Пчелы... Цикл Рассказы юриста

Губернатор края Назаров был в хорошем расположении духа. Еще с вечера. С того момента, когда позвонили из Москвы и предупредили, что через неделю ему надо быть в Кремле на вручении ордена.

О представлении к награде он знал. Но такое же представление было и два года назад, однако, Златоглавая заменила орден на медаль. Что могла сделать и сейчас, но не сделала.

Приятно, чего уж там. Истекал его, губернатора, срок, и награда «до»  истечения срока говорила, что, скорей всего, ему и дальше везти на себе край. Если б не ему, то наградили бы уже «после».

Новость взбодрила. Он всю ночь пил на балконе, и это его празднество – самого с собой – стало лучшим банкетом последних лет. Ведь только он и мог сам по-настоящему оценить то, чего добился за свой срок правления.



Он вышел из кабинета и направился к «приемной по жалобам». Сегодня был его день. Обычно жалобщиков принимали его заместители, глава его администрации и начальники  краевых управлений. Но когда-то наступала и его очередь – приходилось принимать «ходоков» самому.

Он не любил такие дни. Из-за безысходности, ощущение которой раз за разом наступало в эти дни после третьего-четвертого посетителя.

Это только звучит – страна, мощь, богатства. А на деле разделить на всех особо-то и нечего. Последний паводок повредил в крае дюжину мостов, размыл десятки километров автодорог, затопил столько сельхозугодий, а Москва – в ответ на их просьбу о помощи -  дала десять миллионов, два КАМАЗа, бульдозер, экскаватор и несколько вагонов цемента. Смех! Зачем бульдозер! Свои в крае простаивают. Лишь сделали вид, что помогли. Потому что всего на всех нет в стране…

Звучит, конечно, «космос», «нанотехнологии», «компьютеризация», «интернет во все школы».

А людям нужно простое. Что б было где жить. Что б были еда и питье. И что б было элементарное – доступная медицина, образование детям, защита от коррупции, бандитов и иного произвола. Однако, новое время усложнило все донельзя. Хоть Папой Римским будь, а не сможешь ничего сделать, не имея сил...

Так что принимать в новых условиях людей было не просто. Не просто смотреть им в глаза, зная о безысходности во многом...

Впрочем, сегодня он был в духе и готов был на добрые дела.



В фойе - перед приемной по жалобам - сидело человек десять. Он поздоровался кивком с ними и прошел внутрь. 

Заведующая приемной Анна Яковлевна Малая уже ждала его.

Назаров сел за стол приема посетителей и потер руки, как протирают их сорвавшие в казино куш игроки.   

- Чем порадуете, Анна Яковлевна? Кого собрали? - он взял из ее рук список жалобщиков и водрузил на нос очки. – С кого начинем?

- С Пирогова… - ответила Малая. – Герой войны. Да и возраст. С него надо.

- А что у него?

- Пустяковое дело, - махнула рукой дама.

Назаров засмеялся.

- С пустяками - ко мне?!

В другой раз он устроил бы ей разнос за такое - не царское дело в пыли копаться, Но хорошее с вечера настроение оставалось…

Малая укоризненно посмотрела на него поверх очков.

- Николай Иванович... – она, тертая многолетней работой с жалобщиками, выждала паузу. - Он уже достал все инстанции! Герой! Закусил удила! Грозится поднять всех в Москве! Правительство… Президента… Оно нам надо?! Особенно сейчас... – это прозвучало так, словно и она уже знала о предстоявшем его награждении.

Малая взяла из стопки папок на столе ту, что лежала сверху и положила ее перед ним.

- Пчелы у него…

- Пчелы? – вскинул Назаров брови. – Какие пчелы? - он попытался пробежать глазами жалобу, чтобы понять суть жалобы, но после ночной пьянки голова работала плохо. – Не понял… 

Малая встала с места, обошла вокруг стола и, склонившись над ним «немалым» своим телом, принялась листать материалы жалобы, поясняя обстоятельства, которые привели к ним Героя. 

