Я девкам пел о лоцманской проводке

Я девкам пел о лоцманской проводке,
Про снег в глаза и пыльный ветр с крыш.
Мы в рейсе дальнем думали о водке,
Теперь гудим на квартале «Париж».

Район хорош - бичи и наркоманы,
Кругом одни трущобы, нищета…
Здесь на собак поставлены капканы,
И тёплые все заняты места.

Сидим да пьём, собралось нас немало,
И побоку проклятая нужда.
Тут тип вошёл и вопросил устало:
«Вам мебель, почти новая, нужна?»

Мы все на выход, прихватив полбанки -
Чтоб согреваться, на дворе метёт.
«К кому идём?» «К какой-то наркоманке,
Что мебель за бесценок продаёт».

Она была молоденькая очень,
Казалось, обмануть её нельзя.
А этот парень торговаться хочет,
Почти бесплатно чтобы мебель взять.

Был лик её, мне показалось, светел,
Взгляд, как ни странно, был кристально чист.
А этот тип безвыходность отметил,
В торговле, гад, и боек, и речист.

Переживала, редко говорила,
Уверен голос, мягок и красив.
Чего жалеть, ведь всех нас ждёт могила,
Успел бы лучше сам себя спаси!

Не подошёл я к ней, руки не подал,
Казалось, мне, что ни к чему слова…
Вот кресел нет, кровати и комода,
В дверном проёме исчезал диван.

Мы вышли вон, мечтая не о славе,
И не глядел я больше на ребят,
В том доме будто часть души оставил,
Как будто бы, забыл там сам себя.

Потом в загул шли, как на партзаданье,
И оседлали пьянку, как коня!
Я молод был, и это оправданье
Единственное, может, для меня.