По свежим следам

   (Ночная прогулка)

                Лёгкий крест одиноких прогулок…
                Осип Мандельштам

Проснулся рано! Что ни впечатленье –
то и мазок прозрачнейший  в эскиз
сознанья свежего!.. Вчера, увы! раскис.
Не знаю, от тоски ли иль от лени;
иль организм усталость подвела,
иль боль в висках тупая привела
к усталости?!.. Гадать-то можно долго,
да только сам потом и скажешь: «Э! что толку
гадать: ведь организм наш скрыт от нас!
в него мы запустить не можем глаз!»

Вчера я, белой ночью, еле-еле
извилистой тропой тащился вдоль
гранитных скал. Пилили небо ели
(был сильный ветер: ели старые звенели!);
а небо серое  искрилось, будто толь*.
Я шёл; видения какие-то мелькали
перед глазами…
                «Сколько в голове
”начинки” всякой, – думал я, – а велика ли
она?!.. Её легко беру я в две
ладони… на виски нажму!.. нет, ноют
виски… в затылке застучало!.. будто гною
полно внутри!.. Попробуй-ка пойми
 Природу! – не поймёшь!.. Вот дождь закапал,
хоть небо чистое!.. Какой-то в небе клапан
сработал, что ли?. Кап на ёлке… Что у капа
(лицо наморщил!)… что у капа в миг
текущий (в этот самый миг, в который
вопрос я глупый задаю) болит?
Зачем он плачет?.. Это – знак недобрый!
А вон мешок лежит!.. Чем он облит?..
Какой-то вязкой красной массою… кетчупом?
Вот баночки!.. ногою подкачу-ка
их к этим бузины кустам густым.
Там был костёр: в нос лезет едкий дым!..
Да, тлеют головешки!.. А мурашкам
рай продуктовый – липкая бумажка!..
Гуляют мухи по дерьму – туда-сюда;
жук по нему ползёт… и ни следа
не оставляет, ибо затвердело
оно; иначе б до сих пор смердело!..

Чёрт побери! хорошие места здесь!
А головы! не головы, а кладезь
ума!.. Иных – хоть ставь на пьедестал,
но… вот, пожалуйста! здесь целый взвод хлестал
вино: повсюду пробки и бутылки.
У алкоголя, как у грубого владыки,
свои причуды: издеваясь над умом,
он человека рад всегда смешать с дерьмом!..

Из множества глупейших ситуаций
я с честью выходил (спешу признаться,
краснея!)… выходил, но… лишь во сне
или в мечтаньях: в мыслях – в их возне
нелепой! – создавался как бы некий 
хороший человек, и им был я!..
Воображаю (сидя на скамейке):
Я подхожу к компании… Плюя,
стоят, шатаются… Я им: ”Вы всё подножье
скалы загадили!.. Эх вы! гранитных скал
не пожалели!.. Я плевал на ваш оскал
звериный… и на вас!..” Нет, нет! под нож я
пошёл бы моментально, как бычок
на скотобойне, если б так отрезал
им: кто-нибудь из них меня б зарезал!..
И не закуришь!.. Эх, найти бы хоть бычок!»

В окно поглядываю, что-то вспоминаю,
пишу… Сейчас пишу и уминаю
ватрушку с творогом, а с нею заодно –
кусочек сыру… Дай-ка гляну вновь в окно!..

Рябина… будто тысячи зелёных
стрекоз сцепились; листья-крылышки слегка
дрожат; а под листвой крылатой клёна,
в траве трепещет блик; хоть глубока
под клёном тень, а островки небесной
лазури сквозь листву сияют; луч
завяз в листве густой: не стало ль тесно
ему, как было тесно среди туч?..

Лазурь и зелень! Что ни впечатленье –
то и мазок прозрачнейший  в эскиз
сознанья свежего, но… я опять раскис?!..
Тому виною – неудачное сравненье!
Какой такой эскиз?!.. Где он?.. внутри
меня?.. в глазах?.. в мозгу?.. Перемудрил!

24 – 27 июня 2010


 *Белые ночи можно было бы назвать серыми; серое небо очень похоже
на серый, искрящийся толь, ибо, если внимательно вглядываться в небо,
звёзды (как на крыше, покрытой толем) то тут, то там вдруг засверкают.