Назаров выслушал ее и, наконец, поняв суть жалобы, закрыл папку.

- Ерунда. Ладно, зовите его. И юриста заодно...

Малая вышла из кабинета и тут же вернулась с маленьким старичком, на пиджаке которого красовалась звезда Героя Советского Союза, ордена и медали.

Старик поздоровался и сел, примостившись на краешке стула для посетителей.   

Назаров отдал должное наградам.

- Мое почтение! Сколько наград! Где воевали?

Старик, польщенный вниманием, начал перечислять фронты, на которых побывал, и армии, в которых служил.   .

- Ясно... – ответил Назаров. – Сейчас время новое. Забывают молодые о таких как Вы. А я, признаюсь, еще с тех времен, советских, преклоняюсь перед фронтовиками. Какие б вы все ни были. Герои - не герои... Сколько пережили! Сколько вынесли! Жуть…

Он открыл папку с жалобой. 

- Александр Порфирьевич? 

- Да, - подтвердил старик, поняв, что губернатор переходит к его делу.

- Что у Вас?

Он уже знал все, но прием жалобщиков имел свой ритуал. Нужно было дать пришедшему выговориться. И нужно было показать ему серьезность отношения к его жалобе. Потом отдать жалобу – на его глазах – в работу, установить срок ее рассмотрения и - опять же на его глазах – установить контроль за этим. Какой бы пустячной жалоба ни была и каким бы быстрым ни виделось ее решение! Это успокаивало пришедших. Так что жалобы были - целым делом…

Назаров вспомнил об ордене и улыбнулся.

- Чем могу помочь Вам?

Старик распрямился .

- А прошу прекратить разбой, который учиняет сосед мой Иванов…   

Назаров кивнул. Не потому, что знал Иванова и то, что тот разбойник, а потому что кивки тоже входили в ритуал. Показать, что он согласен с сидевшим перед ним. Ничего плохого и в этом не было. Как губернатор он должен был не только руководить краем, а и обязан был объединять людей, показывать им, что он их единомышленник, наконец, что он - власть их в крае. И показывать это надо было при каждом случае.

- Дом у меня в Митяевке, - начал старик. – Сад, огород... А Иванов, сосед, пчел завел. Десять ульев. И ладно б путем поставил улики! А то что удумал! Выставил их у ограды! Летками в мою сторону! И они, пчелы, летают, значится, не над его участком-то, а над моим! Представляете?!

Захаров кивнул.

- Так чем помочь Вам в этом? Советуюсь с Вами.

Старик удивился. 

- А тем! Вот мой участок, – он начал изображать руками в воздухе участки. – А это – его участок. Тут – забор... Не забор даже, а межа между нами... Кусты всякие. Смородина. Малина. Зачем забор ставить? То есть это как бы забор…

Назаров согласно кивнул опять.

Старик перевел дух, удовлетворенный тем, что объяснил, наконец, губернатору, что забор - и не забор, и забор одновременно. 

– Вот он ульи-то и поставил тут... – дед показал в воздухе место, где поставлены были  ульи, потом проследил за Назаровым, понимает ли тот, где ульи. – А летками - сюда вот, ко мне, в сторону моего участка выставил… – он ткнул пальцем в сторону левой руки, изображавшей кусты смородины и малины между участками…

- Тут - его участок! А тут – мой! И он летками всеми в мою сторону ульи поставил. Вот сюда. У забора прямо. Ну то есть у не забора...

Назаров вновь кивнул, давая старику выговориться. 

- А пчелы что делают, заразы? Как взлетают?! Здесь, значится, стартуют, - палец старика показал на вытянутую левую руку, - а взлетают над моим участком уже. Да низко так! И высоту набирают помалу! Как самолеты с аэродрома, вроде... И мы все под них по-па-да-ем! Не под самолеты... А под пчелы...

