оторопь

После прочтения таких текстов меня долго не оставляет чувство, которому не могу найти название: недоумение?, оторопь?

Да, оторопь – хорошее приближение.

Какую же цену платит автор за подобное!

Какого отрыва от быта, работы, какая бы она ни была, семьи требует подобный взлёт и подобное погружение.

Мои дневниковые записи читает от силы десяток людей, среди которых пятеро никогда не повторяются.

Зато публикации – примерно два десятка, из которых половина тоже случайные читатели.

Пусть так, но ради оставшихся пяти постоянных читателей и десяти случайных, стоит, пожалуй, перенести на страницу этот текст.

Он поразителен.

Сколько ни говори о мастерстве и навыке стихосложения, о сюжетном даровании – всё так и не так.

Бывают озарения.

Как он поймал эту Жар Птицу!?

Как уловил в атмосфере культурного пространства этот ветерок!?

Здесь аллюзии на аллюзиях, отсылки, неявные тропы…

Здесь нечто из ряда вон выходящее за пределы любого известного мне ощущения времени: своего и чужого, и вечного времени, где только музыка общая может быть и ни единого слова.

И никакой прозой и комментариями этого не передать – только самим стихотворением.

Надо вчитаться. Оно того стоит.

Вадим Жук

* * *

Господи, как всё вокруг неторжественно,
этот рабочий старик иудей.
Эта недавно родившая женщина,
этот клюющий овёс воробей.
— Что ж ты у нищих воруешь последнее?
Ты, бедолага, послушай меня —
к Ироду, к городу лучше последуй,
там на конюшнях полно ячменя.
Здесь даже малая крошечка ценится,
лишнего здесь и ненужного нет.
— Зёрнышко съел, разве что-то изменится? —
Весело он прочирикал в ответ.
Тут и Мария взмахнула ресницами:
— Тоже мне место для спора нашли.
Что вы пристали к нам с этою птицею,
а вы бы, Иосиф, воды принесли. —
Худо. Тревожно. Промозгло и ветрено.
Пахнет навозом, ребёнок кричит.
Разве что звёздно. Да проку-то с этого?
— Дай ему титьку, — Иосиф ворчит.