В подворотне бродит юность, постарев на шестьдесят

Все проходит так, как надо,
жизнь прекрасна и хмельна,
только гроздья винограда
не дозрели до вина.
Так, печалясь, год за годом
я в окно судьбы глядел,
Боже правый,  мимоходом –
песню главную не спел!

И кусаю я подушку,
и опять чего-то жду,
изловить бы ту кукушку,
что пророчила беду,
воспарить над облаками
в профиль лунного лица,
и дрожащими руками
выжать сердце до конца.

Утешать, корить? Ай, бросьте,
где-то точатся ножи -
все мы в этой жизни гости,
Богом клятые бомжи.
Хмарь рассветная тревожит –
не могу я пить вино,
и тоска под душу гложет,
да и крыльев не дано,

Вот чайханщик волоокий,
в пиалу плеснув вина,
буркнул: «Выпей, одинокий,
раз оборвана струна!»
Жаль, что с песней повенчали
на исходе бытия -
утоли мои печали,
пятиструнная моя!

Что устало, что свихнулось,
что-то кануло в закат,
в подворотне бродит юность,
постарев на шестьдесят.
Чертов день - еще не прожит,
долго тянется закат,
между правдою и ложью –
я пред Богом виноват.