Он остановился, выдержав паузу, серьезнейшим видом глядя в глаза Назарову. 

- Представляешь? – он почему-то перешел он «ты», - Целый день во дворе пчелы! – и  развел руками. – А пчела знаете што? – он возвратился в разговоре к «вы» - Тварь тварью! Мессершмитка! Гудит повсюду! Никуда не денешься от нее! - на его скулах вспухли желваки. – Сотни пчел во дворе! Тварей этих! И что ни делай, бьются и бьются о тебя! С разлету! Как да-аст... и тудык тебя... И кусает при ударе…

Дед посидел.

- Жена искусана вся. Отек был. Справка есть, – он выложил на стол документ. -  Внучка меньше - она ростом меньше, и пчелы о нее меньше бьются... А меня, это, они кусали. Но жену больше...

Назаров улыбнулся.

- Потому больше кусали, что женщина. Женщины вредные, а пчелы – чувствуют это... Ха-ха-ха... 

Старик шутку не оценил.

- Вредная – не вредная, а больно, знаешь ли... Неоднократно, причем, кусают.... Не на шутку... – он повел головой, словно именно в этот момент его хватанула пчела. – Какие-то азиатские у него! Выписал откуда-то, пчел этих! Агрес-сив-ных таких, - он с трудом выговорил длинное слово. -  Что б это, значится, больней было! – и грозно посмотрел на Назарова. – Писал всюду! Без пользы... Потому, это, и к Вам…

Назаров еще раз раскрыл папку с жалобой, полистал, чтобы увидеть, у кого побывал посетитель и кому жаловался. Ситуация была и комичной, и трагичной. Помочь деду в беде мог лишь суд, куда он и должен был обратиться. Но сказать Герою сейчас об этом – навлечь недовольство. Из-за ерунды...

Дед прервал молчание.

- Они, товарищ губернатор, не только взлетают над нашим участком! Они и садятся над ним! Когда с полетов возвращаются! То есть двойная опасность попасть под каждую...

Назаров улыбнулся.

- Обнаглели!

- Да! И Иванов с женой! И пчелы! - согласился не почувствовавший иронии дед. 

Назаров пролистал папку до конца.   

- Понятно. А что делать-то будем? Спрашиваю Вас. Как у народа. Вы же - народ. А я власть. Народная. Что народ предлагает? – улыбнулся он. – «Прекратить разбой» - не понятная фраза. Что предлагаете?

Старик опешил.

- Как что? Чтоб убрал пчел! 

Назаров пожал плечами.

- Как?

- Што имеете в виду? – не понял его вновь старик.

- Как представляете это? Кто и что должен сделать, чтобы убрать их? Ульи?

Дед поправил лацкан пиджака со Звездой Героя.

- Ну, знаете! Что ж он, так и будет над нами измываться?! Хочет – туда летками! Хочет – сюда летками! Есть закон? Или нет? – Его голос задрожал от возмущения. - Мы Германию победили. А вы этого куркуля не можете победить! Вы ж понимаете, я прав, а он – нет! Но не хотите трогать его! И что теперь?! Облить бензином ульи, прикажете, и спалить?! А потом – он мне хату обольет бензином и спалит?! А потом – я его хату?! Так?!      

Назаров выслушал тираду старика.

- Зачем палить? Можно просто поговорить, объяснить все. Иванову…

- А Вы знаете его? – возмутился предложению дед.

Сидевшая и молчавшая до этого Малая подняла руку, чтобы вмешаться в разговор.

- Погодите! – повернулась она к губернатору. - Тут соседский конфликт, Николай Иванович. Дружили, потом рассорились. Сначала жены. Потом - они. Мужья. Начали ревизию всех отношений своих. Всплыла изгородь эта. Которая, по мнению Александра Порфирьевича, возведена была соседом не на своем месте. Она отрезала у Александра Порфирьевича по всей границе с Ивановым полоску земли в двадцать сантиметров шириной. Ссора. В нее добавили и этого огня. Пчел. Начали разбираться, мерить. Была комиссия, которая подтвердила, что изгородь оказалась не между участками, а на участке господина Пирогова...

