                Скрепись, скрепись. Скрипи, скрипи,
                Перо мое - мне вещь купи.

                Веселый час и мой придет -
                Уйду на верх, кромешный крот,
                И золотой, о злой я мот,
                Отдам - и продавец возьмет.

                Возьму и я ту вещь, возьму,
                Прижму я к сердцу своему.
                Тихонько, тихо, спуск сожму,
                И обрету покой и тьму.

                1913.


                НОВЫЙ ГОД.

                Елочный огарок горит
                В моей комнате.
                Любезно лар говорит:
                Укромно те?
                Лар, лар - сиди, молчи.
                О чем говорить в ночи
                Даже с тобой?
                Да. Да. - Бой
                Часов пропел два
                Раза.
                Открылись оба глаза -
                И лар
                Вновь немой самовар,
                А от огарка в комнате - яркий пожар.


                В ДЕНЬ РАДОСТИ.

                Я смотрю в витрину антиквария
                - Там турецкий старый странный пистолет.
                Рядом шелк, дощечки для гербария,
                И чайничек, которому сто лет.

                Да - я думаю - в день радости Прекраснейшей,
                - Хорошо взять в руки этот старый пистолет.
                И во тьме, на дне, на дне ужаснейшем,
                Радостно смертельно побледнеть.

                Зазвонят звонками телефонными,
                Прибегут, поднимут прежде странный пистолет
                Запечатают печатями коронными.
                И останется один поэт.

                1914.


                МУЗЫКА НА ПАСХУ.

                Лад пева храмового,
                Лик великого леса-лепа,
                Хор громовой нехромого
                Хорового солепа.

                А пело беспрерывь рокотань-рокотунь,
                А тело белое беспрерывь гремело
                - О липе, о тополе, о туе
                - Гремль белый!

                Лилось, лилось, лилось
                Солепым солнцем целуясь днесь.
                И лев и лань и лось
                Веселясь, селились в целом бубне

                Будни
                - Буде.
                Праздник

                Возгрянул, грянь, грянь, красник!

                22 апреля 1918. Утро.


     Чурилин Тихон Васильевич. - 5.5.1885-1946.
     "Стихи Тихона Чурилина". М., 1940.

Источник: http://az.lib.ru/c/churilin_t_w/text_0020.shtml