Глава 2 Вторая жизнь

                Глава 2. Вторая жизнь.

                И снова я


Ввысь, без принципов и страха,
Лучше, больше, безграничней.
Миг прозрения и краха,
Выше, проще, безразличней.

В ночь, под тенью и туманом,
Чаще, дальше, интенсивней.
Шаг за лестью и обманом,
Резче, громче, агрессивней.

Вниз, к терзающим потокам,
Странно, глупо и наивно.
Бег, к связующим истокам,
Тихо, слабо и невинно.

В день, под белым снегопадом,
Вскользь, накатом, перебежкой.
И кому всё это надо –
В жизни быть разменной пешкой.

В рай, с обломанным крылом,
Взлёт, стремительно и слаще.
В ад, истерзанный потом,
Глухо, мрачно… Ангел падший.

Мрак… И смерть, тупая боль,
В грудь, без памяти и скорби…
Выбор… Шаг… Другая роль,
И забвение… И свет…

Крик, невинный, звонкий крик,
Мыслей нет, начала мудрость.
Жизнь, прозрение на миг,
Шанс… Я здесь… Я есть… я весь!

1.

      Как темно. Ко мне вернулось сознание? Что со мной? Где я? Нет ни света в конце туннеля, ни... ни страшных чудовищ, ни демонов, ни ангелов. Темно… Я умер или нет? Кромешная тьма – ни единого просвета. Если это моё наказание – значит я действительно чересчур грешил. По мне пусть лучше демоны и котлы чем разум в заточении у безмолвной, непроницаемой тьмы. Хотя… С другой стороны – полный покой и никаких тревог…
- Верните меня назад, вашу мать! – закричал я в пустоту, выбрасывая руку со всего маху, сжимая кулак.
      Как больно, чёрт. Что то твёрдое надо мной… Рука, должно быть, разбита в кровь… Рука… Хм… Рука! Я чувствую свои руки! И ноги тоже… Быть может, мне повезло, и я не умер?
      Я попытался дотянуться рукой до лица… Вот он! Нос… Губы… Глаза… Волосы… Всё, кажется, на месте. Так я умер или нет? Должно быть, всё – таки нет. Но если я живой, то где нахожусь…
      С минуту я лежал в темноте, не понимая что со мной, и пытаясь осознать суть своей обители. Лучше бы я не пытался…
      …Могила… - промелькнуло в голове - Гроб… Вот теперь действительно чересчур! Лучше в темноте, и разум в оковах, чем лежать в деревянном ящике, который является твоим последним пристанищем, и стенки которого будут последним, что ты ощутишь в этой жизни. Страшно…
      Я начал перебирать ногами и руками по сторонам, всё время натыкаясь на деревянную преграду. Невероятно… Прискорбно… Нечестно…
      Как же жутко мне было…  Я сдрейфил действительно в этот момент. А кто бы не испугался? Часто кому доводилось просыпаться в собственном гробу? Я просто не знал что делать…
      Надо как то выбираться отсюда, и чем скорее – тем лучше. Боже мой, что со мной сделали? За что?
      Я начал карябать ногтями дерево, но через пол минуты осознал, что занятие это бесполезное и мне никак не поможет – только обдеру все пальцы в кровь. Хотя какая разница, если я здесь сдохну один, и никто меня не услышит. Все мои последующие действия не поддавались никакой логике. Я бил стенки гроба кулаками, ладонями, ногами… даже головой пытался. С ума сходил быстро и неизбежно.
- Что со мной сделали… Всё бесполезно… - я перестал двигаться (хотя, в общем то, и негде было), отчаявшись; заплакал. Кто то, быть может, меня за это осудит. Осуждайте за эту слабость, сколько хотите, но не приведи господь вам оказаться в таком же положении, в коем я пребывал.
      Я приготовился умереть. Больше ничего не оставалось. Тот кислород, что по началу ещё присутствовал в гробу, закончился, и я начал задыхаться. Дал же Бог покаяние. На подобный Божий суд я не рассчитывал. В самом страшном сне, что, бывало, снились в детстве, я ощущал себя куда более комфортно, нежели теперь. Такая смерть – это не наказание; это пытки.
- Милость Богов!!! – заорал я так, что разбудил, должно быть, ещё пару тройку соседей.