Старик грозно остановил ее.

- Товарищ, а не господин я!

Малая поправилась

- Да, товарища Пирогова... – ей, давно потерявшей жалось к жалобщикам, было все равно как называть кого – господином, товарищем… - Комиссии постановила изгородь перенести. Иванов не перенес. Село ведь! Кто там будет переносить! Десять семей осталось. Одни старики... Вот Александр Порфирьевич и снес изгородь сам. Вызвал сына из города, выдернули штакетник и сложили его на земле соседа. А эти сантиметры вскопал и насадил на меже кусты. – Она поднял палец, привлекая внимание Назарова и Пирогова. – Вот тогда, в отместку, Иванов и установил на своем участке ульи эти… 

Назаров посмотрел на старика, потом на Малую.

- Так ульи на чьем участке? На Иванова? Или на Вашем?

- На его… - подтвердил старец.

- И он вправе ставить их там. Так?

- Вправе... – ответил старик, но тут же спохватился. – Но не вправе. То есть не совсем в праве! Его право – ставить ульи свои там, где хочет! А мое право – ходить не покусанным! Или нет у меня такого права?   

Назаров посмотрел на Малую. Хотела она или нет, а в очередной раз подсунула ему  дурацкую жалобу какую-то. То, что дед возмущался по делу, понятно. А вот что делать с ним – не понятно. Былая уверенность в том, что старика надо отправить в суд, поубавилась.
 
- А Вы, Анна Яковлевна, что думаете на все это?! – он сурово сдвинул брови, показывая возмущение случившемся. – Заслуженный человек! Герой! У него действительно есть право быть не покусанным! Не для этого он немцев побеждал!

Малая посмотрела на него. За полтора десятка лет заведования приемной по жалобам ей приходилось видеть и слышать всякое. И быть громотводом, принимая на себя вину за все людские обиды.
 
- Я предлагаю, Николай Иванович, пригласить главного юрисконсульта нашего и поручить ему во всем разобраться.

Старик, обрадованный услышанным, принялся кивать. Появилась надежда на успех.

- Зовите, - согласился Назаров, зная, что юрисконсульт ждет уже за дверями. – И наберите заведующего областной санитарной эпидемиологической службой. 

Малая набрала номер, подождала, затем, сообщив появившемуся на другом конце провода заведующему краевой СЭС, что с ним будет говорить губернатор. В дни губернаторского приема жалобщиков все областные руководители обязаны были быть на своих местах.
 
Назаров откинулся в кресле и приставил трубку к уху.

- Сергей Борисович! Тут дело... Скажи, как главный санврач, каким законом прописано содержание пчел?

Вернувшаяся в кабинет Малая села на свое место. Следом зашел и сел на одном из стульев молодой человек – главный юрисконсульт администрации губернатора.

Дед замер в ожидании ответа главсанврача, который, наконец, покончит с произволом соседа.

- Стоп… - перебил Назаров говорившего на другом конце провода санврача. – Правила содержания собак и кошек есть, а пчел – нет? И как содержать их?

Наступила пауза.

- Так кусаются же! Люди покусаны все в крае!

Старик опять радостно закивал.

- Что значит, они – не бешеные?! Ну не бешенные... Хотя, что это меняет?! По мне один черт, кто кусает - собака, пчела. Больно ведь! Чего? Не понял. Что значит, не вредно, а полезно? Это как это?

Назаров поднял кверху брови и посмотрел на старика, изобразив полное недоумение.

- Что ж тогда – пчеловодам грамоты давать за пчел, что людей кусают?! Ты, Сергей Борисович доработался уже до абсурда… С чем и поздравляю… Что? Что не так? А как? У нас в Митяевке семью искусали. Семья Героя войны! А ты херню, извини за выражение, несешь! Двадцать минут вам всем! И чтоб полный отчет мне по этому вопросу! Все… - он бросил трубку. 

