Чеслав Милош. Людские истории

Это людские истории, возвышенно-жалкие,
Которые  я рассказать не успею.  Вот и  думаю,
Что же меня  удержало. Может  быть понимание факта,
Что всем  людям  присуща  некая  ущербность
Или  тщательно скрываемый  астигматизм,
Что  обнажение этого  так же бестактно,
Как  в горбуна ткнуть пальцем.  Поскольку я называюсь
Шаманом,   мне следует исполнять  мои ритуалы
Чуть повыше человека, но  никак не ниже.
Будь я хором в античном театре,
Выступал  бы   в каменных тогах,
Причитая над ударами Судьбы!
Но в моих сюжетах нет и следа  монументальности:
Смятые простыни,  разбитые клятвы,
Пустячная  ложь,  слипшиеся  презервативы.
И слова между  нею и ним, но такие, от которых заноет нутро,
Чтобы  тот,  другой, ощутил  себя  хламом,  втоптанным  в грязь,
Поражённым  в самое чуткое место сути своей.
Низложение благородных поступков,
Осмеяние завышенной самооценки.
Их  жизнь, как волна, что вспухает и  опадает, крушась.
Господи в вышине!
Не  оставь  же их в бездне,  без Чистилища, Ада,
Брести  лабиринтом.
Вложи мне   в  уста  молитву
За нас,  за меня,  за  них.
Мой долг был замкнуть их в слове,
Но я его не исполнил.


                2003
 (перевод с польского Шамова В.А.)