      Когда я уже совсем было свыкся с мыслью о смерти, о том что паду жертвой неизвестных обстоятельств, скованный в своих возможностях толстыми сосновыми (а может дубовыми или ещё какими) стенами, в голову мою так неожиданно вкралась, или, сказать вернее, зажглась нежданная искра надежды. Я вспомнил наш лес. Увидел перед собой трехконечный знак защиты так чётко, будто находился сейчас именно посреди благоухающего всеми красками жизни, таинственного, полуночного леса. Я видел разбегающийся в разные стороны огонь так живо, будто сам был частью его. Я даже слился с ним на мгновение, почувствовал его, прочитал о чём он мыслит. Это было невероятно. Я и по сей день думаю, что мне кто то тогда помог. Я до сих пор ощущаю в себе дыхание пламени, что проникло в меня, и навсегда укрылось где то в потаённых уголках моей души. По сей день я живу как бы с двойным сознанием – часть его принадлежит мне, а часть – тому спасительному пламени, что охватило яркой вспышкой крышку гроба. И я бы не сказал, что подарив часть своего сознания этому пламени, мне стало не по себе. Наоборот, мы с ним отныне едины и неразлучны. Где б я не был – оно следует за мной, что бы я не предпринимал – оно вторгается в моё сознание и действует относительно моих чувств. И я не боюсь, что оно в один прекрасный день вторгнется в моё естество и поглотит сознание, подчинит своей воле. Если бы кто то мог прочесть, мог понять и увидеть естество этого пламени – тотчас бы  понял, что мы неразлучны и едины, что душа огня – это я, а моя душа – огонь.
      Да, всё это так. И ощущая жар пламени, что охватило дерево, я навсегда слился с этим пламенем. Вторая вспышка огня, точнее его сгусток, вылетая из моей руки ярким светом, с большим шумом и треском ломающегося и горящего дерева, проломил крышку гроба, пронзил землю, что отделяла меня от поверхности, и вырвался наружу. В образовавшееся отверстие (примерно с кулак толщиной) ворвался свежий, чуть тёплый от пламени воздух. Я глотнул полной грудью спасительное дыхание природы. В лёгкие ворвался оживляющий кислород, смешанный с запахом горящего дерева и вкусом могильной земли.
      Но тут возникла новая, совсем нежданная напасть. Под воздействием нахлынувшего кислорода дерево стремительно разгоралось, и огонь, пытаясь выбраться наружу, охватил уже всю крышку гроба, и жар этого пламени уже нельзя было стерпеть. Выражаясь более просто и коротко, я с минуты на минуту должен был сгореть или задохнуться от собственного огня. Ирония – мои способности спасли меня, они же губят. Я не знал что делать.
- Я же здесь сгорю заживо… - крикнул я в отчаянии, наполненном чувством страха.
      Что произошло дальше – вещь очень интересная с моей точки зрения. Когда я прикрыл голову руками, защищаясь от огня, меня, откуда-то сверху обдало огромным количеством ледяной воды. Я с неожиданности чуть не захлебнулся. Я был весь мокрый насквозь, и продрог до костей, потому как вода была действительно очень холодная. Она стекала по моему лицу, рукам, одежде; от крышки гроба, там, где ещё мгновение назад полыхал огонь клубился густой пар, огонь был погашен, но зато воды в гробу было очень много – она доходила мне до ушей. Если бы я мог в этот момент расслабиться, то вода подхватила бы меня и я поплыл на спине. Правда, это действие не долго бы продолжалось, поскольку сквозь щели в полу моего деревянного гроба вода медленно, но неумолимо вытекала.
      Я пытался понять смысл произошедших событий, погружённый наполовину в воду, заодно пытаясь немного отдышаться и отойти от шока. Несколько минут я настойчиво думал, и пришёл к единственно приемлемому выводу: в моей душе всю жизнь шла некая борьба межу тем, что хорошо, и тем, что плохо. То есть добро и ,зло постоянно боролись между собой. Поэтому, если у меня появился огонь, то должно было появиться что то, что являлось противодействием этой стихии. А лучше чем вода ничего  под эту роль не подходило.
      Отдышавшись, я начал рыть землю, собрав все свои силы. Не помню сколько я корябал, копал, рвал её, но через некоторое время я выбрался наружу, и сел на землю рядом с собственным надгробьем, где красовалась неплохая фотография, на которой я очень даже неплохо выглядел.
