Карантин

 Из цикла «Армейские байки времён Страны Советов»
================================================

Я не очень хорошо знаю историю происхождения этого названия.
Может быть, во времена оные, когда прибывающие гражданские представляли собой радикально неумытых потенциальных переносчиков всяческой заразы, карантин был неформальным и полноценным в смысле их надёжной временной изоляции от уже проверенного здорового коллектива. Ну а в наше время никакой такой изоляции в принципе не существовало. Освидетельствованное придирчивой медицинской комиссией в военкоматах молодое пополнение располагалось в казармах вместе со старослужащими всех официальных и неофициальных рангов. Так что название относилось скорее к временному интервалу между прибытием в часть и принятием присяги.
Я слышал ещё и такое определение как "школа молодого бойца", которое несколько больше соответствовало действительности.
Самый первый урок в школе назывался сон-тренаж. Состояло упражнение из двух частей и начиналось так. Две дюжины "молодых" под присмотром сержанта выстраивались во внутреннем коридоре казармы напротив дверей в спальное помещение. Затем звучала команда:
- Взвод, равняйсь! Смирно! Вольно! Сорок пять секунд - отбой!
Надо сказать, что команды бывают изготовительные и исполнительные.
Скажем, "Шагом..." - это изготовительная команда, а "...марш!" - исполнительная. Аналогично "Кру-гом!"
Или, как мы шутили, для банкетных команд "Нали-..." - изготовительная, а "...вай!" - исполнительная, "Выпи-..." - изготовительная, а "...вай!"…, впрочем, вы уже поняли.
Так вот, по этой самой исполнительной команде "- отбой!" нужно было опрометью бежать к своей койке, избавиться от всякой одежды, кроме нижнего белья и в течение этих самых секунд успеть нырнуть под одеяло. Всё очень просто - на бегу пилотку в карман (иначе потом не найдёшь), расстегнуть ремень и пуговицы на гимнастёрке, снять её рывком двумя руками через голову, содрать брюки вместе с сапогами, и быстренько на второй этаж... эх, снова сапоги подвели, в левом нога застряла! Что ж, я не одинок, взвод в целом не уложился в 45 секунд, подъём, собираем разбросанные в помещении детали амуниции и снова в строй, и снова "45 секунд - отбой!"
Не понимаю, какой смысл в этом упражнении и чему такому воинскому оно учит, но нашим сержантам оно, по-видимому, доставляло массу удовольствий. Ещё бы - клоунов по телевизору показывали редко, а тут их целый взвод - смешных, неуклюжих, безропотно выполняющих дурацкие команды, пытающихся всей толпой сразу пролезть в одну дверь, бегающих по комнате в поисках беспорядочно разбросанной одежды... Но никаких обид по этому поводу у нас не было, со стороны «обучающих» всё делалось добродушно и с юмором.
Вторая часть упражнения была полной противоположностью первой. Звучала команда:
- Взвод, подъём! Минута – в строй!
И за эту самую минуту, как вы догадываетесь, нужно было натянуть на себя одежду и пилотку, прыгнуть в сапоги и выбежать в коридор, стараясь не отстать от прочих. «Прыгнуть» в сапоги – для красного словца. Существовали ещё портянки, которые нужно было правильно намотать, чтобы потом можно было нормально передвигаться. Эта часть процедуры в дальнейшем проверялась обязательно, выборочным способом, и если проверяемый сделал её неправильно – следовало повторное обучение для всей команды.
В тренировке «подъёма», как вы понимаете, было намного больше смысла, чем в разучивании «отбоя», но, как ни странно, мы занимались ею гораздо реже.

В «школе», разумеется, были и другие «интересные» дисциплины, скажем, полоса препятствий. Первый взгляд на неё, помнится, вызвал у всей шеренги «салаг» тихий ужас. Начинался сей комплекс с деревянного щита двухметровой высоты, преодолеть который «в лоб» казалось невозможным, а обойти не разрешалось. Поначалу преодолевали втроём – так можно, только долго, в норматив не уложиться; потом научились сигать, как Бэтмэн – с маху, с полной выкладкой.
Много удовольствия доставлял бег в противогазах с полной выкладкой и «обкуривание» хлорпикрином в палатке, которую между собой называли «газовой камерой». Чтобы впечатления были более яркими и запоминающимися, сержант на пару секунд пальцем приподнимал тебе маску. Конечно, концентрация газа была далеко не боевая, но запоминалась процедура очень хорошо. Вероятно, вследствие этого обряд одевания «молодыми» противогаза усваивался очень скоро и только на «пять» баллов.
Страшнее всего была «танковая обкатка». Хорошо тому, кто не знает - это когда ты сидишь в окопе, а на тебя с рёвом ползёт бронированное чудовище весом этак в три десятка тонн, под которыми твой окоп вместе с тобой, кажется, сплющится в лепёшку.… После такого морального раздавливания ползание на брюхе по канавам с водой под огнём условного противника представлялось детским развлечением.

Казалось бы, именно в карантине и должна была особенно проявляться так называемая дедовщина, но мы этого не почувствовали.
Лично у меня была только одна лёгкая стычка с одним из «дедов». В умывальнике товарищ сильно заинтересовался моим безопасным станком для бритья, взял в руки и, как мне показалось, захотел его присвоить. Я попытался вырвать станок обратно, он стал с насмешкой сопротивляться. Не знаю, чем бы всё кончилось, но в ходе этой возни я случайно порезал палец, совсем не сильно. Как только «дед» увидел кровь, лицо его мгновенно выразило испуг, прозвучало: «За мной, бегом!», и он повлёк меня, как выяснилось уже на бегу, в медсанчасть. Там я узнал и причину испуга. В сыром климате тех мест у многих солдат раны и порезы долго не заживают, люди месяцами ходят на перевязки и, естественно, их боеспособность при этом оставляет желать лучшего. Многое зависит от индивидуальных особенностей, но никто не знал, как поведёт себя мой организм, поэтому Миша и напугался. В случае осложнений у него могли быть крупные неприятности.
Медицинский прапорщик сделал потрясающую по профессионализму перевязку и попутно высказав всё, что он думает о моём спутнике, написал какую-то волшебную бумагу и мы отправились в обратный путь. По справке я потом два дня официально пропускал физуху, чем вызывал несказанную зависть собратьев по карантину. По дороге в батарею «обидчик» узнал о моём «верхнем» образовании и тут же попросил помочь написать письмо его девушке. Конечно, я согласился, и с этого момента наши отношения заметно потеплели, а у меня в батарее появился покровитель, хотя особой нужды в нём и не было.
Конечно, старослужащие смотрели на нас свысока, работы нам доставалось больше, свободного времени было меньше, на строевую подготовку, кросс, полосу препятствий нас гоняли гораздо чаще, чем «дедов», но я не видел жестокости и унижений, издевательских приказаний типа «вычистить сортир зубной щёткой» и т.п. Бывало, перед отбоем мы хором зачитывали литмонтаж «Дембель стал на день короче…», но это была, как мне казалось, всего лишь дань солдатскому юмору, без которого жизнь в армии была бы гораздо более скучной и монотонной.

В конце концов, пройдя через все эти, что называется «тяготы и лишения», сдав кучу нормативов и приняв воинскую присягу, каждый из «молодых» получил гордое звание «гвардии рядовой». Вот с того момента и начиналась, собственно, служба, но это уже совсем другая история…