Старик крякнул с удовольствием. Резкость губернатора ему понравилась.

- Так их, товарищ Назаров! А то - удовольствие...Хе... 

Назаров посидел, поджав губы, потом развел руками.

- Дела! Санитарные правила только на вредное все. На грязь, кошек, бобиков, которые газоны загаживают. А пчелы - полезны. Потому и правил нет! Лечат, мол...

Он встал, снял пиджак, повесил на спинку кресла, распустил галстук и вновь сел за стол.

После чего переключился на тихо сидевшего в стороне юрисконсульта.

- Анатолий Тимофеевич, что скажешь? У нашего Героя сосед поставил на меже улья с пчелами. Те летают по двору, кусаются. Что законы говорят?

Анатолием Тимофннвичем был я, автор этих строк. Я пожал плечами.

- Ничего, Николай Иванович…

Назаров удивленно посмотрел на меня.

- У санитаров – ничего! У тебя – ничего! А люди – покусаны!

Я кивнул.

- Анна Яковлевна консультировалась уже со мной по этому поводу. Перед приемом. Я связывался со всеми, с кем нужно было. И ни у кого ничего на этот счет нет! Пробел в законе, - я посмотрел на Назарова. - Ни в Правительстве, ни в Минсельхозе, ни в СЭС России, ни во Всероссийском обществе пчеловодов правил содержания пчел нет. Больше того. В прессе – мы подняли и публикации на эту тему – описаны случаи хуже этого. В Москве стали разводить пчел на балконах. Те летают по квартирам. Кусают всех. Варенье, пишут, открыть не возможно из-за них. А в одном месте на балконе поставили улей не с пчелами, а со шмелями! Еще страшней. Один укус - четыре или шесть ран! Опухоли огромные  получаются. У шмеля несколько жал в пучке, - я усмехнулся. – Ударит жалом, и ты как решето… Так что проблема есть. Не решенная.

Назаров оторопело смотрел на меня поверх очков. .

- И что предлагаете? 

Я помолчал, потом поднял глаза на губернатора и произнес.

- А я пригласил этого Иванова. Он в кабинете у меня. Не объяснял, зачем. Сидит, ждет.  Пригласите сюда его. И по-человечески объясните все. Должен понять. А не поймет –  власть употребите. Мало ли и чего у всех! Так и у него! Одно дело – конфликт с соседом, другое – с Вами…

Назаров вперился в меня взглядом, потом произнес.   

- Принимается! Давай сюда его!

Я вышел и через две минуты вернулся в кабинет с шумно дышавшим стариком,  который посмотрел сначала – с боязнью - на губернатора, затем – с неприязнью – на старика.

- Присаживайтесь, уважаемый, - Назаров пригласил вошедшего жестом сесть -  Господин Иванов?

- Иванов, - шумно выдохнул пришедший.

Дед хмыкнул.

- Какой он господин?! Тоже мне "господин"…

Назаров укоризненно посмотрел на него, давая понять, что реплика такая неуместно, и вновь обратился к Иванову.   

- А величать как? По имени, отчеству?

Толстяк, заикаясь, выдохнул. 

- Н-ни-колаем...

Назаров засмеялся. 

- Тезка? Вот что, тезка. Предлагаю у меня, губернатора, помириться!. Повоевали? Хватит! Что вы как дети малые из-за нескольких квадратов земли сцепились?! Позор на край весь! Принимается?

Старики, словно по команде, отвернулись друг от друга.

- Николай? – окликнул Иванова Назаров. - Жду! Я, губернатор. Или и со мной воевать  будешь?!

Толстяк, не ожидавший такого оборота, пожал плечами.

- А я чо? Я - ничо...

- Значит, мировая?! – надавил Назаров.

Иванов посмотрел на него, как шофер на завгара, и опять пожал плечами.