      - Замечательная могилка… Уютная… - я не понимал как в подобном состоянии мог ещё мыслить и острить. Потом встал и от нахлынувшего чувства возвращения с того света, заорал на весь лес, посреди которого находился:
      - Твою мать! Я вернулся! Держитесь!...
      Эхо ещё долго отражалось от дерева к дереву и исчезло в забытой всеми темноте. Усталость и слабость охватила и моё тело, и душу, и разум. Но надо было поскорее выбираться отсюда. Но в какую сторону идти? Где цивилизация?
      Я выбрал одно из направлений совершенно наугад, встал и побрёл мимо многочисленных серых и забытых могил. На ночном небе сияли луна и звёзды, своим голубым светом не давая мне сбиться с намеченного пути. Проходя мимо разноплановых надгробий, я задумался:
      «Сколько замечательных и запутавшихся людей лежат в земле этого кладбища… Какое количество мыслей не успело родиться, навсегда скрывшись в темных закоулках могильных плит… Сколько несбывшихся идей, любви и воспоминаний, сколько мыслей и чувств застыло в этих сердцах, укрытых безмолвием смерти… Я выбрался… А они нет, они остались, уходя каждый по собственному пути. Я не боялся смерти, но и не торопил её. Всё, что происходит в этой жизни задумано не нами, а кем – то… И если тебе суждено умереть – так тому и быть. Смерти не стоит бояться. Она лишь скорый поезд, который доставляет тебя на иную, ещё неизвестную тебе станцию.
      Бояться надо того, какое название у этой станции. Но куда доставит тебя скорый поезд зависит только от тебя и от твоих дел на поле битвы – Земле».
      Пока я размышлял, деревья начали редеть, и недалеко от меня показалась узкая тропинка, на которую я, собственно, и ступил. И вдруг я понял, что я всё это время шёл не по мягкой почве, а рыхлому снегу. Я не понимал как мог не заметить этого сразу. Должно быть только начал отходить от шока.
      Так сколько же я пробыл здесь, в этом плену у мёртвой тишины? Года? Месяцы? Десятилетия? Не могу знать… Но очевидно что не менее двух месяцев – когда я упал на пол в школе был ноябрь месяц, поэтому вполне возможно что пролежал я в матушке – сырой земле что то около восьми недель. Но что со мной случилось? Жуть какая то… Упал в школе на пол – вот последнее что я помню. И ничего не болело ничего не чувствовал, просто начал потухать как свечка и всё… Сознание померкло и я исчез… И что за слова Макса: «Чёрт, опоздал…»? Он явно спешил ко мне, явно что то знал и хотел предотвратить мою «смерть». И ввиду этих событий ну никак не укладывается версия о летаргическом сне.  Кто то или что то спасло меня от смерти. Что? Возможно то нечто, что трижды вторгалось в моё сознание? Меня видно хранит невидимая сила, оберегает и спасает. Но с какой такой непостижимой целью? Вот этого я знать пока не мог. Пока…
      Сколько я так шёл через лес, размышляя, не помню, но очнулся от слабого света, мигнувшего вдалеке. Это были фары случайного автомобиля. Только тут я понял, что стою на асфальтированной дороге.
      Свет медленно, но неуклонно приближался ко мне. Я встал посередине дороги и начал размахивать руками, чтобы водитель не проехал мимо, испугавшись разбойного нападения.
      Упавший на меня свет фар озарил мою одежду. На мне оказывается были белые пиджак, брюки и рубашка. На ногах – чёрные ботинки. Костюм был в могильной грязи, но как оказалось кожаный, поэтому более менее прилично, я смог его отряхнуть с помощью снега. Всегда хотел купить белый кожаный пиджак, да как то забывал об этом… Как помер, так сбылась мечта идиота… Я улыбнулся.
      Автомобиль остановился в двух метрах от меня. Слава Тебе, Господи… Дверь с пассажирской стороны открылась и кто то бросил из салона чуть прокуренным голосом:
- Садись.
      Я не могу передать ту радость и счастье, что охватили меня. Это был первый голос, который я услышал за всё это время… Человеческий голос! Человеческая речь!
- Садись, садись, садись… - безумно повторял я, подбегая к двери машины.