Бред сивой кобылы

           "…все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь."
                МАЯКОВСКИЙ

Как бредит сивая кобыла
несвязно, сумрачно, тоскливо…
И глаз сиреневые сливы,
и грива, гибко-сизокрыла,
и масть подлунного отлива –
минуло. Кануло. Остыло.


Как сладко ретивое ныло
и дрожью кожу холодило,
и благовестом гулким било,
и торопило, торопило…
Эх, было…

Грезилось или летела?
…Как невесомо тело.
Как тяжелы копыта,
скованные магнитом.

Выжженные лазурью,
выстуженные в бурю –
будто горят зеницы…
Помнится или снится,

как прорастали былью
сизые мои крылья
крошечно и щекотно,
трепетно и вольготно…

Грезилось или летела…

"Эвона, захотела!"
"Ишь ты, скажи на милость!
Видишь ли, оперилась!"
"Слышь,
в небесах – намётом,
а по земле - помётом?"
"А по башке – навозом!
Мать твою так, стервоза."

Ржали и костерили.
Жалко,
не пристрелили.
Ноги мои вязали,
крылья мне подрезали –
мол, мотылю – мотылье,
ну а тебе – кобылье.

…Бабы ли,
детвора ли
пёрышки подбирали.

Слепни ли,
комары ли
застили и слепили
или кружили хлопья
долю мою холопью,
таяли,
истекали
слёзы мои,
вода ли…

(Во поле бы, в раздолье...
И  – не воды, не соли,
даже не надо хлеба  –
мне бы немного неба.)

Видно, мой век означен
жребием жеребячьим
вольно летать, как птице
притчею во языцех.

Видно, теперь вовеки
шоры прикрыли веки.
Что с меня взять, с калеки?
Эх, человеки…

* * * * * * * * * *
…Ветреными ночами
в отрочестве, в начале,
снятся мои печали
крыльями за плечами.