И пеной станут слезы твои

Рассвет и закат, день и ночь – все смешалось серой массой прелой прошлогодней листвы на земле и рассыпалось прахом под ногами. Старый парк: чудные закоулки кипарисовой аллеи, туи правильными рядами вдоль узких, полуразрушенных дорожек, мощеных парковой плиткой, огромный фонтан, покрытый старой, еще Советских времен мозаикой – местами уже выщербленной временем, остатки цветного стекла на самой вершине центральной резной фигуры ловят остатки закатного солнца из предштормового неба. Повсюду пустые бутылки, окурки – мусор, который может по себе оставить только человеческое существо. Плоды капитализации. Противно.
А когда-то давно в бассейне плескалась живительная влага..
От чего так одиноко?
Курортный город – иллюзия идиллии и отрыва от ежедневной реальности вчерашнего дня, казалось, должен приносить покой – а приносит только печаль и усталость.
Даже в разношерстной толпе людей из разных уголков нашей огромной страны ощущается отчужденность и потерянность – и еще большее одиночество, чем среди рутинных дел.
Кажется – вот оно, лето. Море, беспечно облизывающее берег, синее, как небесный свод, бескрайнее, как вечность. Но. Глухо все в душе – не трогает за сердце и не шевелит внутри это безбрежное пространство.
Не чувствуется жизнь – будто мертва, а тело бродит еще в этом мире, как фантом – пугая отпечатком иного мира все еще живые души.
И опять претворяюсь, что все хорошо – а ради кого? Ради чего эта ложь?
Открыть окно – как распахнуть двери во внутрь души… а что если…ты откроешь окно – а там ничего нет? Только голые стены пустой комнаты, пыль, паутина и прошлогодняя листва.

                «И пеной станут слезы твои….»
                «Если хочешь Быть – не лги себе»
С утра распланированный  день пошел «коту под хвост». Напрочь выбитая из колеи Катерина стояла на пирсе, уже не чувствуя, как волны накатывают на него и лижут иногда ноги.
Тело нещадно болело, суставы ломило и приступами подкатывала морская болезнь от долгого глядения на морскую гладь.
Раздражение. Вот то, чем можно было бы описать ее состояние.
Белое платье еще раз окатило каскадом брызг по подолу – волна была большой, и девушка просто плюхнулась на мокрый, заросший водорослями камень пирса.
Соленые слезы смешались с морской водой, обильно заливая бледное лицо новыми порциями соли.
 - Чтоб тебе провалиться, Синяя Птица. – зло пробормотала, растирая косметику по щекам и лицу. – и зачем я только сюда приехала?
Море молчало, продолжая попытки смыть хрупкое тело в воду. Полдень уже был в самом разгаре – пляж ощетинился брошенными зонтиками, редкими телами отдыхающих туристов экстремалов, да горсткой спасателей, спрятавшихся от зноя в тень.
Чайки, и те попрятались по берегу под сень прибрежных строений, лишь иногда вяло покрикивая.

«Не приедет…» - Катя с тоской посмотрела в лазурную даль, маячившую редкими парусами да парой-тройкой лодок. – «Обманул.»

Сердце глухо ударилось в груди, потом еще раз и еще. И хоть плач, хоть не плач – вода в море солонее не станет.
А потом просто поднялась с камня и шагнула в море.
Никто не заметил, куда пропала девушка в белом платье.
Знойное марево продолжало бушевать вокруг, где-то недалеко от мола по водной глади ударил тугой, мощный хвост морского животного - "Смотри-ка как близко дельфины подплывают." - подумалось одному из парней, сидевших под навесом.
К вечеру на берег выплыли обрывки белой ткани и соломенная шляпка.
Катю искали несколько дней по всему побережью. И ничего не найдя, решили, что тело утянуло в открытое море. Никому и в голову не пришло, что она может быть все еще жива – родственников у девушки не было, а с места работы запрос вернули.
****
Каждый год в самый знойный полдень июля на пирсе одного из пляжей курортного городка появляется девушка. Она долго сидит на самом краю на мокрых камнях, смотря в открытое море, а иногда можно даже различить сквозь крик чаек и шум прибоя тихий женский голос, напевающий старую, нескладную песенку про Синюю Птицу.