Мальчик и колдовство

                I
Однажды вечером зимним и давним
Мы так увлеклись на санках скользя,
Что въехали в дом, где забиты ставни
И где даже с мамой гулять нельзя.

Мы шумной кучей у двери столпились
И те открылись, щелчок издав,
И вышел Колдун, и мы очутились
В сиянье с запахом майских трав.

И молвил Колдун: «Ведь вам же не страшно?
Конечно нет!» - и повел нас в зал.
А там был Город с морем и башней
И даже парус у кромки скал.

И был тот мир так велик и изменчив,
Что мы не заметили, выходя,
Как стало нас на ребенок меньше.
И тем пропавшим ребенком был я.

                II
Над Городом и над башней,
Пленённый синевой
В небе кружится мальчик
По стрелке часовой.

Местами он зависает,
Чтоб жизнь разглядеть до дна.
Полет его наблюдает
Орлиный глаз Колдуна.

Рисунком цельным и четким
Предстала жизнь с вышины.
Отдельные судьбы-черточки
В масштабе уже не важны.

Ребенку и дела мало
До них. Ведь он зрит колдовство!
А там, внизу по кварталам
Мать бродит устало,
Все еще ищет его…

                III
Мне сказал Колдун: «Не делай
Из МоцАрта – пилигрима.
Гений – только лишь удачливый
Охотник за Незримым
Среди моря невезучих,
что пока  не станут стары
Все бегут за промелькнувшим
В дебрях детства ягуаром.

А когда бежать не смогут –
К ним приходят чуя жалость
Золотые ягуары. И листочками ложатся
На заржавленную жалюзь
В путь последний провожая.

И нельзя понять заранее:
Гений ты, иль невезучий.
Впрочем, если б кто и понял –
Все равно себя б стал мучить.
Почему? Да потому, что
Человек всегда слабее
Своей собственной надежды.
Вот такой печальный случай.

Так сказал Колдун и страшно
Мне от слов его вдруг стало.
Захотел порвать я тут же
Свою лучшую картину.
Сжечь в камине партитуру,
Что писал уже три года.
Я вскочил, вздохнул… и снова
Молча взялся за работу,
Чтобы все начать сначала.