- Н-ну... – начал было он…

- Что «ну»? – не унимался Назаров.

- А чо он, - толстяк кивком показал в сторону соседа, - штакетник вынул?! Побросал на участок мне! Я чо? Я - ничо... Можно было по-человечески все...

Старик-герой тут же вскинулся.

- Я тебе, Николай, скоко говорил, значится?! А ты все – смехом, смехом! Вот и выдернул я штакетник...

Толстяк ухмыльнулся. Мол, так, да не так все…

- А чо поломал штакетины? Где выдернул из земли, а где прямо в земле поломал концы…

Назаров, как римский трибун в Колизее, поднял руку, чтоб становить перепалку. 

- Так, господа-товарищи! Приказ по краю! Встать и пожать друг другу руки! Потом пойти, взять водки и распить мировую! Чтоб через неделю - а я в ваших краях буду, проверю - пчелы летали не над участками, а в сторону от них! Не будет так – дам команду милиции штрафовать Вас, Иванов, при каждом выходе со двора! За что - найдем! 

Старики сидели, потупя глаза в пол. Сказанное до них уже дошло.

- Ясно, Николай?

Толстяк кивнул.

- Ясно...

- А Вам, Александр Порфирьевич? Ясно?

Герой успокоился уже, а потому тоже кивнул.

- Чего там...

Назаров улыбнулся.

- Тогда вставайте и жмите руки!

Пирогов с Ивановым поднялись и протянули друг другу руки.

Но Назарову этого было мало.

- А теперь извинитесь друг перед другом! За все что было и чего не было! Нормальные ж мужики ж, а не бабы! Прощенный понедельник объявляю!

Старик-герой возмущенно посмотрел на него, словно готовясь возразить, но Назаров взглядом пресек малейшие его возражения.

- Ну?!

- А я то что? – выдавил таки Пирогов.

- А то. Оба виноваты, что ерунду поставили меж собой. Жены, видите ли, повздорили. А вы на что?! Мужики! Иль нет?! Пошли на поводу! Так что извиняйтесь оба. Чтобы вернуть все к нормальному.

Старик постоял, потом, вздохнув, произнес.

- Ты, это, Николай... Извини! Что ж мы, действительно.... – и, усмехнувшись, посмотрел на толстяка, протянул ему еще раз руку. 

Толстяк обменялся пожатиями и выдохнул.

- И ты, Саш, придурок, как и я… Чо сцепились...

Назаров сиял.

- А теперь… Помните, что обещали? 

Старики удивленно посмотрели на него.

Иванов вдруг засмеялся.

- Распить мировую? Щас! У нас три часа до автобуса еще в Митяевку...   

Назаров развел руками.

- Тогда все. Рад, что оба – нормальные люди и все решили путем!

Старики направились на выход.

В дверях Пирогов задержался и повернувшись к Назарову, произнес.

- Мудрый Вы, Николай Иваныч. Я думал, в суды будите направлять меня. А Вы вон как выкрутили! Уж расскажу своим… Спасибо!



В кабинете остались он и немалая Малая.

Придвинув папку с жалобой старика, Назаров размашисто нанес на ней резолюцию.

- Следующего!

Малая взяла папку, пробежала глазами написанное им и удивилась.

- Николай Иванович...

- Что?

- Вы тут написали букву «Д», вместо обычного «В дело», и расписались. Это как понимать? «В дело»? Я могу списываю ее, жалобу, как исполненную? Не пойму…

Назаров встал, потянулся и, засмеявшись, прошелся кабинетомом.

- Это будет зависеть от ситуации…

- Как это? – не поняла Малая. 

- А так! Если они действительно помирились, считайте, что резолюция «В дело». А если нет, то это будет означать «Доработать»... Хе-хе...

Он наклонился над нею, сидящей за секретарским столом.

- Анна Яковлевна… Вы ж умная женщина, а такие вопросы…


У него было отличное настроение…

И не без причин.

Такой день!

Он получил таки орден!